От Тайги до Дубны, от Фока до Ферми: к 80-летию академика Виктора Матвеева

11 декабря 2021 года исполнилось 80 лет академику Виктору Матвееву. Девять лет он был директором Объединенного института ядерных исследований, затем — ​его научным руководителем. Виктор Анатольевич поделился с нами воспоминаниями о своем детстве во Владивостоке, работе в РАН и запуске первых проектов по нейтринной астрофизике.

Я родился в сибирском городе Тайга, но с трех с половиной лет жил во Владивостоке. Море, которое я любил и в котором купался, — ​Японское. Хорошо помню время, когда только начал учиться в школе. Это были годы не столь далекие от вой­ны, но вокруг ощущался невероятный энтузиазм, атмосфера творчества захватывала все. Мама учила меня играть на фортепиано, я это очень любил, и до сих пор музыка имеет в моей жизни огромное значение.

Но еще мне хотелось заниматься радиотехникой, с железками всякими возиться. Обожал журнал «Техника — ​молодежи». Там были такие увлекательные задачи: «Если разогнать человека до скорости света, а потом его детектировать, то…» В пятом классе я сам собрал приемник дециметрового диапазона. Потом увлекся математикой. Мне казалось, что интерес к науке — ​это так естественно, все вокруг чем-то увлекались, ­что-то мастерили. Были полны энтузиазма и творчества.

Я поступил на физико-­математический факультет Дальневосточного университета. Однажды к нам во Владивосток приехал ректор Ленинградского университета академик Александров вместе с другими профессорами. Я ходил на все их лекции. Тогда и понял: нужно ехать в Ленинград — ​изучать теоретическую физику в хорошем университете. Мы с товарищем сумели перевестись в ЛГУ. Так я попал в группу теоретиков на кафедру академика Фока.

Новый институт

Моя научная деятельность началась в 1965 году в Дубне в лаборатории теоретической физики. Ее организатор академик Боголюбов стал директором ОИЯИ и искал молодое пополнение. Он договорился с Фоком, что тот пришлет на стажировку группу теоретиков. Мне повезло оказаться в их числе. Это была счастливая возможность побывать в Дубне. Стоит отметить, что я был очень увлечен физикой элементарных частиц и даже сдал экзамен, известный как теоретический минимум Ландау. Правда, не самому Льву Давидовичу, потому что он в то время уже лежал в больнице, а его коллегам.

Работать я начал сразу активно, мне посчастливилось сотрудничать и с самим Николаем Николаевичем Боголюбовым. Это сыграло огромную роль в моей жизни. Мне также довелось полтора года провести в США, куда меня отправили как руководителя группы российских физиков, приглашенных участвовать в эксперименте на только что сооруженном ускорителе в лаборатории Энрико Ферми. Это был важный этап активного взаимодействия физиков из России с американскими учеными, несмотря на все сложности политической жизни.

В 1970‑е годы руководство ОИЯИ выделило ряд научных направлений, на которые стоило обратить внимание. В основном они были связаны с физикой нейтрино, созданием крупных детекторов частиц. Однако в Дубне эту тематику решили не развивать. Вместо этого по инициативе АН СССР и решению правительства в Москве был открыт отдельный институт, в который меня уговорили перейти. Так специальным постановлением президиума Академии наук я был переведен заместителем директора по науке в Институт ядерных исследований АН СССР. Там планировалось создание технологически нового сильноточного линейного ускорителя протонов для исследований высоких интенсивностей и организация лаборатории нейтринной астрофизики.

Через тернии к Байкалу

Почти все наши знания о космосе базируются на информации, полученной с помощью телескопов и других астрономических приборов, которые детектируют электромагнитное излучение от небесных тел — ​оптическое и радио-. Вместо электромагнитного излучения можно использовать нейтрино — ​эти частицы способны нести информацию из глубин космоса с гораздо более дальних расстояний и с более ранних времен. Поэтому, если создать приборы, которые способны детектировать нейтрино так, как мы детектируем фотоны или гамма-­кванты, мы узнаем о Вселенной намного больше. Этим и занялся ИЯИ.

Одним из наших проектов была запущенная в 1973 году Баксанская нейтринная обсерватория и подземный нейтринный телескоп. Это очень крупный научный комплекс и сложнейшая установка, расположенная прямо внутри горного массива. Кстати, теперь нейтринной физикой занимаются и ученые из ОИЯИ. Так, в 2021 году на Байкале был запущен глубоководный нейтринный телескоп Baikal-­GVD. Этот эксперимент ведется объединением ученых ОИЯИ, РАН, в частности Институтом ядерных исследований, и нашими партнерами из Германии, Чехии, Румынии и Польши.

Заместителем директора по науке в ИЯИ я был несколько лет, потом, в нелегкие времена перестройки, меня избрали директором. Много жизненных сил заняла эта часть моей научной биографии, но своей работой там я горжусь. Например, мы с коллегами в Троицке создали сильноточный линейный ускоритель протонов и отрицательных ионов водорода, который используется в том числе для терапии онкологических заболеваний, для материаловедения, для фундаментальных физических исследований. Это важный для мировой науки проект.

С 1987 года я был директором ИЯИ, а в 2011-м меня избрали директором Объединенного института ядерных исследований. Я вернулся туда, где начинал, в институт, который хорошо знал. У меня сохранилась в памяти вся та атмосфера творческого международного сотрудничества, которой ОИЯИ гордится и по сей день. Я считаю свое возвращение счастливой возможностью, даром судьбы.

С 2020 года я научный руководитель института, на посту директора меня сменил Григорий Трубников — ​мой талантливый ученик, которым я невероятно горжусь.

ДОСЬЕ

Виктор Матвеев — ​доктор физико-­математических наук, профессор, академик РАН, специалист в области физики высоких энергий, физики элементарных частиц и квантовой теории поля. Автор более 700 научных работ, соавтор открытия «Закономерность упругого рассеяния адронов на большие углы при высоких энергиях — ​правила кваркового счета Матвеева — ​Мурадяна — ​Тавхелидзе».