От «Любителя» до «Фотокора»: мечты коллекционера фотокамер

Денис Бурчик, оператор производства на одном из заводов «Маяка», коллекционирует цифровые и пленочные фотоаппараты. Некоторыми снимает, некоторые лежат в упаковке нетронутыми. О любви к фототехнике и фотографии он рассказал газете «Вестник Маяка». «СР» публикует материал коллег с небольшими сокращениями.

«Зоркий» и «Зенит» по наследству

В коллекции нашего героя 49 фотоаппаратов. В их числе 41 пленочный советский и 2 пленочных заграничных. Первый аппарат Денису Бурчику подарили. Правда, подарок был утерян. Настоящая любовь к фотографии началась тогда, когда он попробовал отцовский «Зенит­Е». Фотографией увлекался и дед по отцовской линии Юрий Григорьевич. Второй дедушка, по материнской линии, оставил внуку в наследство фотоаппарат «Зоркий‑5».

«Можно сказать, «Зоркий» и «Зенит» — ​семейные реликвии, и моя коллекция началась именно с них. Вещи, доставшиеся по наследству, дороги: их хочется сохранить и передать дальше, — ​говорит Денис Бурчик. — ​Заодно можно оценить, как развивалась фототехника. Например, сегодня, чтобы выбрать режим съемки, нужно повернуть соответствующий диск, а раньше для четырех основных режимов делали четыре модели фотоаппарата».

Денис Бурчик делал макро­фотографии на советскую оптику, которую устанавливал на современные аппараты. Пробовал коммерческую съемку, но работа за деньги не впечатлила: отсутствовал элемент творчества. Сейчас маяковец в основном снимает для себя, чаще всего — ​природу. На страничке во «Вконтакте» можно посмотреть практически все его работы, снятые на разные камеры и объективы.

Камера, как у Курчатова

«Фотоаппараты я приобретаю на специализированных электронных площадках. Иногда за очередным экземпляром могу съездить сам. Вот, например, устройства марки «Смена». Они были простыми и дешевыми, поэтому их выпустили в большом количестве. Например, модели «Смена‑8», на которую снимал герой Никулина в фильме «Бриллиантовая рука», и «Смена‑8М» были выпущены тиражом 21 млн экземпляров, поэтому их покупали даже школьникам. «Зениты» стоили дорого — 70–100 рублей, «Смена» — ​15 рублей. Сейчас у меня 12 «Смен» из 18. Надеюсь, соберу все», — ​рассказывает Денис Бурчик.

Снимал он лишь на треть своих камер. Еще примерно 40 % — ​это камеры, на которые можно попробовать сфотографировать, остальные нерабочие. Самый старый фотоаппарат — ​«Фотокор». Выпускался с 1930 по 1941 год в Ленинграде. Именно такой был у Игоря Курчатова.

Есть в коллекции и фотоаппарат, который хранится запечатанным, — ​белорусский «Эликон‑535». У коллекционеров, помимо прочего, ценится состояние предмета. Чем ближе к изначальному, тем лучше. Нераспакованный экземпляр дорогого стоит. Еще больше котируются вещи, которые принадлежали известным людям.

«Эликон» привлек тем, он абсолютно новый. Коробочка без каких-либо следов вскрытия, и, возможно, на нем даже сохранились отпечатки пальцев человека, который его собирал. Для меня это некое таинство, которое не хочется рушить, — ​делится Денис Бурчик. — ​Я бы хотел купить такой же фотоаппарат, но уже без упаковки».

«Вилия» в подарок

После публикации материала об увлечении Дениса Бурчика в редакцию «Вестника Маяка» за контактами коллекционера обратился 89‑летний ветеран реакторного завода Рудольф Клестов, чтобы передать ему собственный фотоаппарат. Маяковец получил исправную белорусскую «Вилию» — ​в коробке, с документами и инструкцией. И заверил, что обязательно опробует ее в деле.

Фотографией Рудольф Клестов увлекся в детстве, когда попробовал поснимать на аппарат зарубежной марки, название он уже и не помнит. Студентом фотографировал на «Любитель» однокурсников и, используя хитрости тех лет, умудрялся снимать самого себя. На реакторном заводе в то время он был единственным, кто умел хорошо фотографировать, и Рудольфа Клестова попросили сделать снимки объектов предприятия к очередной юбилейной дате. Некоторые он сделал с высоты птичьего полета.

«Снимать тогда было строго-настрого запрещено. Впрочем, как и сейчас. И вот я с представителем первого отдела получил разрешение. Пленку при нем вставлял и вытаскивал. Все как полагается. Залезть нужно было на вентиляционную трубу реактора. И вот на высоте семьдесят с лишним метров я сделал несколько снимков — ​завода водоподготовки и реакторного», — ​вспоминает Рудольф Клестов.