Евгений Абакумов об ИТ-отрасли: «В сложившейся ситуации у «Росатома» больше преимуществ»

В условиях западных санкций в российской ИТ-индустрии обозначились два основных вызова — возможные перебои с поставками и, как следствие, необходимость импортозамещения, и отток кадров. Крупнейшие зарубежные производители софта и «железа» приостанавливают поставки и работу в России, а часть специалистов уезжает из страны. Насколько тревожна ситуация в «Росатоме», мы спросили у директора по информационным технологиям госкорпорации Евгения Абакумова.

Отток и приток

— Начнем с кадров. Из страны массово уезжают айтишники. Звучали оценки, что отток составит около 100 тыс. человек. Ваша оценка — насколько все серьезно? Что происходит в целом в ИТ-отрасли и конкретно в «Росатоме»?

— Каждый выбирает свой путь. Массового оттока я не вижу. Да, люди обеспокоены, пытаются понять, что делать дальше, и сейчас важно, какой сигнал мы им посылаем, как сами ведем себя в этой ситуации.

Мы сегодня много работаем над тем, чтобы наши ИТ-компании — «Гринатом», «Консист ОС», «Промышленные инновации», «Цифрум» и др. — обязательно получили льготы, определенные указом президента. Это льготы в области налогообложения, ипотека, отсрочка от призыва. И мы сделаем все возможные льготы распространялись на наших сотрудников.

Возвращаясь к бегству айтишников. Мы видим и обратное: к нам приходят специалисты из компаний, прекративших свою деятельность в России. Приходят и поодиночке, и целыми командами. Мы уже давно вместе с HR-блоком ведем системную работу по адаптации ИТ-специалистов, и сейчас придется вкладывать еще больше сил в обучение и мотивацию сотрудников работать именно в атомной отрасли. Мы и раньше внимательно относились к налоговым льготам и преференциям от государства для ИТ-отрасли, а теперь пришло время ими воспользоваться в полном объеме.

— Получается, «Росатом» обернул ситуацию себе на пользу?

— Как в любом сложном положении дел, есть и плюсы, и минусы. Но у «Росатома» сейчас больше преимуществ. Это же касается и программы импортозамещения.

— Почему?

— Потому что импортозамещением мы занимаемся давно и серьезно. Да, мы понимаем, что на любые изменения привычного уклада нужно время и терпение – это касается и перехода на российские информационные системы, но мы настойчиво по этой дороге шли, руководство нас поддерживало, и по большому счету мы были правы. 

Сейчас на стыке импортозамещения и дефицита ИТ-специалистов очень интересная ситуация на рынке. Растет спрос на тех, кто понимает, как работают опенсорсные (ПО с открытым исходным кодом. — «СР») российские технологии, как их имплементировать в сложный ИТ-ландшафт большой корпорации. Спрос идет со стороны частных компаний, которые раньше вообще не обращали внимания на импортозамещение. Для «Росатома» рост спроса – это и большая возможность, и некоторый вызов. Вызов, понятно, кадровый, а возможность — коммерческая: мы можем свою экспертизу, накопленную за несколько лет, предложить нашим партнерам.

Кодовое слово

— Людей с какими навыками вы берете на работу?

— Нам в первую очередь нужны те, кто занимается инфраструктурой, технической поддержкой, открытыми технологиями, кто умеет работать с системным программным обеспечением, делать «приклад» (прикладное ПО. — «СР»). Кстати, на опенсорсном рынке  выявился неожиданный тренд. В сообществе опенсорса стали формироваться разные позиции, которые влияют на доступность тех или иных кодов. Выяснилось, что полная независимость от влияния политических факторов невозможна. Но любые попытки закрыть коды могут вызвать фундаментальные сдвиги в самой сути опенсорса.

— Какого рода?

— Например, появление аналогов GitHub — репозиториев библиотек кодов, размещенных в России или других странах БРИКС. Для нас это тоже возможность, потому что создание ядерной инфраструктуры в странах-новичках может быть дополнено опенсорсной ИТ-инфраструктурой от «Росатома» — глобального партнера.

Вернусь к навыкам, которые у нас сейчас востребованы. Это также умение работать с технологиями корпоративной мобильности с учетом информационной безопасности. Еще больше будут востребованы те, кто разбирается в управлении жизненным циклом в машиностроении и промышленном строительстве. В этом сегменте у российских вендоров открывается большое окно возможностей, и в это окно, возможно, им стоит входить вместе с крупными компаниями, такими как «Росатом».

— Многие ИТ-специалисты и целые команды переезжают в страны ближнего зарубежья: Казахстан, Латвию, Азербайджан, Армению, Грузию. Готовы ли вы работать с ними?

— Сейчас мы такой вариант не рассматриваем, прежде всего из-за информационной безопасности и, наверное, моральной составляющей. Все-таки мы не поддерживаем такое движение. Хотя, повторюсь, понимаем, что это выбор каждого. Должно пройти некоторое время, чтобы осознать происходящее. Уехавшие потенциально полезны, например, в странах присутствия «Росатома». Если мы строим АЭС в какой-то стране и там есть российская команда разработчиков, это гармоничная история, иначе нам с ними не по пути.

Выращивание урожая айтишников

— Изменились ли подходы к работе со студентами, вузами из-за угрозы нехватки кадров?

— Я бы сказал, расширились. Мы еще в прошлом году собирались делать комплексную работу с методологической адаптацией вузовских ИТ-специальностей, но, возможно, не хватало импульса. Теперь он появился. Нам нужно около 500 молодых специалистов в год в целом по отрасли, это довольно много.

— 500 человек по всей стране?

— Основные центры — Москва, Нижний Новгород, Томск, Ростов.

— А почему Ростов? Вузы там не так сориентированы на отрасль, как в Томске, и предприятий атомпрома нет.

— Есть в Ростовской области. Кроме того, в Ростове, Таганроге и Новочеркасске довольно большой кластер вузов. Раньше мы не работали в городах, где «Росатом» не присутствует, теперь решили попробовать. Несколько лет назад мы поняли, что потребность в сложных решениях для основных бизнес-процессов растет, и нужны свои разработчики, которых еще надо вырастить, поэтому и появился Ростов. 

— Выращивание уже началось?

— Да, с Южным федеральным университетом мы уже полтора года работаем, студентов берем на стажировку. И хотим этот процесс активизировать. Кстати, государство обещает субсидии организациям, которые принимают на работу молодежь. Мы сами давно так действуем, но раз государство решило помочь, мы постараемся этой поддержкой воспользоваться.

Замещение по плану

— Давайте перейдем к доступности ПО и комплектующих. Насколько нынешняя ситуация горяча для «Росатома»? Надо ли что-то срочно импортозамещать?

— Срочно не надо. Мы идем по плану, разработанному за последние три года. Следующий шаг – подумать о правильном сочетании разных по происхождению решений, поскольку до недавнего времени наши зарубежные станции мы старались делать на иностранных решениях.

К импортозамещению оборудования мы подошли только в прошлом году, начали брать его из единого реестра российской радиоэлектронной продукции. И я не открою тайны, сказав, что проблему отсутствия в России хорошей массовой электроники предстоит решать. Соответственно, перед российскими производителями, на которых мы ориентируемся, задача стоит в полный рост. Но, надеюсь, общими силами ее решим.

— Реально ли этот сегмент импортозаместить в масштабах всей страны — ведь не только «Росатому» нужно «железо»?

— Конечно, реально, поэтому сейчас так важна роль Минцифры и Минпромторга, которые регулируют спрос и оказывают поддержку российским производителям — дают льготные субсидированные кредиты, в том числе на пополнение оборотных средств, субсидии на расширение производственных мощностей и проч. Процесс импортозамещения небыстрый, но уже очевидно, что тот, кто пошел чуть раньше, как мы, например, выиграл больше. Поэтому такой сдержанный оптимизм у меня есть. Конечно, сложностей много, но, если бы мы по этой дороге не пошли тогда, сегодня я с трудом мог бы предложить план действий. А сейчас мы идем по плану. Где-то его реализация ускорится, где-то мы столкнемся со сложностями, но иного пути, кроме технологической независимости, у нас все равно нет.

— Вы говорили, что «Росатом» уже часть пути к импортозамещению прошел и может свой опыт предложить другим. Есть запросы?

— Мы пока готовим «ответы» — защищенные корпоративные решения для внешних клиентов на базе «Атомдаты» – облачных решений «Росэнергоатома», апробированных в отрасли решений «Гринатома». И сейчас ищем возможности для масштабного внедрения.

— Поясните, пожалуйста.

— «Росатом» предлагает создание импортозамещенных типовых рабочих мест, переходе на другую операционную систему, офисный пакет. Надо ведь не просто установить на компьютер приложение, речь идет о миграции документов, обеспечении работоспособности технических устройств, доработке дистрибутивов. Мы готовы демонстрировать, как это работает, — у нас более 30 тыс. рабочих мест переведены на отечественное ПО, в этом году надо суммарно достичь 90 тыс. И мы это сделаем, потому что технология отработана.

— За что не любят импортозамещение?

— Главная сложность в том, чтобы найти в России решения, полностью совместимые друг с другом на всех уровнях. Даже для обычной работы в офисе нужно много: операционная система, офисный пакет, система видеоконференций, мессенджер, управление базой данных, серверы, желательна среда виртуализации — и все это должно работать бесшовно, не спотыкаться. Почему Microsoft достигла большого успеха? Потому что у нее все было в одном флаконе: клиент мог на Microsoft жить и строить собственные прикладные решения. А в России пока такой бандл – комплект программ – предстоит разработать. Но я очень надеюсь, что в кооперации с российским вендорами мы его наконец-то сделаем. Он будет востребован компаниями, у которых нет на разработку времени или возможностей. Для решения технических вопросов можно будет пользоваться нашим опытом. Под такой бандл нужны дополнительные ресурсы. И я считаю, мы пошли абсолютно верно, предлагая рынку возможности «Атомдаты». К тому же ситуация в целом способствует тому, чтобы решения принимались гораздо быстрее, чем раньше.

— Вы говорите о создании российского аналога Microsoft, но в виде консорциума?

— Да, думаю, это реально. Это, конечно, большая задача, и техническая, и организационная.

Облака возможностей

— Появились сообщения, что серверов в России не хватает, в том числе для государственных нужд. Будет ли «Росатом» предоставлять свои мощности?

— Сначала отвечу про наши внутренние потребности, потому что мы корпорация государственная. У нас недавно закончился цикл закупки, мы уже привезли все оборудование на 2022 год и обеспечены серверами на некоторую перспективу. Сейчас решаем вопросы, как наши запасы увеличить. Если же говорить про наши предложения рынку, то тут я могу выступать только как эксперт, потому что не отвечаю за маркетинг. Мне кажется, надо максимально ускорять программу создания новых ЦОДов, потому что существующие уже практически полностью заполнены. Надо делать новые инвестиции и выводить услуги новых ЦОДов на рынок. Они и раньше были востребованы, а сейчас особенно. Сегодня вот, например, SAP разослал письма клиентам, которые работают в облачной инфраструктуре, о необходимости подумать о перевозе информации за рубеж с их облаками. А мы можем предложить облака в России.

— А что изменится, если данные уедут за рубеж?

— Это еще предстоит осмыслить. Мы исходим из того, что обработка российских данных должна вестись в России. И это понимание, конечно, вызовет взрывной рост рынка ЦОДов. Поэтому наравне с созданием российского Microsoft не менее важно создать российскую виртуализацию, операционную систему для серверов, технологии удаленного доступа. Много предстоит сделать, но задел есть.

— Сложности скорее аппаратные или программные?

— И те и те. Вам предстоит построить объект, заполнить его вычислительной частью, положить ее в программный продукт, который обеспечивает обработку большого объема данных, и масштабировать. В каждом из этих элементов свои проблемы в сфере сроков, строительства, логистики, технологий. Вот их нам и надо научится решать быстрее, чтобы воспользоваться ситуацией и продвинуть наши новые цифровые направления бизнеса.

— Что может ускорить продвижение?

— Как минимум надо перестраивать вузовские программы. Я давно предлагал: давайте учить на российском ПО. Преподавательское сообщество реагировало скептически и отговаривалось — и курсы перестроить тяжело, и негде средства взять. Теперь же, мне кажется, процесс перехода на наше ПО ускорится. Никакого варианта, кроме как учить на опенсорсном или российском софте у российских вузов не будет, и это серьезная перестройка.

— Будет ли опенсорсное ПО закрываться, становясь доступным участникам только из «своих» страновых блоков? Условно: в западном одно, в блоке БРИКС — другое?

— Скорее произойдет изменение правил применения ПО. Например, если вы открываете бизнес в какую-либо стране, то должны быть готовы принять ее требования о раскрытии кода. Возможно, появятся правила, страхующие от недружественных действий. Может быть, опенсорсное сообщество распределится по каким-то кластерам, но замыкаться люди точно не будут. Мы работаем и все равно будем работать на международном рынке и поддерживаем только открытость, не забывая о безопасности.

— У вас есть предложения по правилам использования софта и «железа» в России?

— У нас нет недостатка в идеях, вопрос в основном в ресурсах. Мы плотно работаем и с Минцифрой, и с Минпромторгом, предлагаем меры поддержки наших отраслей. Рената Абдулина, глава Ассоциации крупнейших потребителей программного обеспечения и оборудования, которая создана «Росатомом», «Роскосмосом», «Ростелекомом» и «Газпромнефтью», вошла в оперативный штаб по поддержке ИТ-отрасли при Минцифры. Штаб разрабатывает требования и меры поддержки, рамки которых заданы указом президента. Правительство должно выпустить ряд постановлений, непосредственно регламентирующих применение указа.