Хирург из Заречного — о проблемах врачей и пациентов в атомградах

На ежегодный конкурс «Росатома» «Новые созидатели» жители атомных городов выдвигают лучших представителей 22 профессий. Хирург Андрей Старов из Заречного Пензенской области вошел в десятку набравших наибольшее количество голосов. Победить ему не удалось, но признательность пациентов важнее наград. Андрей Старов проводит в городской медсанчасти № 59 операции, уникальные не только для региона, но и для страны.

— С какой целью вы приняли участие в конкурсе?

— Решил, что так смогу больше рассказать широкой аудитории о своей работе и профессиональных проблемах медиков. Зареченским больницам нужно больше средств, современной аппаратуры, чтобы оказывать хирургическую помощь на качественно ином уровне.

— Чего не хватает в первую очередь?

— Современного оснащения. Мы нуждаемся в качественной аппаратуре и инструментах для выполнения лапароскопических и эндоскопических операций и манипуляций. Особенно остро вопрос стоит об оперативной эндоскопии. Жизненно необходимы инструменты для эндоскопического удаления новообразований желудочно-кишечного тракта, для эндоскопического гемостаза — ​остановки кровотечения — ​при язвенных кровотечениях. В нашем отделении есть хирург-эндоскопист, который владеет методиками внутрипросветных манипуляций, но из-за отсутствия оснастки такие вмешательства в условиях МСЧ № 59 в настоящее время выполнить невозможно.

Работа мечты

— Вы практикуете с 2008 года. Три года работали в Пензе, потом переехали в Заречный. Где интереснее работать хирургом — ​в маленьком городе или в большом?

— Интереснее в Заречном, фронт работ шире, чем в Пензе. Я, как специалист по общей хирургии, занимаюсь здесь всем — ​от фурункулов до неотложной онкологии.

— Как вы выбрали профессию хирурга?

— Это мечта детства. Когда мне было 11 лет, моя любимая бабушка умерла от рака желудка. Диагноз поставили вовремя, но опухоль была агрессивная, и бабушка быстро сгорела. У нее был невероятный доктор: интеллигентный, остроумный, добрый, талантливый. Он приходил к нам в гости, стал близким другом семьи, и я попал под его обаяние, тоже захотел стать хирургом. Хорошо учился, занимался с репетиторами, последовательно шел к цели. В моей семье я первый врач. А за мной и младшая сестра пошла в медицину, выучилась на терапевта.

— За кем-то из коллег следите в профессиональном плане?

— Таких людей много. Один из примеров для подражания — ​профессор Эдуард Абдулхаевич Галлямов, знаменитый хирург-эксперт в области лапароскопической хирургии, онкологии, гинекологии и урологии, блестяще оперирующий различные патологии и сложнейшие случаи. Я лично с ним не знаком, но постоянно смотрю записи его операций в соцсетях. Этот человек проработал долгое время в Башкирии, потом переехал в Москву и стал звездой хирургии мирового масштаба. Мне интересны доктора, которые не зацикливаются на одной технологии, а разбираются в разных сферах медицины. По причине узкой специализации хирургических стационаров в крупных городах таких специалистов мало. А я не хочу быть запертым в рамках одной специализации.

— Иметь одну специализацию проще технически или дело в другом?

— Дело в законодательстве, которое теперь обязывает врачей иметь отдельный сертификат на определенные манипуляции. Например, многие хирурги прекрасно читают рентгеновские снимки и компьютерные томограммы, разбираются в ультразвуковой диагностике, но если сертификата нет, то обнуляется и сам навык. Я несколько лет делал операции и манипуляции под УЗИ-контролем без сертификата по УЗИ, ни у одного моего пациента не было осложнений. Но в какой-то момент я перестал их проводить именно из-за отсутствия документа. И мне пришлось его получать. У меня есть знакомый, прекрасный врач, у него тоже нет сертификата по УЗИ-диагностике. Он приобрел портативный аппарат, который подключается к айпаду, и с его помощью себя подстраховывает. Фактически он врач УЗИ-диагностики, а формально нет.

«В платных клиниках одно преимущество — ​техническое оснащение»

— В каких областях вам интереснее всего работать?

— Меня привлекает оперативная онкология и хирургия грыж. В этом году я внедрил методику эндоскопического лечения послеоперационных грыж передней брюшной стенки, пупочных грыж и грыж белой линии живота — ​это методика eTEP-RS. В Пензенской области таких операций раньше никто не делал, да и в масштабах страны пока еще это не распространенный метод. Он малотравматичен, не приходится делать большие разрезы. И стоит такая операция немного, в отличие от операции по методике IPOM (лапароскопическая пластика послеоперационных грыж. — ​«СР»). При IPOM применяется очень дорогой сетчатый имплант, который при контакте с органами брюшной полости не вызывает спаечного процесса. Но одна самая небольшая антиадгезивная сетка стоит порядка 50 тыс. руб­лей. По программе ОМС такая операция недоступна, только за деньги и в платных клиниках. Новый же метод позволяет использовать самые обычные сетки, которые на порядок дешевле, устанавливаются в рамках ОМС, а результаты для пациента даже лучше: значительно снижается риск осложнений.

— Вы совмещаете работу в государственной больнице и в частном медицинском центре. В чем отличия?

— Неоспоримое преимущество частного медцентра — ​техническое оснащение. На основной же работе все, что необходимо для операций на потоке, у нас есть, но при этом мы работаем на стойке (многоярусная тележка для диагностического оборудования, медицинских инструментов и приборов. — ​«СР»), которой в этом году исполнится 11 лет, — ​это как ламповый телевизор в мире, где у всех мониторы высокой четкости.

В плане диагностики и лечения в платной медицине возможностей больше, чем в рамках ОМС. Но при этом пациенты часто пугаются стоимости лечения и пропадают. Вот, например, есть у меня одна пациентка, у нее куча проблем со здоровьем на фоне морбидного ожирения. Ей надо срочно делать операцию, которая существенно улучшит качество жизни, снизит вес, нормализует содержание сахара в крови. Но по ОМС ее сделать невозможно, а в частной клинике стоимость операции составит больше 150 тыс. рублей. Когда я озвучил ей эту сумму, она ужаснулась и сказала, что и так проживет. И не важно, что из-за лишнего веса «летят» суставы и образуются трофические язвы. Это далеко не единственный такой случай в моей практике. Надеюсь, что будут приняты решения на уровне государства хотя бы о софинансировании бариатрических вмешательств (операции на желудке, уменьшающие его объем. — ​«СР») либо создадут специальные медицинские центры, в которых будут бесплатно лечиться такие пациенты. Ожирение — ​огромная медицинская проблема.

Не хватает врачей и денег

— Есть мнение, что в государственном медучреждении сложно получить помощь, а в частной клинике — ​пришел, заплатил, и все сделают в лучшем виде.

— По большей части это заблуждение. Далеко не всегда в платных клиниках оказывают услуги качественнее, чем в рамках ОМС. Да и вообще лучше идти к конкретному специалисту с хорошей репутацией. Проблема в другом — ​везде катастрофическая нехватка медицинских кадров. Именно поэтому у людей складывается ощущение, что сложно получить помощь. Например, пациент с варикозной болезнью или атеросклерозом нуждается в консультации сосудистого хирурга. В Заречном такого специалиста нет, надо ехать в областную больницу в Пензу. Пациенту дают направление по ОМС к необходимому профильному специалисту, одному на всю миллионную область, который принимает по три часа три дня в неделю. То есть человеку придется подождать пару недель, потратить время на дорогу, посидеть в очереди. А, например, чтобы пройти диагностику ПЭТ-КТ (радионуклидный томографический метод исследования внутренних органов. — ​«СР»), наши онкологические больные вообще ездят в Тамбов за 300 км.

— А хорошие новости для жителей Пензенской области у вас есть?

— Да. В региональном центре скоро построят центр позитронно-эмиссионной томографии для диагностики онкозаболеваний самыми современными методами. И в него можно будет попасть в рамках ОМС.

Как сказать правду

— Как вы оцениваете заботу россиян о своем здоровье? Вас, как врача, устраивает их отношение к профилактике болезней?

— Конечно, нет. В нашей медицинской системе есть такая вещь, как программы диспансеризации. Но этой возможностью пользуются далеко не все пациенты. А некоторые приходят на обследование, но не проходят до конца. Например, существует распространенный анализ кала на скрытую кровь. Если результат положительный, значит, точно есть какая-то патология, пациент обязательно должен пройти эндоскопическое исследование толстой кишки. Это, прямо скажем, неприятная процедура, и многие от нее отказываются из-за страха или стыда. И потом сталкиваются с неизбежными последствиями своего нежелания проверять здоровье. Ко мне недавно поступил пациент с кишечной непроходимостью, у него в смежных отделах кишечника оказалось две опухоли. Пока он ходит с колостомой, и каловые массы выходят через отверстие в животе. А у другого пациента, как раз прошедшего исследование толстой кишки, выявили рак на самой начальной стадии, он отделался простой операцией и теперь здоров.

— Вы из тех врачей, которые считают, что надо говорить пациенту с тяжелыми заболеваниями всю правду о его состоянии?

— Да. Правду говорить нужно всегда, но надо выбрать правильный тон и подобрать нужные слова. Нельзя огорошивать человека: «Дед, у тебя рак, тебе недолго осталось». Я предпочитаю человека успокоить, подробно рассказать, что сделал во время операции, куда ему теперь нужно обратиться, какие есть варианты лечения. Важно, чтобы даже у самого безнадежного больного была надежда, иначе он не захочет бороться. Мы руки не опускаем, бьемся до последнего, и пациенты должны.

— Что самое трудное в работе хирурга?

— Технически — ​экстренные операции, особенно когда это касается осложненной онкологии. В неотложной ситуации мы не всегда четко знаем, с чем можем столкнуться, какой объем вмешательства нам предстоит выполнить. А завершив операцию, не всегда понимаешь, каков характер удаленного новообразования или стадия процесса. Эта неопределенность нервирует и пугает. Но, с другой стороны, это непередаваемое ощущение, когда человек, который еще недавно был при смерти, благодаря тебе уходит домой на своих ногах. За такие моменты я и люблю свою работу.

— Пандемия ковида и события последнего времени, когда многие люди гибнут на СВО, ­как-то изменили ваше отношение к человеческой жизни?

— Мое отношение к человеческой жизни не могут изменить никакие события. Это самая большая ценность, и об этом важно не забывать.

ПОМОЩЬ «РОСАТОМА»

В 2021 году госкорпорация передала медико-санитарной части № 59 новую медтехнику и оборудование. В их числе компьютерный томограф, новейшая система ультразвукового исследования, дефибриллятор, электрокардиограф, бактерицидный рециркулятор, системы суточного мониторирования ЭКГ и АД, дезинфекционные шлюзы.

ЖИТЕЛИ ЗАРЕЧНОГО — О РАБОТЕ ХИРУРГА СТАРОВА

«Я несколько лет не решалась делать операцию по удалению желчного пузыря. Но все мои страхи исчезли после беседы с Андреем Александровичем, и на операцию я уже шла совершенно спокойно. Серьезный, уверенный в себе хирург-профессионал. Наблюдая за тем, насколько востребован доктор Старов, понимаешь, что, наверное, это главное в профессии врача, когда ты каждую минуту кому-то нужен».

«Поступила в приемное отделение с болью в животе. Поставили диагноз — ​кишечно-спаечная непроходимость. Андрей Александрович был вызван на операцию в третьем часу ночи. Мой случай был осложнен тем, что это была уже шестая по счету полостная операция. В послеоперационный период не оставлял без внимания, все доступно объяснял. Мне просто очень повезло».

«Я обратилась к Старову по рекомендациям своих бабушек, которые прошли уже, к сожалению, через руки не одного хирурга. Мне хотелось получить консультацию по своему вопросу, найти какое-то альтернативное решение проблемы, поскольку операций до этого никаких не было. Андрей Александрович рассказал все риски моего положения, и в итоге спустя две недели после приема я уже лежала на операционном столе. И об этом не жалею ни капли. Операция прошла хорошо, остались только положительные эмоции и еле заметные шрамы».

Источник: prodoctorov.ru