Факультет повышенной секретности: 70 лет томскому физтеху

Физико-технический факультет Томского политеха в этом году отмечает 70-летие. За это время там подготовили более 9 тыс. специалистов для атомной промышленности, а в научных лабораториях вуза при участии студентов создали целый ряд уникальных разработок. Сначала факультет был сверхсекретным, затем одним из самых популярных в СССР, сегодня на нем учатся молодые люди со всего мира.

В мае 1949-го из Министерства высшего образования СССР в Томский политех пришел приказ: с 1 сентября 1950 года открыть физико-технический факультет (ФТФ). Стране нужны были кадры для работы над атомным проектом. Сибирский вуз выбрали, потому что там был сильный педагогический состав и хорошая научно-техническая база — ​в ТПУ еще в 1948 году запустили первый в Советском Союзе ускоритель электронов, бетатрон. На факультете создали пять кафедр: «Электрофизические установки», «Автоматизация установок ядерной техники и технической электроники», «Химическая технология редких и радиоактивных элементов», «Теоретическая физика», «Геология и разведка редких и радиоактивных элементов».

Конспекты под замком

На кафедру № 43, так поначалу назвался новый факультет, нужно было спешно зачислить 100 человек — ​по группе на каждую специальность. Набирали будущих атомщиков из самых сильных абитуриентов и студентов с других естественно-научных факультетов вуза. У Виктора Корючкина, в 1950-м третьекурсника спецгруппы химико-технического факультета, сформированного для подготовки специалистов оборонной промышленности, согласия на переход на другой факультет не спрашивали, просто уведомили о переводе. Однако он и не возражал.

«Меня и нескольких других студентов спецгруппы откомандировали на ФТФ для дообучения по направлению «Урановая промышленность». Мы были нужны для работы на Сибирском химкомбинате, — ​писал лауреат Государственной премии СССР Виктор Корючкин в своих воспоминаниях. — ​На шестом курсе мне дали задание провести секретные лабораторные испытания в уральском филиале Академии наук. Исследования должны были лечь в основу дипломной работы. Моя была связана с секретными радиоактивными веществами. Диплом защитил на отлично».

У студентов ФТФ должны были быть не только хорошие знания, но и крепкое здоровье. Девушек поначалу на физтех не брали. И во всем царила секретность: даже выносить конспекты лекций из учебного корпуса было нельзя, студенты-атомщики сдавали их старосте — ​тот клал тетради в специальный чемодан, опечатывал и сдавал до утра в спецчасть. Образовательную программу физтеха в первое время формировали с запасом: преподаватели перестраховывались и давали элитным кадрам курс химии как химикам, высшей математики как математикам, а также физику, сопромат, кристаллографию. Считалось, что студенты кафедры № 43 должны знать все. Тех, кто получал в сессии хотя бы две тройки, отчисляли.

Диплом по синхротрону

«Я поступал в 1954 году, это был первый открытый прием на факультет, — ​рассказывает президент Ассоциации выпускников ТПУ, советник ректора Михаил Козырев. — ​Группа у нас была очень сильная, нам читали лекции лучшие преподаватели. Чего мы только не изучали! От парового котла до атомного реактора. Все предметы общеинженерной подготовки, пять семестров высшей математики, плавно переходящие в теоретическую физику, английский язык. Из-за секретности до четвертого курса мы лишь в общих чертах представляли свою будущую специальность. Оборудование по разделению изотопов урана, устройство атомного реактора, технологические процессы нам описывали в виде квадратиков, кружочков и стрелок».

Политех находится неподалеку от Сибирского химического комбината, первые студенты ФТФ часто проходили практику в его цехах и лабораториях. Многие курсовые и дипломные работы ложились в основу технологий нового производства. «Вся наша группа выполняла выпускные дипломные работы по проектированию электронного синхротрона на энергию 1500 МэВ. Нас заверили, что наши изыскания не будут отправлены на архивные полки, а послужат основой для проектирования реального электронного ускорителя. Так и случилось. Для большинства моих коллег по группе и для меня темы дипломных стали направлением научной деятельности», — ​вспоминал еще один известный выпускник ФТФ, профессор Владимир Кочегуров.

Многие выпускники первых лет сделали блестящую карьеру. Штучные кадры приглашали на ключевые должности атомных предприятий по всей стране. «После защиты диплома меня распределили в город Молотов (сейчас Пермь. — «СР»), на п/я 100, ныне Пермский химико-механический завод, — ​рассказывает в автобиографии выпускник физтеха ТПУ Николай Ковалев. — ​Предприятие было закрытым, производило для Министерства обороны и гражданки активированный уголь, а потом на его основе делало катализаторы, защищающие от самых сильных отравляющих веществ. Через пару лет меня назначили начальником цеха фильтрующих материалов, в 1960 году — ​главным технологом, в 1963-м — ​директором завода. В пермском совнархозе я был самым молодым директором».

В 1956 году Совет Министров СССР постановил открыть в профильных атомных вузах научно-исследовательские лаборатории. Уже через три года при ФТФ ТПУ работали три лаборатории. На их мощностях и сформировали Научно-исследовательский институт ядерной физики, электроники и автоматики, будущий НИИ ядерной физики при ТПУ.

В 1960-е тайны вокруг первого атомного проекта начали понемногу рассеиваться. Абитуриенты буквально оккупировали физтех, учиться на атомщика стало престижным. На физтех тогда набирали по 450 человек в год. При факультете на общественных началах создали НИИ интроскопии и НИИ радиационной физики.

В 1967 году произошло одно из самых знаковых событий для вуза — ​пуск исследовательского реактора ИРТ. Он и спустя полвека остается брендом Томского политеха. Это единственный работающий вузовский реактор за Уралом. Ученые-политехники проводят на нем исследования и отрабатывают технологии, а студенты учатся управлять установкой, обеспечивать физическую защиту объектов использования атомной энергии, осваивают премудрости ядерной и радиационной безопасности, проводят эксперименты в области ядерной медицины.

Уроки стресса

«Ценность отработки практических навыков на нашем реакторе невозможно преувеличить, — ​говорит директор Инженерной школы ядерных технологий ТПУ Олег Долматов. — ​Когда студент управляет виртуальным реактором и случайно нажимает не на ту кнопочку, он не боится. Его не пугает виртуальный Чернобыль. А когда он садится за пульт настоящего реактора, пусть даже и под контролем начальника смены и преподавателя, видит за стеклом настоящую активную зону, тогда начинает понимать, что, если вдруг ошибется, последствия будут более чем серьезными. Этот перенесенный стресс становится большим конкурентным преимуществом. Также студенты и аспиранты выполняют научно-исследовательские проекты в уникальных лабораториях при вузовском реакторе, занимаются реальными производственными процессами под руководством действующих ученых, авторов технологий, по которым сегодня работает весь мир. В такой связке — ​реактор, циклотрон, занятия наукой и погружение в производственный процесс — ​это эксклюзивная образовательная услуга».

Физико-технический институт ТПУ до 2017 года объединял НИИ ядерной физики, физико-технический факультет, факультет естественных наук и математики. Однако три года назад его преобразовали в Инженерную школу ядерных технологий. Этот научно-образовательный центр готовит высококвалифицированных специалистов в области атомной, водородной и ториевой энергетики, экспериментальной и прикладной физики, химических, плазменных и пучковых технологий, а также выпускает научно-педагогические кадры высшей квалификации. Здесь разрабатывают технологии для ядерной медицины и космоса, мультидисциплинарные технологии трансмутационного нейтронного легирования и изотопного конструирования.

«Мы опорный вуз «Росатома». Это почетно, но и ко многому обязывает. Мы готовим специалистов по всему списку профессий, нужных госкорпорации. Все ядерные образовательные программы перед тем, как попасть в учебный план, проходят рецензирование на предприятиях отрасли, — ​продолжает Олег Долматов. — ​Нам важно, чтобы компетенции студентов были заточены под нужды конкретных производств. Именно поэтому на каждого выпускника приходит по три-четыре заявки от атомных работодателей. Политехники работали и работают на самых разных предприятиях отрасли, начиная с атомных подлодок и заканчивая АЭС. Шестью из 11 действующих в России атомных электростанций руководят наши выпускники».

Признание МАГАТЭ

Ежегодно в Инженерной школе ядерных технологий обучаются около тысячи студентов более чем из 20 стран мира по направлениям «Ядерные физика и технологии», «Химическая технология материалов современной энергетики», «Электроника и автоматизация физических установок», «Физика», «Техническая физика» и «Прикладная математика и информатика».

Выход сибирского атомного образования на международную арену — ​во многом заслуга Юрия Похолкова, возглавлявшего вуз с 1990 по 2008 год. В конце 1990-х он решил, что все студенты ТПУ должны углубленно изучать английский язык, чтобы лучше ориентироваться в мировых технологиях. «20 лет спустя мы понимаем значимость того решения, — ​рассуждает заместитель директора по международному ядерному образованию, руководитель международных ядерных образовательных программ Инженерной школы ядерных технологий ТПУ Вера Верхотурова. — ​Когда сегодня к нам приезжают учиться иностранцы, у них культурный шок: ехали в Сибирь, в тайгу, где чуть ли не медведи по улицам ходят, а здесь с ними свободно разговаривают на международном языке науки. Первые иностранные студенты появились на физтехе в начале нулевых, сначала получали образование на русском языке, а в 2015 году мы набрали первую группу иностранцев с обучением на английском. Теперь эксперимент развился в большое направление. Мы помогаем «Росатому» формировать пул специалистов в странах-партнерах».

Развитием направления по обучению иностранных студентов-атомщиков Вера Верхотурова занимается с самого начала проекта. Прошлым летом ее пригласили в штаб-квартиру МАГАТЭ в Вене — ​по ее словам, это стало важным событием для ядерного образования ТПУ. Вера Верхотурова выступила там с докладом в рамках проекта образовательной сети INSEN. «Этот доклад представлял опыт России и поддерживался «Росатомом», — ​рассказывает она. — ​Помню, как во время речи у меня промелькнула мысль, вызвавшая улыбку. Еще пять лет назад мы думали об этом проекте: «Да за что же нам это наказание?» А сейчас я рассказываю МАГАТЭ, как надо делать ядерные образовательные программы. После выступления подходили коллеги из Турции, Пакистана и других стран, говорили: «Как здорово у вас все устроено! Научите и нас».

Валерий Варлачев

Профессор отделения ядерно-топливного цикла Инженерной школы ядерных технологий ТПУ

— Я специалист в области разработки и применения ядерно-физических методов анализа состава вещества, исследую взаимодействие нейтронного излучения с конденсированными средами. В 1986 году на исследовательском реакторе ТПУ мы первыми в Союзе запустили технологию ядерного легирования кремния. Сделали кремний большого диаметра, и первая партия пошла для оснащения многоразового космического корабля «Буран». С появлением разработки силовая электроника страны перестала зависеть от иностранных поставщиков этого материала. Работали в строжайшем секрете, лаборатория, которой я руководил, была закрыта, на входных дверях стояли кодовые замки, все комнаты с оборудованием были огорожены железными сетками. Люди из КГБ нам объясняли, что это для того, чтобы наши данные не могли читать иностранцы со спутников. Нельзя было показывать чертежи, расчеты, все разработки были под грифом «секретно».

Виктор Скуридин

Заведующий лабораторией № 31 ядерного реактора ТПУ

— На ядерный реактор я пришел молодым специалистом в 1969 году. Наша лаборатория плотно работает с кардиологами и онкологами, ведь большая часть разработок предназначена для ядерной медицины. Мы отрабатываем безотходные технологии получения короткоживущих изотопов и радиофармпрепаратов на их основе, получаем меченные радионуклидами соединения и наноразмерные материалы. Создали оригинальные технологии получения таллия‑199 и его диагностических препаратов для кардиологических исследований и оценки кровоснабжения головного мозга. Мы синтезировали препарат на основе йода‑123 для оценки жизнеспособности миокарда. Нашу продукцию Томский НИИ кардиологии использует с 1986 года. Мы создали комплекс по производству радиофармпрепаратов и хроматографических генераторов технеция‑99m на основе обогащенного молибдена‑98. Препараты пошли в 25 клиник от Южно-Сахалинска до Челябинска.