Почему ученые не кричат «эврика!»: физик из ОИЯИ получил премию «За верность науке»

В ноябре 2022 года объявили лауреатов VIII Всероссийской премии «За верность науке». В номинации «Наука — ​это модно» награду получил ведущий научный сотрудник Лаборатории физики высоких энергий ОИЯИ Сергей Мерц. Он рассказывает о том, что общего у коллайдера и чайника, как создают первый в России адронный коллайдер и почему важно популяризировать науку.

Люблю, когда программа работает

Я родом из небольшой деревни под Архангельском. Мечтал стать программистом, хотя тогда в нашей школе даже компьютеров не было. На уроках информатики мы писали программы на листочках, учитель исправлял ошибки и на пальцах объяснял, что работать будет, а что нет.

После школы я учился на физфаке СПбГУ на кафедре вычислительной физики — ​решал физические задачи с помощью компьютера. Окончил магистратуру и пошел в ОИЯИ заниматься обработкой экспериментальных данных детекторов NICA.

Студентом я думал, что программирование — ​это вау, физика — ​тоже вау, ученые постоянно делают открытия и кричат «эврика!». В действительности 90 % времени ученые тратят на заполнение бумажек, мытье каких-нибудь колбочек и др. Мы, например, постоянно пишем программы, которые выполняют формальные рутинные задачи и не делают ничего классного и супернового. В своей работе я больше всего люблю, когда программа работает.

СПРАВКА

NICA (Nuclotron-based ion collider facility, ионный коллайдер на базе нуклотрона) — ​сверхпроводящий коллайдер протонов и тяжелых ионов в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне. Очереди ускорителя еще достраивают, но некоторые эксперименты уже проводятся.

В науку идут из-за любопытства и задач со звездочкой

На последнем курсе магистратуры я работал в компании Intel, которая производит процессоры. Сначала проходил летнюю практику, потом стажировку. После университета собирался туда устроиться. Такая работа занимала бы много времени, и я понял, что с диссертацией придется попрощаться, потому что времени полноценно заниматься наукой у меня не оставалось бы. Когда осознал, что не смогу угнаться за двумя зайцами, принял довольно сложное для себя решение — уйти из Intel, где я мог бы построить неплохую карьеру. Ушел и ни разу не пожалел.

Люди идут в фундаментальную науку из-за любопытства, из-за любви к нетривиальным задачам. Это начинается еще в школе, когда ребенку не интересно решать обычные задачки, его тянет к сложным, со звездочкой. Потом тяга перерастает во что-то большее, и ты идешь в науку решать другие, уже более масштабные задачи.

Коллайдер — ​это чайник

Популяризацией науки я занялся в 2019 году. Меня пригласили в летнюю школу рассказать о коллайдере NICA. От академических лекций я устал на конференциях — ​сделал лекцию в полушутливой манере, с комиксами, картинками и понятными каждому метафорами. Всем понравилось, меня стали звать то туда, то сюда. Этому, конечно, способствует ОИЯИ: институт организует мои лекции, договаривается обо всем.

Сейчас у меня бывает по несколько лекций в месяц. Я приезжаю в школы, на научные фестивали, например на Geek Picnic и NAUKA 0+, пару раз записывал подкасты. Рассказываю в основном о NICA, чем мы в ОИЯИ занимаемся и зачем это все нужно, привожу примеры исследований и пытаюсь объяснить сложные вещи на простых аналогиях. Например, моя любимая, хоть и довольно избитая, — ​сравнение коллайдера с чайником. Если бы у нас был чайник, к которому мы могли бы подвести температуру миллион градусов, вода бы мгновенно испарилась. Но мы кипятим чайник медленно, видим, как вода сначала становится мутной, потом образуются пузырьки, а когда вода закипает, наблюдаем фазовый переход жидкости в пар. Так вот, Большой адронный коллайдер — ​это первый чайник. Там такие огромные энергии, что материя, которую в нем сталкивают, мгновенно превращается в кварк-глюонную плазму. Никакого фазового перехода при этом заметить невозможно. А NICA, которая меньше БАКа и работает на гораздо меньших энергиях, это второй чайник — ​на нем мы можем изучать фазовые переходы.

Я планирую выступать и с другими лекциями. Было бы здорово сделать лекцию о популяризации науки, как она развивалась, о детекторах, с которыми мы работаем. Обычно я рассказываю о самом коллайдере, ускорении частиц и т. д. А на детекторы, которых много, они все разные и очень интересно устроены, времени не остается. Еще в планах выступление на какую-нибудь историческую тему о великих научных открытиях. И мне, конечно, хочется прочитать лекцию в родной школе. Но это все пока лишь мечты, потому что недавно у нас на ускорительном комплексе начался цикл работ, и сейчас совсем не до лекций.

Изящный способ привлечь в науку молодежь

Я считаю, что ученые должны популяризировать науку. Конечно, не по принуждению: человеку должно нравиться выступать с лекциями, рассказывать о своей работе. Но делать это нужно, потому что люди имеют право знать, чем занимаются лаборатории и на что идут деньги налогоплательщиков. В большинстве случаев фундаментальная наука существует на бюджетные деньги. К тому же популяризация — ​это такой изящный способ привлечь в науку молодежь, заинтересовать своей темой и через несколько лет получить молодого специалиста, который с радостью придет к вам работать. Нужно рассказывать, что есть NICA — ​классный проект, единственный в России адронный коллайдер, с которым мы сможем воссоздать в лабораторных условиях состояние вещества в первые мгновения после Большого взрыва. Что скоро коллайдер заработает и нам нужны молодые светлые умы, которые будут анализировать данные, собирать детекторы, писать программы. И рассказывать об этом лучше в школах — ​ребята в этом возрасте очень любопытны и интересуются наукой. Например, я выступал перед школьниками в «Сириусе»: прочитал лекцию и уже был готов к тому, что сейчас пойду обедать. Спрашиваю, есть ли вопросы, — ​и тут каждый поднял руку. После 40‑минутной лекции я еще полтора часа отвечал на вопросы. Это заряжает и мотивирует.

О ПРЕМИИ

«За верность науке» — ​ежегодная премия за выдающиеся достижения в области научной коммуникации, популяризации науки и поддержки престижа работы ученых и инженеров. В 2022 году премию вручали в 14 номинациях. Научным журналистом года стал заместитель редактора отдела науки и образования «Российской газеты» Юрий Медведев, научным фотографом года — ​сотрудник ААНИИ Игорь Василевич, в спецноминации за популяризацию атомной отрасли победил профессор МИФИ Владимир Решетов с проектом «Мир без науки не интересен», лучшей пресс-службой признали пресс-службу Томского госуниверситета.