Директор Белоярской АЭС Иван Сидоров — о перспективах быстрых реакторов

Почему 60 лет для атомной станции — совсем не срок, когда произойдет переход от штучного создания быстрых реакторов к конвейерному, смогут ли на бридерах нарабатывать изотопы и чем привлекает Белоярская АЭС молодых специалистов? Рассказывает директор станции Иван Сидоров.

«За реактором на МОКС-топливе следит весь мир»

— В апреле исполняется 60 лет с момента пуска первого энергоблока Белоярской АЭС. Это серьезный возраст для атомной станции?

— Для отдельного энергоблока это действительно уже возраст зрелости, но для атомной станции с разными площадками, где один блок в работе, другой строится, третий снимается с эксплуатации, — совсем не срок. Скорее пора расцвета.

— Белоярская АЭС сегодня занимается всеми этапами жизненного цикла энергоблока: подготовка к выводу из эксплуатации установок первой очереди, продление эксплуатации третьего блока, безопасная эксплуатация четвертого, а впереди — строительство пятого. Какой этап вам кажется наиболее интересным и почему?

— Интересны все — и каждый по-своему. Это как жизнь человека, каждый этап приносит что-то новое. Детство — радость познания мира, зрелость — силы, успех, работу ради близких, старость — почет и опыт, который можно передать другим. Нельзя выбрать какой-то возраст и остаться в нем, надо прожить все. А когда АЭС живет сразу в нескольких этапах — это замечательно. Сегодня вместе с Ленинградской АЭС и Опытно-демонстрационным инженерным центром по выводу из эксплуатации энергоблоков с реакторными установками канального типа (ОДИЦ РБМК) мы выходим на решение проблемы снятия с эксплуатации водографитовых канальных реакторов, причем не методом захоронения на месте, а именно с демонтажом до уровня «зеленой лужайки».

Продление срока эксплуатации — в мире привычная практика (некоторые блоки продлены даже до 80 лет), но вот блок с промышленным энергетическим реактором на быстрых нейтронах мы впервые продлеваем до 60 лет, это тоже интересная задача.

Четвертый блок впервые в прошлом году выведен на полную загрузку уран-плутониевым МОКС-топливом. А за тем, как быстрый реактор работает на МОКСе, внимательно следит весь мир — это необходимый шаг к замыканию ядерного топливного цикла. Пятый блок станет началом перехода быстрых реакторов от штучного и уникального строительства раз в 30 лет к конвейерному производству, которое сегодня необходимо для достижения стратегических целей «Росатома».

— Вы уже упомянули МОКС-топливо. В прошлом году БН-800 полностью перешел на него. Почему это так важно для Белоярской АЭС, для «Росатома», для России?

— Переход на МОКС-топливо — это состоявшаяся замена природного урана-235 на искусственно наработанный плутоний. Изотопа урана-235, во-первых, очень мало в природе — менее 1%, а во-вторых, именно на нем работают все остальные атомные станции, поэтому его запасы исчерпаемы. А вот если мы включаем в цикл «рукотворный» плутоний, оружейный или оставшийся в ОЯТ станций на тепловых нейтронах, мы в десятки раз увеличиваем топливную базу атомной энергетики России, попутно сокращаем количество радиоактивных отходов, участвуем в производстве электроэнергии, а в перспективе — и в этом особенность быстрых реакторов — нарабатываем делящиеся материалы для свежего топлива тепловых АЭС. Фактически в прошлом году мы сделали огромный шаг на пути к замыканию ядерного топливного цикла, стабильному энергоснабжению и энергетическому суверенитету страны.

Уникальный опыт БН-600

— Давайте вернемся к первой очереди Белоярской АЭС с двумя реакторами АМБ (Атом Мирный Большой), на которых когда-то отрабатывались технологии для будущих РБМК. В каком состоянии сейчас энергоблоки, остановленные еще в 1980-е годы?

— На данный момент наши первые энергоблоки находятся в состоянии, которое называется «эксплуатация без генерации» или «эксплуатация в режиме остановленного блока». Половина отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) уже вывезена в Челябинскую область на ПО «Маяк».

Когда там подготовят технологическую линию для его переработки, мы вывезем оставшуюся половину ОЯТ, которая сейчас безопасно хранится под наблюдением в приреакторных бассейнах выдержки. Тогда наши первые энергоблоки из статуса ядерных объектов перейдут в статус радиационных, и можно будет в полную силу заняться их выводом из эксплуатации.

Некоторые работы ведутся уже сейчас: демонтируется оборудование, строится комплекс переработки жидких радиоактивных отходов для их перевода в твердое состояние и последующей передачи национальному оператору на окончательную изоляцию. Одной из самых сложных задач будет обращение с реакторным графитом, но, уверен, мы справимся и с этим.

— Третий энергоблок Белоярской АЭС с реактором БН-600 сейчас в процессе продления срока эксплуатации, причем уже второго в своей жизни. Генеральный директор «Росэнергоатома» Александр Шутиков назвал это одной из стратегических задач концерна, поскольку на БН-600 апробируются технические решения под будущие быстрые реакторы. Что именно исследуют на БН-600? Материалы, топливо?

— Значение БН-600 для развития технологии быстрых реакторов не только в исследованиях разновидностей топлива или конструкционных материалов, хотя и они проводятся, а главным образом в том, что только БН-600 сегодня может продемонстрировать срок жизни быстрого натриевого реактора. В мире нет другого подобного энергоблока, который эксплуатировался бы 44 года и готовился к продлению еще на 15 лет. Исследуя БН-600, его внутриреакторное оборудование и материалы, мы можем судить о возможностях технологии, это референция для всех блоков БН. Поэтому, пока незаменяемое оборудование позволяет нам безопасно эксплуатировать БН-600, модернизируя, обновляя, может быть, небольшими шагами — по пять лет, а не по пятнадцать, мы будем продлевать его эксплуатацию и дальше, поскольку это дает нам уникальный опыт.

Задел на будущее

— Сейчас рассматривается возможность наработки изотопов кобальта-60 в реакторах БН. Насколько такая перспектива близка? Нужна ли для этого какая-то модернизация реакторов?

— Изотоп кобальта-60 сейчас нарабатывают несколько атомных станций с реакторами на тепловых нейтронах, но только на быстром реакторе возможно получать разновидность изотопов с более высокой удельной активностью, которая так востребована в ядерной медицине. Но надо понимать, для таких изотопов нужен иной подход к безопасности: другие защитные контейнеры, другие системы охлаждения при транспортировке, — это целый новый производственный цикл, а все новое нужно внедрять, хорошо подумав и все просчитав. Работы по теоретическим обоснованиям в данном направлении сейчас проводятся, но до их завершения еще далеко.

— На какой стадии сейчас проект БН-1200М?

— Сегодня ведется разработка проектно-конструкторской документации, ее привязка к площадке. В этом участвуют многие отраслевые предприятия — научные, проектные, конструкторские, промышленные. Технологическая группа, созданная на нашей площадке, взаимодействует с этими организациями со стороны заказчика — Белоярской АЭС, проводит анализ предлагаемых проектно-конструкторских решений и следит, чтобы при создании нового энергоблока был обязательно учтен опыт его предшественников — БН-600 и БН-800.

— Как вы считаете, когда произойдет переход от уникального и штучного создания быстрых реакторов к конвейеру? Когда строительство БН станет привычным делом? При нашей жизни?

— Возможно, при вашей. «Росатом» вообще живет планами, превышающими человеческую жизнь: срок эксплуатации новых энергоблоков минимум 60 лет, плюс годы строительства, годы вывода из эксплуатации. И сейчас мы только на этапе зарождения двухкомпонентной атомной энергетики, когда реакторы на тепловых и быстрых нейтронах будут работать совместно, обмениваясь делящимися материалами для создания нового топлива.

На АЭС работать интересно

— Помогает Белоярская АЭС кадрами другим проектам быстрых реакторов, например, БРЕСТу? И вообще, БН и БРЕСТ — это партнеры или конкуренты?

— Прежде всего, мы партнеры, как все предприятия «Росатома». БРЕСТ ведь тоже быстрый реактор, у нас, в принципе, может быть схожее по составу топливо, схожие задачи в рамках замыкания ядерного топливного цикла. Когда БРЕСТ будет введен в эксплуатацию и появится какой-то опыт, можно будет говорить о какой-то конкуренции технологий, а пока Белоярская АЭС является площадкой подготовки персонала для БРЕСТа.

— Есть ли на Белоярской АЭС проблемы с кадрами? Кого планируете поставить у руля нового энергоблока?

— Мы заблаговременно разрабатываем планы приема персонала, в том числе с учетом набора на будущий блок с реактором БН-1200М. Так что уже сегодня мы приглашаем на работу лучших выпускников наших опорных вузов — Уральского федерального и Томского политехнического университетов — с высоким средним баллом по диплому. И предлагаем не только стабильность и хороший соцпакет, но и возможность работать на перспективном направлении «Росатома», которое точно будет востребовано долгие годы.

— У профессии атомщика до сих пор сохраняется некий романтический оттенок, атомщик — это звучит гордо. Как вы считаете, останется ли такое же ощущение у наших детей и внуков? Будет ли для них это важно при выборе места работы или на первое место выйдет комфорт?

— В атомной энергетике не редкость, когда вслед за дедами и отцами на то же производство идут сыновья и внуки. И нужно понимать, что атомная энергетика меняется, сегодня АЭС — это современное цифровое производство. Когда к нам приходят на экскурсии студенты и видят, что реактором можно управлять компьютерной мышью, у них меняется взгляд на эту работу. Во многом «Росатом» сегодня идет на шаг впереди остальной промышленности, уверен, так будет и впредь. Поэтому на АЭС будут идти с удовольствием — и не только за комфортной и стабильной работой, но и потому, что это интересно.

«ПОЛНОСТЬЮ БЕЗОПАСНАЯ»

В 2023 году на Белоярской АЭС прошла первая в мире миссия ОСАРТ МАГАТЭ на энергоблоке с реактором на быстрых нейтронах БН-600. Группа по рассмотрению вопросов эксплуатационной безопасности выполнила независимую оценку состояния надежности и безопасности станции в соответствии с требованиями и рекомендациями норм безопасности МАГАТЭ. С российской стороны в проверке участвовало более 300 человек. Международные эксперты МАГАТЭ из Великобритании, Франции, Армении, Ирана, Словакии, Беларуси и Китая высоко оценили уровень безопасности Белоярской АЭС.

Вот что сказал руководитель группы ОСАРТ Морган Саймон: «Мы можем отметить, что Белоярская атомная станция приближена к идеальному образу самой безопасной АЭС, потому что ее сотрудники преданы делу, хорошо осведомлены и профессиональны. Они провели огромный объем работы по анализу и выявлению возможных рисков. Я уеду с полным ощущением, что это полностью безопасная атомная станция».