Полярный дневник: об экспедиции на Северный полюс, знакомстве с ледоколом и командой

В рейс на атомном ледоколе «50 лет Победы» отправились победители конкурса «Ледокол знаний» и других отраслевых и общероссийских конкурсов и олимпиад — всего 81 человек в возрасте от 12 до 23 лет. Их сопровождали сотрудники сети ИЦАЭ и педагоги центра «Сириус», Дворца творчества детей и молодежи им. Гайдара. Еще организаторы пригласили ученых, они читали лекции начинающим полярникам. Ну и паре-тройке журналистов на борту нашлось место. Свои севморпутевые заметки я разделила на три части. Первая — о знакомстве с морем, ледоколом и командой.

10 августа. Накануне

Я поплыву на Северный полюс, и это не шутка. Спасибо талантливой молодежи — для нее «Росатом» организует экспедицию. Билеты в Мурманск куплены, чемодан собран.

Эмоции смешанные. С одной стороны — восторг. Это ж какой факт для автобиографии — побывала на Северном полюсе. С другой — страх. А вдруг меня забудут на Земле Франца-Иосифа? На ледоколе музыка играет, а я одна стою на берегу… Но отступать некуда, впереди — море приключений.

11–13 августа. В изоляции

Мы в Мурманске, но от путешествия нас отделяют три дня обсервации. Ну или один очень длинный день — здесь в это время года ночь фактически не наступает, за окном светло. Чтобы убедиться, что никто не болен и эпидемии на ледоколе не случится, нас на три дня изолировали в отеле. Из номеров выходить нельзя. Справиться с искушением помогает охрана на этажах. Еду приносят в номера, кормят обильно. Дважды в день всех осматривает врач.

Изоляция — это грустновато, как будто в инфекционке лежишь. Но скучать некогда, организаторы придумали образовательно-развлекательную программу в зуме: квизы, викторины и лекции экспертов в самых разных областях. Например, Ольга Подшувейт, директор филиала Музея Мирового океана в Санкт-Петербурге «Ледокол Красин», рассказала о шняках, карбасах, кочах и прочих предшественниках ледоколов, о перспективах дирижаблей в Арктике, о том, почему «Ермак» пустили на булавки.

Физики из всех элементарных частиц больше любят мюоны. С помощью мюонной томографии можно и египетские пирамиды исследовать, и запрещенку на таможне ловить, и вулканы контролировать. О мюонах и других посланцах из космоса, о применении космических лучей в народном хозяйстве рассказывал доцент МИФИ Егор Задеба.

Из лекции антрополога Елены Судариковой лучше всего я запомнила, что самцы рыбы колюшки (не путать с корюшкой) — прекрасные отцы. Еще на этапе нереста они строят гнездо из травки и песочка. Самец приглашает туда самку, она откладывает икру. Сразу после самец прогоняет самку, так как она может съесть собственное потомство, и оплодотворяет икру. На протяжении всего срока «беременности» колюшки-отцы проветривают гнездо, обеспечивая ток воды, и охраняют вылупившееся потомство 10–14 дней.

После рейса все лекции и проектные работы, которые сделают ребята во время экспедиции, будут доступны на платформе homo-science.ru по хештегу #ЛедоколЗнаний.

Изоляция усугубила мой патологический интерес к зоологии. Очень интересуют чайки. Наверное, для мурманчан они как для москвичей голуби. А мне в новинку чайки в городе. Они кажутся такими изысканными. Но, говорят, только кажутся. Сосед жаловался, что разок покормил чайку котлетой — теперь она ломится к нему в номер круглые сутки, долбит в окно так, что угрожает выбить стекло. Он называет ее Харитон и слегка побаивается. Я тоже пыталась заманить чайку: выкладывала на карниз хлеб и ждала. Чайки хватали подношение с таким звуком, как будто на карниз падали пьяные мужики, и тут же улетали. Ни одна даже спасибо не сказала, какая уж тут дружба.  

14 августа. Земля, прощай!

Несколько минут назад вышли в открытое море. О событиях легендарного дня — короткой строкой.

13:30 — стартуем из отеля.

14:00 — проходим досмотр (быстро и безболезненно — спасибо «Атомфлоту») и оказываемся в порту. Ледокол «50 лет Победы» примерно такой, как я и ожидала: от него веет непобедимой мощью. Больше удивил наш сосед в порту — единственный в мире атомный лихтеровоз «Севморпуть». Он-то чего такой гигантский?!

14:30 — торжественно поднимаемся по трапу. «Вам на третий мостик». — «Чего?..» — «На самый верх поднимайтесь — не ошибетесь». На время рейса экипаж любезно уступил нам свои каюты, перебравшись вниз. Я живу в каюте второго старпома. Шикарно!

15:00 — первый обед на ледоколе. Шведский стол — как в турецком отеле. Вкусно. Особенно чизкейк.

16:00 — инструктаж по технике безопасности. Главное, что надо запомнить: видишь значок радиоактивности — не лезь. При пожаре нажми красную кнопку. По ледоколу передвигаемся по правилу трех опор: отдаем ледоколу обе ноги и одну руку — держимся за перила, или, по-морскому, леера.

16:30 — учебная тревога! По сигналу покидаем каюты и спешим к шлюпкам. Надевать спасательные жилеты и залезать в лодки не стали, но маршрут на случай беды отработали.

17:00 — слоняемся по ледоколу. Учимся отличать кормовой салон от смотрового, а верхнюю палубу от палубы бака.

19:30 — ужин. А второй чизкейк за день — это уже слишком, да?

21:00 — собираемся на верхней палубе. Слушаем сначала марш «Прощание славянки», потом — оглушительный гудок ледокола. Махина двинулась, плывет!

22:00 — Встреча с заслуженным полярником Виктором Боярским — человеком, который на собачьей упряжке пересек всю Антарктиду и не замерз.

23:15 (зачеркнуто) 21:15 — Виктор Боярский скомандовал всем перевести часы. В море живем по европейскому времени.

22:38 — Несмотря на то, что время еще детское, я вырубаюсь на ходу и собираюсь немедленно отойти ко сну.

15 августа. Понять и принять

«Наташа, во что мы ввязались?» — цитата из популярного мема в два часа ночи стремительно ворвалась в мой сон. Я же на третьем мостике, выше только капитанский и звезды, почему волны ощущаются так, будто я покоряю Баренцево море на маленьком плоту и валы ходят прямо подо мной?! Помимо длинных прыжков по волнам чувствую постоянную вибрацию. И слышу гул. Наверное, мы попали в страшный шторм. Решаю встретить неминуемую гибель во сне и снова отключаюсь.

«Доброе утро! На часах 7:30, за бортом +9, море слегка волнуется — два балла», — бодро приветствует радиоточка в каюте. Два балла, серьезно? Что ж тогда при максимальной девятке творится? Не понимаю я эту ледокольную шайтан-машину, она меня пугает.

Событие дня — экскурсия по судну. Начинаем сверху — с капитанского, или ходового, мостика. Это мозги ледокола, здесь принимают информацию от глобальных навигационных спутниковых систем и отсюда управляют судном. «По воде идем на автопилоте. Когда войдем во льды, рулевое управление возьмет на себя матрос, — рассказывает старший помощник капитана Андрей Горбань. — Мы задаем курс, и все сигналы по электрокабелям несутся к электрогидравлической рулевой машине, которая определяет повороты пера руля». Высота пера — 4 м. В корме три винта, их приводят в движение мощные гребные электродвигатели. Они толкают наш пароход вперед. С капитанского мостика также идет управление ходовыми огнями — пульт раритетный, 1990-х годов. Эхолот рисует на экране рельеф дна, радары показывают обстановку вокруг судна.

Спускаемся в машинное отделение. Чувствую себя бактерией внутри человека. Множество огромных сложных систем — турбины, генераторы… Они связаны трубами-артериями всех цветов и калибров. Машины дышат, хрипят, урчат, гудят… Очень шумно и жарко.

Следующая остановка — центральный пост управления (ЦПУ). Его можно сравнить с нервной системой судна. «С капитанского мостика мы получаем команду на предоставление определенной мощности, с помощью различных устройств набираем эту мощность, отдаем управление на мостик, они уже в пределах этой мощности осуществляют движение», — объясняет Владимир Юдин, главный инженер-механик. В ведении ЦПУ — системы контроля радиационной обстановки, ядерных реакторов, механической установки, система выработки электроэнергии.

Владимир Юдин рассказывает, как устроен «опорно-двигательный аппарат» ледокола: «В реакторе вырабатывается тепловая энергия. Тепло передается воде первого контура, та попадает в парогенераторы. Через стенки труб парогенераторов — воде второго контура, та превращается в пар. Пар поступает на главные турбины. Две турбины вращают шесть генераторов. Они вырабатывают электроэнергию, которая поступает на гребные двигатели, те вращают гребные винты».

Откуда тут в кранах берется пресная вода? На борту ледокола есть два опреснителя, производительность каждого — 105 т в сутки. Этого хватает и на технические нужды, и на то, чтоб помыться всему экипажу и пассажирам. Пить воду из-под крана не рекомендуется: она обессоленная, а значит, вызовет вымывание соли из организма. Но на палубе бака есть «родничок» — там вода с берега, ее пить можно.

А куда деваются сточные воды? На «50 лет Победы» есть экологический отсек: стоки собирают в цистерны, прогоняют через очистные установки, и вода сбрасывается туда, откуда пришла, — за борт.

После экскурсии ледокол стал понятнее. Кажется, я его уже не боюсь — уважаю.

Продолжение следует…