«Во всем виноваты звезды»: вчерашняя студентка стала разработчицей ракет
Александра Карташева пришла в Троицкий институт инновационных и термоядерных исследований три года назад. Ее пригласили в проект по созданию прототипов плазменных ракетных двигателей для освоения дальнего космоса. О звездах, лунной пыли и важных экспериментах старший научный сотрудник ТРИНИТИ рассказала в интервью «СР».
— Почему вы решили стать физиком?
— Во всем виноваты звезды. В детстве я смотрела на ночное небо и думала: где границы Вселенной, как до них добраться, сколько всего звезд, почему они светят по-разному? В школе выяснилось, что на многие из этих вопросов может ответить физика. Но чем больше я узнавала, тем больше вопросов возникало: как измерить тягу ракетных двигателей, что такое геостационарная орбита, почему космические обсерватории располагаются в точке Лагранжа? Эта бесконечная радость познания, надо полагать, и определила мою судьбу.
— В университете вы изучали радиофизику, потом поступили в аспирантуру на специальность «физика плазмы». Почему именно плазма?
— В 2013 году я получила степень магистра в Южном федеральном университете в Ростове-на-Дону. Выпускникам физфака часто говорят: «Физик может все. Дерзайте и добьетесь успеха на любом поприще». Имея такой козырь, я решила дать себе год и подойти к выбору профессии основательно.
Чтобы не тратить время впустую, устроилась в конструкторское бюро инженером. Работа там давала возможность оставаться на связи с научной средой. У меня появилось желание продолжить академическое образование в области физики плазмы. К сожалению, в Ростове-на-Дону не существовало лабораторий, углубленно занимающихся плазменными процессами. Поиски привели меня на кафедру оптики Санкт-Петербургского госуниверситета. Отправила резюме и дипломную работу, получила приглашение от будущего научного руководителя моей кандидатской диссертации. Она посвящена слабоионизированной плазме. Я защитилась в 2019 году.
— Что было дальше?
— Стала ведущим инженером в Институте космических исследований РАН. Принимала участие в создании приборов для диагностики плазменно-пылевой экзосферы Луны. Приборы, позволяющие измерить такой ключевой параметр плазмы, как концентрация заряженных частиц, а также получить значения характерных размеров пылевых частиц, входят в состав автоматической межпланетной станции «Луна‑25». Ее запуск запланирован на лето этого года. Кроме того, разработанный нами в ИКИ РАН комплекс приборов для измерения скорости и массы пылевых частиц, оценки уровня запыленности атмосферы входил в аппаратуру миссии ExoMars (астробиологическая программа исследования Марса, прекращена в 2022 году. — «СР»).
— С 2020 года вы старший научный сотрудник ТРИНИТИ. Над чем работаете теперь?
— В область моих научных интересов входит исследование потоков сильноионизированной плазмы и процессов взаимодействия этих потоков с различными объектами. Исследования связаны с созданием прототипа плазменного ракетного двигателя с повышенными параметрами тяги и удельного импульса — проектом комплексной программы «Развитие техники, технологий и научных исследований в области использования атомной энергии в РФ на период до 2024 года». Такой двигатель необходим для активного освоения космоса, регулярного обмена грузами между Землей и Луной, для полетов к Марсу. Часть исследований затрагивает термоядерную тематику. Например, мы изучаем эрозию вольфрама при плазменных тепловых нагрузках, характерных для переходных плазменных процессов в ИТЭР.
— И продолжаете изучение физики планет?
— Да, в ИКИ РАН идут исследования в рамках направления научной программы НЦФМ «Экспериментальная лабораторная астрофизика и геофизика». Я участвую в подготовке лунного реголита для экспериментов. Их результаты могут быть использованы и для моделирования посадки летательного аппарата на поверхность Луны, и для отработки функциональности того или иного средства диагностики параметров лунной экзосферы.
— Какие у вас планы?
— Я активно занимаюсь проектом лаборатории, цель которой — создание экспериментальных методов диагностики движущейся сильноионизированной плазмы. В планах несколько задач: разработка диагностических комплексов, стандартизация и аттестация методов диагностики плазменных параметров.
Один из ключевых факторов существования и развития любой исследовательской лаборатории — подготовка научных сотрудников. Мне очень помогает участие в проекте «Лаборатория роста «Росатома» в качестве наставника. Будущие ученые имеют возможность пройти стажировку на предприятиях «Росатома» уже после второго курса. Это отличный способ не только получить полноценный опыт, проверить свои силы, но и определиться с областью научных интересов. Кроме того, есть время подготовить хороший задел для кандидатской диссертации.
Не так давно в нашем дивизионе начал работу совет молодых ученых. Я и пять моих коллег вошли в его состав. Надеюсь, деятельность совета поможет молодым специалистам быть в курсе современных исследований, разработок и технологий научного дивизиона «Росатома», найти поддержку своих научных и общественных инициатив, собрать сообщество единомышленников.
— Большая общественная нагрузка не отвлекает от научной деятельности?
— Отвлекает не это, а слишком развитая сеть бюрократии. В общей сложности на согласование документов может уйти до двух месяцев. Хочется верить, что программа дебюрократизации, начатая в «Росатоме», позволит исправить это.