Физики, лирики и высокие энергии — подборка стихотворений про атом

75 лет назад, 16 июля 1945 года, в американском штате Нью-Мексико на полигоне Аламогордо был произведен первый в мире ядерный взрыв. Не прошло и месяца, как первые атомные бомбы ВВС США сбросили на Хиросиму и Нагасаки. Человек обзавелся самым грозным в истории оружием. Не остались в стороне от этой вехи и советские поэты. Впрочем, не меньший энтузиазм лириков вызвала работа физиков с мирным атомом. Так что дилемма «физики и лирики» в одноименном стихотворении Бориса Слуцкого, где утверждалось, дескать, «что-то физики в почете, что-то лирики в загоне», не совсем точно отражала ситуацию с теми и другими. Физики вполне уживались с лириками, порой «в одном флаконе».

---

ФУТУРОЛОГИ ОТ ПОЭЗИИ

Слуцкий написал эти строчки в 1959 году. А ведь еще в 1921-м, когда об оружии апокалипсиса рассуждали лишь фантасты, поэт-символист Андрей Белый, имевший за плечами физико-математический факультет Московского университета, в поэме «Первое свидание» выдал нечто провидческое. Он впервые в русской художественной литературе употребил понятие «атомная бомба», удачно совместив физику и лирику:

Над мглой космической он пел,

Развив власы и выгнув выю,

Что парадоксами Максвелл

Уничтожает энтропию,

Что взрывы, полные игры,

Таят томсоновские вихри,

И что огромные миры

В атомных силах не утихли,

Что мысль, как динамит, летит

Смелей, прикидчивей и прытче,

Что опыт — ​новый…

— «Мир — ​взлетит!» —

Сказал, взрываясь, Фридрих Нитче*.

Мир — ​рвался в опытах Кюри

Атомной, лопнувшею бомбой

На электронные струи

Невоплощенной гекатомбой…

* Ницше. — «СР».

Воплощенную же гекатомбу из десятков и десятков тысяч японцев на алтарь войны и, как бы это цинично ни звучало, научно-технического прогресса (последствия ударов по Хиросиме и Нагасаки тщательно исследовали ученые) принесли Штаты. Ленинградская блокадница поэтесса Вера Инбер не преминула отметить этот момент в своем стихотворении «1945–1946», появившемся 31 декабря 1945 года и посвященном передаче полномочий старого, победного 1945-го новому, 1946 году:

Полжизни я провел в бою:

В горах, лесах, степи.

Я победил. А ты мою

Победу закрепи.

Не только молнию и гром

Носил я в кобуре —

Ударил атомным ядром

Я по земной коре.

То был космический удар,

И вихри, и смерчи.

На благо людям грозный дар

Природы изучи.

1946-й прислушался к словам поэтессы: аккурат в апреле того года для развертывания исследований в области мирного использования атомной энергии было принято правительственное решение о создании близ станции Обнинская Московско-Киевской железной дороги Лаборатории «В» — ​будущего Физико-энергетического института. Так начался путь к ядерной энергетике во имя созидания.

---

«МЫ ДОВОЛЬНЫ ОТ ДУШИ»

Не был равнодушен в этом плане и знаменитый советский гимнои баснописец Сергей Михалков. Будучи гуру официозно-патриотической поэзии, свой дар он посвятил ядерному оружию СССР, начиная с его испытаний. Так родилась солдатская песня «Про советский атом», музыку для которой сочинил композитор Вано Мурадели:

Мы недавно проводили

Испытанья нашей силе,

Мы довольны от души —

Достиженья хороши!

Все на славу удалось,

Там, где нужно, взорвалось,

Мы довольны результатом —

Недурен советский атом.

Вот так штука!

Всем наука!

Сунься, ну-ка! О-го-го!..

Не ленились,

Потрудились

Для народа своего!

Подтвердил товарищ Сталин,

Что мы бомбу испытали

И что впредь еще не раз

Будут опыты у нас.

Бомбы будут!

Бомбы — ​есть!

Это надо всем учесть.

В 1951 году на радость меломанам Апрелевский завод грампластинок выпустил запись «Песни про советский атом» в исполнении Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской армии им. Александрова. Артефакт эпохи, между прочим. Кстати, в том году ядерное вооружение СССР состояло из 25 атомных авиабомб против 438 у США.

Но Сергей Михалков благополучно дожил до момента, когда по количеству ядерных боеприпасов СССР существенно обогнал США — ​так, уже в 1977 году против 25,8 тыс. американских у нас их было уже 28,4 тыс. И Михалков не был бы Михалковым, если бы не застолбил этот момент в очередном произведении — ​конечно, не располагая конкретными цифрами. Собственно, для стихотворения «Наши защитники», рекомендованного даже детским учреждениям (издательство «Малыш» в 1979 году выпустило эту михалковскую книжечку для дошколят), поэт экономно использовал свои же довоенные стихи «Красная армия» — ​правда, существенно их модернизировав. И это касается не только строчек «Со штыком и пулеметом эти смелые бойцы — ​наша красная пехота, наши братья и отцы», преобразованных в «С автоматом, пулеметом эти смелые бойцы — ​наша славная пехота, наши братья и отцы». В осовремененном варианте появилось кое-что более существенное:

Оборона — ​наша честь,

Дело всенародное!

Бомбы атомные есть,

Есть и водородные.

Но советские ракеты

Мирным людям не страшны —

Знают все — ​Страна Советов

Против атомной войны!

---

«ФОРМЫ РАЗЛОЖЕНЬЯ И РАСПАДА»

Разумеется, тема использования ядерной энергии для получения электричества в отечественной поэзии не исчерпывалась упомянутым выше наставлением Веры Инбер. Например, Максимилиан Волошин, уделявший много внимания в своем творчестве тайным силам мироздания, прямо указал в своем стихотворении «Космос» (1923) на возможность использования радиоактивного распада для генерации электричества.

Мы существуем в Космосе, где все

Теряется, ничто не создается;

Свет, электричество и теплота —

Лишь формы разложенья и распада…

Можно поспорить с Максимилианом Александровичем насчет того, что в космосе ничто не создается, но, сам того не подозревая, принцип действия радиоизотопных источников «света, электричества и теплоты» он определил точно. В радиоизотопных термоэлектрических генераторах космических летательных аппаратов и марсоходов используется альфа-распад изотопа плутоний‑238.

Другой популярный поэт, Валентин Берестов, в 1961 году посвятил стихи уже почти свершившемуся — ​строящейся Белоярской АЭС, на которой возводился первый 100-мегаваттный энергоблок АМБ‑100. Стихотворение так и называется — ​«Атомная станция».

Широкой просеки пустырь.

Не дрогнут синих сосен иглы.

Тиха, бела, как монастырь,

Обитель атома возникла,

В ее таинственных стенах,

В ее молчании заклятом

Святою жизнью, как монах,

Живет затворник — ​грозный атом.

Здесь, адской силой наделен,

Но адской воле не послушен,

Земным трудом спасает он

Свою космическую душу.

Он гонит ток в село, и в цех,

И на железную дорогу,

Свой страшный первородный грех

Замаливая понемногу.

Берестов изящно и ненавязчиво, но все-таки указал большому мирному атому на его дембельскую шинель со споротыми погонами.

---

ПОЭТИЧЕСКИЙ ЛИКБЕЗ

Ну а пальму первенства по части технологически точного изображения поэтическими средствами производственных процессов атомной энергетики следует присудить современной российской поэтессе и драматургу-композитору, члену Союза писателей России и почетной работнице образования РФ Татьяне Мухаметшиной. В 2004 году она написала детское (впрочем, небесполезное и для некоторых взрослых) стихотворение «Ликбез о Балаковской АЭС», начинающееся так: «Крошка сын на стул залез, папу беспокоя: Балаковская АЭС — ​что это такое?» Папа объяснял вполне доступно, начав с некоторых основ ядерной физики (полностью поэму можно почитать на интернет-портале «Стихи.ру»), указав любознательному отроку на один из четырех энергоблоков-миллионников Балаковской атомной станции:

Посмотри сюда, сынок,

                            Носит он названье «блок».                              

Но не брат при этом

Русскому поэту.

Рукотворное творенье,

Очень грозное на вид,

Производит впечатленье

Очень древних пирамид.

Только в тех захороненьях

Жизнь когда-то замерла,

Здесь как раз ее рожденье,

То есть света и тепла.

Это — ​ядерный реактор,

В нем-то ядра и живут,

И ответственную вахту

День и ночь они несут.

Замурованы, как в клетке,

Им не выбраться отсюда,

Сформированы в таблетки,

Но совсем не от простуды!

Заработает реактор —

И горячая вода

Прямо в парогенератор

Устремится без труда.

Здесь по трубам пробегает,

Нагревая новый слой,

И вполне напоминает

Кипятильник под водой.

А отсюда на турбину

Вылетает чистый пар,

Будто это не машина,

А кипящий самовар.

Вот турбина под давленьем

Завертелась, как юла,

И, конечно же, в движенье

Генератор привела.

Раз виток, еще виток —

Вот и появился ток.

Побежал по проводам,

Чтоб служить исправно нам!

---

СЛУЧАЙ НА КОРПОРАТИВЕ

Завершая этот небольшой экскурс в отображение ядерных сюжетов советской поэзией, расскажу такой случай. Тридцать с гаком лет назад, находясь в рядах Вооруженных Сил СССР, принимал участие в одном офицерском ресторанном корпоративчике — ​мальчишнике по случаю бракосочетания однополчанина. На корпоративчик был приглашен наш сосед по офицерскому общежитию — ​он служил в части, подчиненной 12-му Главному управлению Минобороны, занимавшемуся обслуживанием ядерных боеприпасов. Тогда это была совершенно закрытая тема, и офицеры таких частей гордо называли себя глухонемыми. Так вот, почетный гость изрядно подогрелся и начал декларировать стишата собственного сочинения, привожу по памяти:

Парни мы глухонемые,

Нет ни строчки о нас, ни даты,

И не признает мать-Россия,

Что мы — ​нейтронные солдаты.

От такого не слишком тонкого намека на профиль той части весь корпоративчик действительно слегка онемел. И лишь виновник торжества, дернув поэта за рукав, промямлил: «Леха, стихи так себе. Ты лучше сядь, закуси чем-нибудь».

Не знаю уж, какой доброжелатель стуканул на Леху (а народу в ресторане, в том числе из других частей, хватало), но потом у него были некоторые неприятности с Особым отделом, который заинтересовала дефиниция «нейтронные».

Что касается строчек и дат, то старлей Леха, как и мы все, не мог предвидеть, что в постсоветской России будет официально и совершенно открыто установлен профессиональный воинский праздник — ​День специалиста по ядерному обеспечению. Впрочем, эти специалисты все равно остаются «глухонемыми».