«Мэра воспринимают как лепрекона, который сидит на горшочке с золотом»: интервью с главой Зеленогорска

Михаил Сперанский 10 лет проработал на Электрохимическом заводе, потом ушел в политику. Стал депутатом городского Совета, в 2018 году занял кресло главы ЗАТО Зеленогорск. В интервью «СР» он рассказал, что мэрство поначалу похоже на полет в пропасть, как вести прием через соцсети, почему из зоопарка скоро уйдут медведи и откуда взялась привычка съедать четыре блюда за 15 минут.

Работа над пропастью

— На ЭХЗ вы прошли путь от инженера-технолога до начальника отдела раз­вития производственных систем. Почему не продол­жили карьеру в атомной отрасли?

— В молодости меня во­обще ничего, кроме учебы и работы, не интересовало. К 30 годам я понял, что мало понимаю в устройстве обще­ства. Решил для общего раз­вития вступить в партию, выбрал «Единую Россию», самую активную на тот мо­мент. В 2010‑м предложи­ли попробовать силы на вы­борах в одном из городских округов, и у меня получи­лось. И потом еще дважды по этому округу я проходил в Совет депутатов Зелено­горска. Оказалось, что рабо­тать депутатом интересно. Я стал замом председателя комиссии по муниципальной собственности и вопросам ЖКХ, а в 2018‑м меня выбрали председателем со­вета. Затем я принял участие в конкурсе на соискание должности мэра.

— Это тоже было инте­ресно?

— Это было страшно. Как будто стоишь на мо­сту над пропастью, он вдруг уходит из-под ног, и ты летишь вниз и думаешь: разо­бьюсь, не разобьюсь? На мэров ведь нигде не учат. А зря. Я думал, что знаю город как свои пять паль­цев — оказалось, нет, много белых пятен. Не­сколько месяцев засыпал с мыслью, как бы завтра не сплоховать. Сейчас пони­маю, что это была хорошая реакция. Хуже, если бы я вел себя самоуверенно.

— Расскажите о глав­ном достижении за четыре года работы.

— Смена статуса комби­ната благоустройства — он был унитарным предприяти­ем, а стал бюджетным учреждением. Когда я вступил в должность мэра, комби­нат обслуживал город на кон­курсной основе, то есть каждый год участвовал в торгах. А в 2019 году неожиданно про­играл конкурс. Пришла контора «рога и копыта», которая пере­стала вывозить снег, убирать мусор, весной не высадила цве­ты, летом не стриг­ла газоны. Для меня как для нового главы это было фиаско. Я собрал аппа­рат и сказал, что надо срочно что-то делать. Начали искать выход и в итоге решили пе­ренять опыт Железногорска. Мы перевели муниципаль­ное унитарное предприя­тие в бюджетное, чтобы финансировать работы не через аукционы, а в рамках муни­ципального заказа. Город сра­зу стал лучше выглядеть. На­пример, траву косят за сезон три раза, а раньше едва удавалось полтора. Теперь учре­ждение может на годы вперед планировать бюджет, а не от января до декабря. Из-за бла­гоустройства у меня теперь голова не болит, по крайней мере, не так часто.

Медвежьи обиды

— А из-за чего болит?

— По поводу бюджета. С од­ной стороны, он каждый год увеличивается примерно на 100 млн рублей. С дру­гой — эти деньги, как пра­вило, предназначены толь­ко для индексации зарплаты бюджетников. Зачастую жители воспринимают мэра как лепрекона, который сидит на горшочке с золотом и только из-за лени не может сделать для них го­род-сад. Но это не так. Вот недавно на улице Сибирской устроили небольшой водо­отвод, приехали посмотреть, что да как. Выходит женщи­на и просит: вот бы здесь еще и освещение протянуть. А я глаза отвожу в сторо­ну. Там всего-то надо с деся­ток опор, в деньгах это вместе с работой и материалами около 800 тыс. А их нет.

Особенность атомных го­родов в том, что люди еще с советских времен привыкли к высокому уровню жизни, денег-то было пол­но. В нашем 60‑тысячном Зеленогорске девятиэтажный хирургический корпус — в любом другом городе с та­ким же населением была бы просто больница с неболь­шим коечным фондом. У нас четыре спортивные школы, художественная и музыкальная, два бас­сейна. На современном бюрократическом языке это называется избыточной инфраструктурой. Но это пре­красные условия для жизни и развития. После того как бюджет ЗАТО начал формироваться на региональном уровне, мы стали финанси­роваться, как все. Конеч­но, бюджетное обеспечение на душу населения и сегодня выше, чем у соседей из За­озерного или Канска. Но за­метно ниже, чем было. И это грустно. Я же не могу гово­рить: «Посмотрите, соседи живут намного хуже». Это неправильно. Я считаю, что нужно всегда стремиться к лучшему.

— Можно увеличить бюд­жет за счет участия в ре­гиональных, федеральных национальных проектах?

— Администрация заяв­ляется на все гранты, какие только есть. В 2022 году Зеленогорск впервые за пять лет участия победил во Все­российском конкурсе луч­ших проектов создания ком­фортной городской среды. На следующий год полу­чим 95 млн из федерально­го бюджета на благоустройство зоны обводненных карьеров. Но заявку мы по­давали в 2021 году, а день­ги придут в 2023‑м. Как изме­нятся цены за эти два года? Подозреваю, денег не хва­тит, придется еще где-то ис­кать. К тому же есть нужды, под которые много лет мы не можем найти финансиро­вания. Например, в зоопар­ке необходимо отремонтиро­вать вольеры для медведей, этот вопрос остро стоит с 2010 года. Директор зоопар­ка шутит, что медведи скоро обидятся и уйдут в тайгу.

«Здесь хорошо растить детей»

— По данным статисти­ки, средний возраст зелено­горцев — 41 год. Город ста­реет?

— К нам охотно переезжа­ют люди в возрасте — поку­пают жилье, чтобы провести пенсию в комфорте и спокойствии. Молодежь труднее заманить. И не потому, что низ­кая зарплата или нет рабочих мест, с этим у нас порядок. Сейчас для молодежи не ме­нее важны благоустроенная среда, инфраструктура, раз­нообразные варианты прове­дения свободного времени.

— Но пополнение все-таки есть. В этом году к вам пе­реехал 31 молодой педагог.

— Да, и мы этому очень рады. Стараемся им обес­печить хорошие условия, помогаем с жильем, над­бавки платим. Мы учите­лей переманиваем со всего края, предлагаем переез­жать с семьями — так боль­ше шансов, что они пустят здесь корни.

— А вы сами не хотели пере­браться в город побольше?

— Мне лично для жизни Зеленогорск нравится боль­ше, чем крупные города вро­де Новосибирска или Красно­ярска. Хотя я и не местный, «понаехавший». Да, нет до­рогих ресторанов и мод­ных ночных клубов, но есть условия для профессиональ­ной самореализации, любые объекты в шаговой доступ­ности, нет очередей в дет­ские сады, прекрасная обра­зовательная среда. Еще у нас тихо, безопасно. Здесь хорошо растить детей. У меня двое пацанов — третий и пя­тый класс. Жена не прово­жала их в школу, даже когда они были первоклашка­ми. Ходили сами, возвра­щались домой, брали спортивную форму, на автобусе ехали до бассейна. Не могу представить, что разре­шил бы детям в одиночку путешествовать весь день по улицам, если бы мы жили в мегаполисе.

Между домом и мэрией

— Карманные деньги де­тям даете?

— Они еще не в том возра­сте, когда можно где-то под­работать, а платить за оцен­ки или вымытую посуду мы с женой считаем невер­ным. Это порочная практи­ка. Хочу, чтобы мальчишки выносили мусор не потому, что деньги получат, а пото­му, что разгрузят маму с па­пой, чтобы мы уделили им побольше времени. Я выпустил каждому карту, привя­зал к моему счету и вместе с детьми установил лимит на траты в сутки. Это неболь­шая сумма — проезд, обед, немного лакомств. Чем мень­ше соблазнов у сыновей, тем лучше.

— Почему?

— Мы с женой часто гово­рим об их будущем. В моих мечтах они учатся в универ­ситете и живут в общаге. Су­пруге план с общагой не нра­вится, а я считаю, что это хорошее место, где можно потренироваться жить в кол­лективе, взаимодействовать с людьми. И учиться проще: не успел лекции записать — помогут, не понял чего-то — объяснят. А что быт неустро­енный, так от этого еще никто не умирал. Я до сих пор даже на званом ужи­не съедаю четыре блюда за 15 минут, привык в обща­ге есть быстро. Кто медлен­но жует, тот рискует вообще не поесть.

— Удается с такой рабо­той полноценно общаться с детьми?

— Я еще год буду гла­вой города, потом надо ре­шать, заявляться ли снова на конкурс. У меня посто­янно спрашивают, пойду ли я на второй срок. Я отвечаю уклончиво. Невозможно еще раз пережить взросление своих детей. Не представляе­те, как классно мы проводим время. Мой младший, Вениамин, неделю назад фактиче­ски заставил вместе с ним научиться собирать кубик Рубика. Я как будто в дет­ство вернулся. А со старшим, Ванькой, сейчас изучаем, как устанавливать дополне­ния к компьютерным играм.

— Что вас тогда удержи­вает в кресле мэра?

— Я не один, за мной сто­ят люди, в том числе те, кто со мной пришел рабо­тать сюда, круто поменяв жизнь, и те, которых я на­шел, пока тут работаю. Порой приходит мысль бросить все, гори оно синим пламе­нем. Но внутренний голос говорит: возьми себя в руки, успокойся, еще столько неоконченных дел. А когда в соцсети пишут сообщения с благодарностью, понимаю, что все точно не зря.

— Вы ведете соцсети. На этом настаивает пресс-служба или душа про­сит?

— Я привык к такой актив­ности во времена, когда был депутатом. У меня в соцсетях вагон личных сообщений каждый день, и я на все от­вечаю сам. Иногда с задерж­кой, иногда не удается ре­шить вопрос так, как хочет человек. Но ни одно сообще­ние без ответа не оставляю.

ВОЛЕЙБОЛЬНАЯ СТОЛИЦА СИБИРИ

В Зеленогорске волейболом больны все. Кто не играет, ходит смотреть матчи. Традиции подготовки спорт­сменов зародились почти 30 лет назад. В городской спортивной школе занимаются более 500 детей и под­ростков, 25 — учатся в филиале Красноярского колледжа олимпий­ского резерва. Есть взрослая звездная команда непрофессионалов — сбор­ная ЭХЗ, которая привозит кубки с российских и международных сорев­нований.

ПРАРОДИТЕЛИ КАНСКИХ КОТТОВ

Зеленогорск сначала назывался Заозерный‑13, потом Красноярск‑45 и лишь в 1994 году обрел нынешнее название. По пути в город почти нет указателей, местные жители говорят, что добраться сюда на автомобиле сможет только тот, кто точно знает дорогу. Это единственное атомное ЗАТО, которое не окружено забо­ром по всему периметру — более мягкие требования безопасности.

«Первые люди появились в этих местах в период от 40 тыс. до 25 тыс. лет назад. Это были представители одного из племен древнего енисейского народа — кетов. Кочевники, пешие охотники тайги, прародители кан­ских коттов. Они совершили неолитическую контрреволюцию, когда от производящего хозяйства вернулись к присваивающему. Также на территории города есть стоянки верхнего палеолита, есть уникальный памят­ник — могильник бронзового века. Его досконально еще не исследовали, была только археологическая раз­ведка», — рассказал «СР» историк Георгий Листвин.