Ветеран СХК Виталий Балашков: «Если в телефонном разговоре звучало «уран» или «плутоний», сразу сигнализация»
![](https://strana-rosatom.ru/wp-content/uploads/2020/11/СХК2-1000x600.jpg)
Виталий Балашков всю жизнь проработал на Сибирском химкомбинате. Начинал рядовым сотрудником, со временем стал заместителем главного инженера по производству. Имел дело со всеми реакторами СХК. О том, как боролся с «козлами», какие секреты хранил от жены и за употребление каких слов вызывали в КГБ, Виталий Балашков рассказал нашей корреспондентке.
Виталий Балашков был в числе студентов первого официального набора на ядерную специальность физико-технического факультета Томского политеха. До 1954 года туда принимали не по конкурсу, а переводили лучших студентов с других технических факультетов. Выпускник обычной десятилетки из Минусинска блестяще сдал вступительные экзамены. Но была одна проблема — семейная история.
Неблагонадежное происхождение
«Мама — рабоче-крестьянского происхождения, работала бухгалтером, а вот из-за семьи отца могли возникнуть трудности, — рассказывает Виталий Балашков. — Он был товароведом, в партии хотя и не состоял, считался вполне благонадежным. У отца было три брата. Старший — член религиозной секты баптистов, средний — в прошлом белый офицер, младший — рьяный коммунист. Когда в Сибири шли бои между белыми и красными, оба моих дядьки в одно время оказались в Минусинске и участвовали в побоище на Сретенской площади. Друг против друга воевали».
До поступления в вуз Виталий Балашков об этом почти ничего не знал, в семье разговоров на неудобные темы не вели, политики тоже старались не касаться. Для сына родители выписывали газету «Сталинские внучата», однако его больше интересовало чтение другого толка. «От дяди-белогвардейца осталась книга «Великая реформа», вышедшая к 50-й годовщине отмены крепостного права, 22 тома Большой энциклопедии 1896 года, дореволюционное издание «Галерея русских писателей», подборка журнала «Нива», Бунин, Куприн и запрещенный тогда Надсон, — вспоминает Виталий Балашков. — Но больше всего меня заинтересовала книга «Копи царя Соломона». Текст с ятями, читать было непросто, зато какие там были иллюстрации! Были в семейном архиве и фотографии дяди. Отец чужим не показывал, но не избавлялся. Воронок на нашу улицу наведывался регулярно, мать ночами тряслась от страха, думала, что отца заберут. Но обошлось. Всю эту информацию в анкете для вуза я не указал. Написал, что ничего не знаю о родственниках со стороны отца. Меня зачислили».
Профессия не для болтунов
В 1959 году Виталия Балашкова направили на преддипломную практику на реакторный завод Сибирского химкомбината. Там он набирал материал для дипломной работы. А через год в трудовой книжке Виталия появилась первая запись: «Принят на должность инженера производственно-технического отдела СХК». В это время на объекте были два промышленных реактора: проточный И‑1 для наработки плутония и двухцелевой ЭИ‑2, который производил еще и электроэнергию.
![](https://strana-rosatom.ru/wp-content/uploads/2020/11/с-6-фотограф-3.jpg)
«ЭИ‑2 запустили за год до моей практики, но я, даже будучи студентом физтеха, об этом знаковом событии знать не знал, — отмечает Виталий Балашков. — Много позже наткнулся на газету «Правда» за 1958 год, где была заметка о пуске первой в СССР промышленной атомной станции мощностью 100 тыс. кВт. О реакторе там, конечно, не было ни слова, как и о месте нахождения АЭС. Я сделал фотокопию страницы, и когда коллеги с других предприятий задавали неудобные вопросы, на которые я бы и хотел ответить, но не имел права, та заметка позволяла красиво выйти из положения. Я показывал ее всем любопытным».
Виталий Балашков жил в секретности до 1990-х годов, пока на СХК не остановили реакторы. «Даже жена не знала, чем я занимаюсь на работе», — говорит он. Но признает, что ему было проще, чем коллегам: жена тоже работала на комбинате, но на химико-металлургическом заводе, и была связана обязательствами о неразглашении. С вопросами о работе супруги друг к другу не приставали.
«В середине 1960-х на СХК ходил анекдот, основанный на реальных событиях. Начальник технологической лаборатории писал кандидатскую диссертацию «О дислокациях, возникших в германии при облучении в ядерном реакторе». Машинистка в названии работы «германии» напечатала с заглавной буквы, — говорит Виталий Балашков. — Инженеры рассказывали анекдот друг другу, давясь от хохота, а безопасникам такая неосведомленность машинистки была как бальзам на душу. Какой там германий — старались, чтобы младший персонал не знал значения слов и попроще. Химические элементы мы даже в таблицах обозначали другими индексами, специально для шпионов придумывали легенды. Если в телефонном разговоре звучали слова типа нейтрон, уран или плутоний — сразу сигнализация. Засекали. Разъяснительную работу вели сотрудники секретного отдела комбината или КГБ. Для планерок у нас была защищенная линия связи, чтобы говорить без купюр, но мы настолько натренировались, что все равно запретных слов не употребляли».
Учился у лучших
Первые годы на производстве для Виталия Балашкова стали настоящей школой терпения. Молодые инженеры наряду с опытными коллегами отлаживали работу реакторов, не все шло гладко. «Эксплуатационный персонал, исследователи, научные работники столкнулись с серьезными проблемами: течи технологических каналов нового ЭИ‑2, зависание урановых блоков, сбои системы разгрузки и главных циркуляционных насосов, — поясняет Виталий Балашков. — Было много кратковременных остановок. В реакторе 2 тыс. каналов, если снижается расход топлива хотя бы в одном, реактор останавливается. Если через 30 минут его не вывести на мощность, то встанет надолго, такова физика. Первый начальник АЭС Андрей Варченко в самые сложные моменты пытался шутить и предлагал реакторщикам отключить реактор насовсем».
![](https://strana-rosatom.ru/wp-content/uploads/2020/11/фото1.jpg)
В студенческие годы Виталий Балашков мечтал быть оператором, управлять реактором. Но когда получил эту должность, понял, что работа монотонная и скучная, быстро остыл. Начальство направило его на курсы повышения квалификации в Институт атомной энергии в Москву. Лекции читали звезды ядерной физики — Анатолий Александров, Савелий Фейнберг, Валентин Федуленко.
«Главный инженер комбината Михаил Демьянович постоянно меня в шутку распекал: «Смотри, у тебя реактор то один, то другой стоит. А тебя ведь такие люди учили!» — улыбается Виталий Балашков. — В начале 1960-х мы страдали от «козлов». Так называли поломку, когда нарушается теплоотвод в урановых блоках и они остаются без охлаждения. Уран и алюминиевая оболочка свариваются с графитом, реактор останавливается. Пока все это не рассверлят и не вытащат, работать нельзя. Мы неделями из-за этого стояли. Михаил Демьянович до того, как попасть к нам, участвовал в пуске первого промышленного реактора А-1 в Челябинске‑40 (сейчас Озерск. — «СР»). В Северск его отправили в ссылку после аварии. Но именно по инициативе главного инженера на СХК были созданы основные положения безопасной работы персонала. Он старался предостеречь нас от любых ошибок. С нами, работниками технического отдела, много возился».
![](https://strana-rosatom.ru/wp-content/uploads/2020/11/ade-2_close.jpg)
Вторая жизнь реактора
В 1965 году на СХК работали уже пять реакторов. Радиохимический завод вышел на производственную мощность. Начался выпуск специзделий, членов коллектива представили к правительственным наградам. Виталий Балашков тогда получил свою первую медаль «За трудовую доблесть». В 1972 году его назначили заместителем главного инженера комбината по производствам. Предстояло решать вопросы, связанные с работой реакторных заводов, теплоэлектроцентрали, цехом сетей и подстанций. На этом посту Виталий Балашков проработал больше 20 лет. Он был инициатором строительства на СХК газотурбинной станции — независимого источника электроэнергии. Виталий Балашков считает это одним из самых важных достижений в своей карьере. До 1970-х годов реакторы комбината получали электроэнергию от собственной ТЭЦ и из соседних Кемерова и Томска, но этих мощностей едва хватало. Собственная газотурбинная станция сделала работу реакторов безопаснее, исключила риск аварий из-за сбоев в энергоснабжении.
![](https://strana-rosatom.ru/wp-content/uploads/2020/11/СХК-1024x680.jpg)
В начале 1990-х годов Виталий Балашков участвовал в выводе из эксплуатации реакторов комбината и искал способы перевода оставшихся в эксплуатации на многоцикловое использование природного урана. Много лет был председателем государственной экзаменационной комиссии в Томском политехническом университете, оценивал дипломные работы учащихся по специальности «ядерные реакторы и энергетические установки». На пенсию ушел в 1993 году. Соавтор нескольких изобретений, автор научных трудов, теперь пишет о людях, с которыми строил и развивал Сибирский химкомбинат. Мечтает оформить воспоминания в книгу.