Капитан Руслан Сасов: «Ледокол может пройти везде»

В июле капитан «50 лет Победы» Руслан Сасов впервые вышел в «детский рейс» — ​так называют ежегодные экспедиции «Ледокол знаний» на Северный полюс, организованные «Росатомом» в рамках проекта Homo Science. Этот рейс был первым и для нашей корреспондентки. Она расспросила капитана, чем детские рейсы отличаются от взрослых, как устроиться работать на атомоход и найти общий язык с экипажем в ледовых походах.

— Как вы стали капитаном?

— Я родом из Белоруссии, в детстве моря даже не видел, но всегда мечтал стать моряком. В 2002 году пришел в Мурманское морское пароходство, собирался работать на нефтяных танкерах. Но неожиданно танкерную группу закрыли, «Лукойл» забрал свои танкеры, а мне предложили место в атомном флоте. Просто подарок судьбы — ​всегда думал, что это какая-то другая каста, недосягаемая высота. Капитанов атомных ледоколов в мире меньше, чем космонавтов.

Попал дублером четвертого помощника капитана на «Ямал», потом работал на «России», на «Таймыре», снова на «Ямале», но уже третьим помощником капитана. Дорос до второго помощника и в 2006 году поехал на приемку «50 лет Победы». Вскоре меня отправили туда старпомом. Я отработал больше 10 лет, а в 2019 году перешел на «Ямал», уже капитаном. В том же году меня ждал еще один перевод — ​на «50 лет Победы».

— Когда вы только начали работать капитаном, сложно было выстроить отношения с командой?

— Безусловно, для команды «Ямала» стало неожиданностью, что им капитаном поставили человека со стороны. Обычно капитан готовит себе замену из членов своего экипажа. Чаще всего из старших помощников, так было когда-то и со мной.

Идти капитаном на другой ледокол было страшновато, ведь для команды ты совершенно новый человек. Но после нескольких рейсов стало понятно, что опасения не оправдались. Мы отлично сработались. Кроме того, специфика работы на ледоколе не позволяет заниматься выяснением отношений, как это может случиться, допустим, на берегу. У нас есть определенные задачи, есть суда, которым необходимо обеспечить безопасную проводку. И есть четкий график, которого нужно придерживаться. Если ты начинаешь выяснять отношения, подмешивать в работу что-то личное, то просто выпадешь из графика, не выполнишь задачу и в конечном счете уйдешь.

— Какая проводка была самой сложной?

— У нас все проводки напряженные: мы работаем в морском канале в Обской губе. Это довольно сложное место — ​ограниченный проход, мелко. Сейчас маленьких судов, которые водили по 15 штук за раз, уже нет. Тоннаж увеличивается, водоизмещение судов уже минимум 70 тыс. т, и такие мы водим по два, а то и по одному. К примеру, сразу два танкера СПГ типа Yamalmax не подцепить. Это зимой. Летом чуть проще.

Еще один сложный участок — ​пролив Санникова. Тоже мелко, 13–14 м. Мы на ледоколе пройдем, а крупнотоннажное судно — ​не факт. Поэтому у нас проложен особый путь выше Новосибирских островов, сделаны промеры глубин.

Вся линия Севморпути развивается, интенсивность судоходства увеличивается, и мы планируем перейти на работу по отдельным участкам. Например, один ледокол будет дежурить у Обской губы, другой — ​у Новосибирских островов и т. д. Это позволит провести больше судов за сезон.

— Есть лед, который ледокол не может преодолеть?

— А на что тогда я — ​судоводитель? Ледовые капитаны десятилетиями нарабатывают опыт. Конечно, природу никто не победит, но есть тактика ледового плавания, которая позволяет найти выход из любой ситуации. Ледокол может пройти везде, вопрос только во времени и силах, которые на это тратятся. Другое дело, что задача ледокола — ​обеспечить безопасную проводку с эффективной коммерческой скоростью 10–12 узлов. Теоретически при некоторых ледовых условиях эту задачу выполнить невозможно. Ну а практически такого у меня еще ни разу не было. Все вверенные нам суда проводим.

— Сейчас строится много ледоколов. Где взять столько ледовых капитанов?

— Сначала мы учимся на обыкновенном судоводительском факультете, например в ГУМРФ им. Макарова, нашем главном морском вузе. В дипломе не указывается, ледовый ты капитан или не ледовый. Обычный диплом морского судовождения. Если собираешься на ледокол, нужно пройти курсы и практику на тренажере. Кстати, даже капитаны судов, которые мы водим, обязаны знать специфику работы в ледовых условиях: понимать, почему ледокол берет или не берет судно на буксир, как формируется караван и т. д. Всему этому учат в центрах в Санкт-Петербурге и Мурманске.

«Атомфлот», как и многие другие предприятия, заинтересован в молодых специалистах. У нас есть партнерства с несколькими вузами, на базе ГУМРФ организован Центр морских арктических компетенций. Там проходят подготовку и переподготовку наши специалисты. В целом молодые люди в «Атомфлот» идут охотно. И кстати, все больше девушек — ​уже и штурманы есть, и старпомы.

— А помните, какое первое арктическое животное увидели в походе?

— Да. Тюленей. Мы работали тогда в Белом море. В Кандалакшском заливе, в месте встречи пресной и морской воды, у тюленей кормовое место — ​они там плодятся, выкармливают детенышей. Сейчас эти места стали малосудоходны: экологи заботятся о популяции тюленей, не хотят, чтобы их тревожили. Даже инспекторы специальные туда ездят и следят за обстановкой.

Белых медведей я увидел уже позже, чуть севернее. Ну и сейчас, на детском рейсе, несколько медведей нам попались по пути.

— Как вы относитесь к детским рейсам?

— Это первый детский рейс для нашего экипажа. Возить детей — ​одно удовольствие. Они такие непосредственные, столько восторга в глазах. Взрослые более сдержанные. А дети только начинают жить, для них эта экспедиция — ​самое большое приключение.

Мне радостно от того, что ребята такие грамотные, умные, активные. Всем интересуются, все спрашивают. Иной раз зайдешь в библиотеку, они там в такие интересные настольные игры играют — ​самому присоединиться хочется.

Я считаю, нам повезло сделать два детских рейса подряд (сразу после «Ледокола знаний» на полюс отправилась экспедиция «Ледокол открытий». — ​«СР»).

— Как сохранять концентрацию, когда пейзаж вокруг долго не меняется?

— Обычно поход длится месяца четыре. Чтобы отдохнуть, снять напряжение, у нас есть спортзал, бассейн с морской водой, три сауны, библиотека. Недавно появился интернет и телевидение, но только в зоне действия спутников. Севернее Земли Франца-Иосифа работает только «Иридиум» — ​система подвижной спутниковой связи. «Иридиум» стоит дорого, и далеко не каждое судно такой системой оборудовано.

Команда занимается спортом, проводит на борту соревнования: по теннису был турнир, по волейболу. Мы заранее покупаем призы для победителей.

Я в свободное время читаю. Мне нравятся книги на морскую тему, техническая литература — ​про новые суда, современные технологии. Еще люблю читать про путешествия, да и сам часто путешествую на машине.

— Куда ездите?

— Раньше по Европе много ездил, сейчас в основном по России. У меня есть мечта — ​речной круиз по Золотому кольцу.

Я очень люблю Волгу, Волхов, Неву. Вдоль них прекрасные пейзажи. Еще нравится ездить в сторону Выборга, Шлиссельбурга. Там есть живописный Петровский канал вдоль Ладоги, по нему ходят небольшие речные суда. Кострома еще мне нравится, Ярославль, Владимир. Вообще, в России есть что посмотреть.