Слесарь Смоленской АЭС Владимир Платонов: «Осторожно, в доме завелся волынщик»

Слесарь реакторно-турбинного оборудования Смоленской АЭС Владимир Платонов — уникальный специалист по фольклору Смоленщины. Он знает все о защитных свойствах пастушьего рожка, капризном характере дуды и о том, почему благоразумный музыкант прикипает душой к нескольким инструментам.

«Без гармошки, без дуды ноги ходят не туды»

Я потомственный атомщик. Мой дед получил звание заслуженного работника атомной промышленности на Нововоронежской АЭС. Родители трудились на Нововоронежской и Смоленской АЭС. Я на Смоленской с 1997 года.

Когда был маленьким, родители часто отправляли меня к бабушке в деревню Новотроицкое. Как-то я увидел пастухов со стадом коров. Один играл на берестяном рожке. Звук невероятной силы и красоты поразил меня до глубины души.

У Смоленщины богатейшая музыкальная культура. В здешних деревнях так и говорили: «Без гармошки, без дуды ноги ходят не туды». Перед тем как засеять поле, приглашали дударей. Так называли музыкантов, которые играли на русской волынке — ​дуде. Дудари целый день бродили по полю, играли для земли специальные наигрыши. Когда парень собирался жениться, он мастерил гусли и ходил с ними на вечерки, играл потенциальным невестам — ​если девушка начинала плясать, значит, за ней можно ухаживать. На свадьбу обязательно звали дударей и скрипачей. Считалось, что если не спеть 200 песен, то молодые будут плохо жить.

С 2000 года я собираю информацию о наших музыкальных инструментах. К сожалению, сведения есть лишь у редких специалистов, и то обрывочные. Иногда помогает случай. Приехал я как-то в деревню Хицовку в гости к приятелю. Сидим в доме. Вдруг слышу красивые курлыкающие звуки с улицы. Спрашиваю, что это. Приятель отвечает: «Дедушка вышел на крыльцо поиграть на дудках». Я кинулся туда. Дедушка играл на двойной смоленской свирели — ​редчайший инструмент.

С 2002 года я стал выезжать в экспедиции по Смоленщине — ​общаюсь с местными жителями, записываю рассказы об инструментах. Систематизирую информацию, изучаю архивы, научные материалы. Восстанавливаю старинные инструменты, научился на них играть.

Рожок как оберег

Самая музыкальная профессия была у пастухов. Играли на рожках, часто ансамблем — ​это называлось «вместях». Могли разложить на партии любую песню. Считалось, что звуки рожка защищают стадо от болезней и хищников.

Стать пастухом было непросто — ​элитная работа, коров кому попало не доверят. В одной экспедиции я познакомился с дедом Андреем. С 11 лет он ходил в помощниках пастухов — ​запекал картошку, носил воду, помогал чем мог. Смотрел, как они обращаются со скотиной, мастерят рожки, слушал, как играют и поют. Лишь через шесть лет «стажировки» позвали его сыграть «вместях». Андрей хорошо себя показал, на деревенском собрании решено было доверить ему коров. Но тут началась война. Уходя на фронт, Андрей взял с собой рожок. Подумал, что если уж инструмент скотину защищает, то ему на войне тем более поможет. Так и случилось. Однажды под Смоленском Андрей с другими солдатами в поле попал под обстрел немецкой пехоты. Несколько его товарищей погибли сразу, остальные бросились бежать — ​оружия с собой не было. Андрей споткнулся и упал в яму. Вспомнил о рожке в вещмешке. Решил сыграть перед смертью. Немцы услышали «Шумел камыш» и прекратили огонь. То ли от удивления, то ли чтобы не мешать концерту. Уцелевшие сослуживцы кричали: «Браток, ты только играй!» Он и играл, пока хватало воздуха, — ​смоленский рожок требует сильного выдоха, долго играть на нем очень сложно. Через несколько песен Андрей понял, что не может больше. Мысленно попрощался с сослуживцами и приготовился умирать. В этот момент на горизонте появились наши танки. Немцев как ветром сдуло, а Андрей вместе с танками дошел до Смоленска.

«Плыви, душа моя»

Музыкального образования у меня нет — ​нотную грамоту и инструменты осваивал самостоятельно. Играю на дуде, двойной свирели, рожке, просвистели, гудке — ​это трехструнный музыкальный инструмент со смычком. Немного на гармони. У меня дедова гармонь — ​он с ней всю войну прошел.

Как-то сыграл одной деревенской бабушке на рожке, а она мне говорит: «Ой, сыночек, больно любишь инструмент. Гляди, чтобы душа в него не ушла. Тогда, если лишишься инструмента, погибнешь». Я спрашиваю: «Как это?» И тут она историю рассказывает. Был у них на деревне скрипач. Очень любил свою скрипку, никогда с ней не расставался. Раз играл на свадьбе, выпил, пошел к реке Десне и опустил на воду скрипку. Сказал: «Плыви, душа моя». Ушел домой и лег спать. А когда утром проснулся, понял, что натворил. Бегал, искал скрипку, но куда там. Ему другие скрипки приносили, но ни одна не подошла. Сильно затосковал тот скрипач и вскоре умер.

Я к таким историям отношусь с интересом, но без опасения. Я вкладываю душу в разные музыкальные инструменты. Даже если какой-нибудь и утоплю, у меня еще останется. Можно сказать, диверсифицировал риски.

Дуде не наливать!

Простые инструменты — ​рожок и двойную свирель — ​я могу сделать сам. Сложные покупаю. Дуду приобрел у мастера из Белоруссии. Трубки, которые называются пищики, у нее сделаны из тростника. Сложно приноровиться. Поначалу, когда брал ноту до, пищики выдавали бог знает что. Конечно, можно было их заменить на пластиковые, с которыми инструмент лучше держит строй. Но я ценю природную музыку. Кажется, пищики меня тоже оценили — ​удалось с ними подружиться.

К каждому музыкальному инструменту я отношусь как к живому существу со своим характером. Самый сложный — ​у дуды, я пять лет на ней играть учился. Капризная, словно коза. Моментально реагирует на психологическое состояние музыканта. С плохим настроением к ней лучше не подходить, все равно не заиграет как надо. Некоторые дудари могут и рюмку водки в кожаный мешок плеснуть — ​чтобы инструменту хорошо было. Я свою дуду водкой не балую, но поговорить могу. Сейчас у нас мир и лад. В ответственный момент она меня не подводит.

Физика звука

По выходным я работаю в музыкальной школе, преподаю фольклор. Езжу на фестивали, участвую в проекте «Песни атомных городов», гастролирую. После концертов беседую со слушателями, можем и физику звука обсудить. Я рассказываю интересные факты. Например, что на Смоленщине особо ценились инструменты из ясеня, в который попала молния. У древесины изменяется структура — ​звук становится богаче.

По первому образованию я инженер, планирую получить второе высшее, организатора музыкальных мероприятий. Хочу создать центр исторических музыкальных инструментов Смоленского края. Третий год пишу книгу о них для широкого круга читателей. Еще сочиняю сказки — ​по мотивам тех, что слышал от бабушки. Про печные дымки, которые в гости к Богу на небо поднимаются и докладывают, как на земле люди живут. Про домового Потаньку, который любит пошалить. Про Бабу Теплынь, которая весной в деревни приходит. Одну книгу выпустил, сейчас готовлю вторую.

Когда коллеги спрашивают, где я на весь этот фольклор время беру, удивляюсь. Раньше люди трудились от утренней до вечерней зари, без выходных, и все равно находили время для музыки. Считаю, главное — ​создать творческую атмосферу в доме, в этом помогает моя муза — ​супруга Елена. Она инженер на Смоленской АЭС и тоже увлекается народными музыкальными инструментами, играет на старинной колесной лире. Елена и обе наши дочери, которые поют и играют на гуслях, выступают со мной на концертах.

Мы живем в доме для сотрудников атомной станции. Я у себя репетирую, на всякий случай повесил у лифта объявление: «Осторожно, в доме завелся волынщик». Сейчас вношу свою лепту в борьбу с коронавирусной инфекцией — ​регулярно играю на рожке. Этим стараюсь защитить свою семью и соседей.

Владимир Платонов

КАК БАБА ТЕПЛЫНЬ У НАС ВО ДОМУ ГОСТЕВАЛА

Вот припоминаю я, детки мои, случай один. Когда я была еще махонькой, довелось мне с самой Бабой Теплынью повидаться. Вот диво-то! Случилось это так. В нашей деревеньке морозы стояли крепкие, уже на дворе месяц апрель-молодец, а морозы все будто крепчают. Нам-то, детворе, невтерпеж — ​ну хоть бы малой лучик солнышка, хоть бы чуточку тепла весеннего. Уж зимушка не в радость. Соскучились мы по зеленой травке. Сидит наш дед на печи да и говорит: «Чего носы повесили? Шли бы во двор, в снежки поиграли». А мы бурчим: «Сил больше нет! Надоели нам эти морозы трескучие. Хотим весеннего солнышка поскорей! Хотим босичком по земле побегать». Дед и отвечает: «За чем же дело стало? Напеките печеньица, раскрасьте его всяко — ​пущай с птахою весеннею оно будет схоже. Снесите его в лес, на веточки березки вешайте и Бабу Теплынь зазывайте:

Лети, лети, Теплынь, на соловушке, На малом перышке. Лети, лети, Теплынь, на муравочке, На самой малой козявочке. Тебе, соловей, печеньице — Нам, людям, весеннее потепленьице.

Ребята деду не поверили. «Во брехня, — ​смеются, — ​ну и горазд ты, деда, заливать». «Я, — ​говорю, — ​деду верю, он языком не станет чесать». Тут все давай надо мною гоготать. Разозлилась я на них страсть как: «Чего гусями гогочете-то? Вот пойду в лес и приведу Бабу Теплынь в деревню». Ребята еще пуще развеселились: «Как же ты ее приведешь?» Отвечаю: «Вот как увижу — ​за подол схвачу и приведу». А ребята покатываются: «Ну иди, иди. Только ничего себе не отморозь».

Обиделась я, насупилась. Деда мне и советует: «Не слушай их, ступай себе, глядишь, и впрямь Теплынь приведешь. Тогда-то и утрешь им носы».

Я наделала печеньица, собралась да и пошла в лес. Выбрала березку покраше, развесила по веточкам печеньице и давай Теплынь звать. Только последние слова пропела, как слышу треск позади. Гляжу — ​баба какая-то с ноги на ногу переминается от холода. Говорит: «Я заблудилась, хорошо, тебя услыхала. Не подскажешь, дочка, как к людям выйти?» А я — ​мол, так-то и так-то. Только она собралась уходить, как слышу с березки чириканье. Глянула — ​батюшки мои, а на ней птахи перелетные печеньице клюют. Ну, думаю, это небось сама Баба Теплынь и есть. Схватила я ее за подол и давай тащить к дому своему. А баба упирается, шумит: «Ты куда это, шаловливая, меня тащишь?» «Ты прости меня, — ​говорю, — ​Теплынь, но я обещала тебя из лесу привести, ребятки-то не верили, насмехались». Теплынь рассмеялась: «Пущай будет по-твоему».

Пришли мы. Ребята все рты поразевали, а дед вопрошает: «Ты кого же это нам привела?» А я и говорю: «Вот, дедушка, Теплынь зазывала, печенькой подманивала, как ты научал, да за подол привела». Слез дед с печи, поставил самовар и давай Теплынь чаем потчевать. Теплынь попила чаек, разрумянилась и говорит: «Ох, хорошо! За добро вам добром отвечу. Идите во двор». Вышли мы, а во дворе-то у нас яблони цветут, трава зеленеет. А у других сугробы до крыш лежат. Во чудо-то!

«Кабы не ваша девка, долго бы еще быть зиме», — ​улыбается Теплынь. Вся деревня сбежалась, стоят дивятся. Каждый Бабу Теплынь на свой двор зовет, а она головой качает: «Поживите-ка еще в холоде, коли до этого спокойно жили. А вот этим людям быть в тепле». И до самого до мая холода-то стояли, лишь у нас во дворе тепло было. Мы в тот год такой урожай сняли — ​как никогда. С тех пор у нас в Бреховке Теплынь завсегда встречают, величают ее, и тепло у нас становится ранее других. Во как!