Ядерный остров профессионалов. «Энергоспецмонтажу» исполняется 55 лет

За эти годы построены сотни объектов, и не только атомных, по всей России и в республиках бывшего СССР, впереди — ​возведение энергоблоков на зарубежных площадках «Росатома». О том, как изменился «Энергоспецмонтаж», как восполнить дефицит кадров и удержать квалифицированный персонал, а также почему все так ждут типовой проект АЭС, рассказал «СР» гендиректор ЭСМ Михаил Пинчук.

Вчера и сегодня

— Каким был «Энергоспецмонтаж» в первые десятилетия и какой он сейчас?

— Мы участвовали во всех крупных проектах Минсредмаша, а затем Минатома. Это было строительство не только АЭС, но и тепловых станций, горнодобывающих, химических, военных предприятий. За последние 10 лет мы стали более «профильной» организацией — ​сосредоточились на сооружении, ремонте и модернизации атомных станций. Наше предприятие — ​самое крупное в России по монтажу трубопроводов и оборудования ядерного острова, включая реакторы, парогенераторы и проч.

— Какие самые трудные проекты были в истории ЭСМ?

— Ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Четыре года монтажники ЭСМ строили саркофаг для разрушенного блока № 4, участвовали в устройстве охлаждающей плиты под фундаментом установки. Это был титанический труд. Что касается новейшей истории, то становление «Энергоспецмонтажа» происходило на шестом блоке Нововоронежской АЭС. Это первый в мире блок поколения III+, на котором мы осваивали новые технологии и набили немало шишек. Именно тогда сформировался костяк профессионалов, на котором и сейчас все держится.

— На каких объектах вы сосредоточены сегодня?

— На Курской АЭС‑2, Белорусской и АЭС «Руппур» в Бангладеш. Перспективные — ​египетская «Эль-Дабаа», венгерская «Пакш‑2», Узбекская АЭС.

Набирай, обучай, отбирай

— Количество сотрудников за эти 55 лет сильно изменилось?

— В советское время было огромное объединение — ​16 организаций, в них работали порядка 15 тыс. человек. Сейчас у нас в штате 2,5 тыс. В ближайшие годы за счет зарубежных строек, мы полагаем, будет в два раза больше. А с колоссальным объемом работ в Египте, Узбекистане, Венгрии можем достичь и 10 тыс. Там мы будем открывать филиалы.

— Часто говорят, что отрасли не хватает грамотных строителей. А как обстоят дела с монтажниками?

— У нас технически более сложная специализация, чем у строителей. Уровень квалификации, особенно когда речь идет о монтаже, скажем, реакторной установки, должен быть соответствующий. Когда мы говорим об увеличении количества сотрудников, то имеем в виду и набор в странах присутствия «Росатома». Года три назад, когда мы только пришли на «Руппур», я был скептически настроен в отношении местных кадров. Думал, хорошо, если достигнем соотношения 70/30: 70 % — ​персонал из России, Украины и Белоруссии, 30 % — ​из Бангладеш. Но сейчас у нас почти 50/50, в том числе благодаря обучению бангладешских специалистов. Надеюсь, что со временем достигнем пропорции 30/70.

— Надеетесь? То есть местный персонал лучше?

— Хочешь иметь хороший персонал — ​набирай, обучай, отбирай. Это касается и отечественных, и зарубежных специалистов. Но нанимать местных дешевле. Уровень зарплаты у профессионального сварщика в России и Бангладеш разнится. Наши могут получать в два-три раза больше. Кроме того, нет затрат на перелеты, расселение, визы и т. д. Этот факт нельзя не принимать во внимание.

Воспитав 100–300 специалистов в Бангладеш, ЭСМ получит дополнительную команду, которая может «играть» и на другом зарубежном объекте. Но есть и риск. Как только человек получает приличную подготовку, он становится ценным профи по местным меркам. А из Бангладеш тысячи человек отправляются на заработки в ОАЭ, Катар и другие арабские страны. И конечно, мы опасаемся, что те, кого мы сегодня учим, — сварщики, монтажники, кон­тролеры, геодезисты — завтра могут нас покинуть. Задача удержать персонал касается и сотрудников из стран СНГ. «Росатом» — ​привлекательный работодатель, но хорошие условия предлагают и газовые, нефтяные гиганты. У нас 1,5 тыс. человек на Белорусской АЭС, это большой сработавшийся коллектив, который можно целиком перевезти на следующую стройку. Но Европа близко — ​некоторые могут уехать по контракту туда по завершении работ на АЭС.

Не только зарплата

— Значит, нужно работать на предупреждение. Что помогает удерживать кадры?

— Первое — ​достойная зарплата. Второе — ​возможность карьерного роста. Когда специалист обустроился, видит перспективы, знает, что поедет на ту или иную стройку и все будет в порядке, вероятность того, что он уйдет, меньше.

Такой банальный фактор, как бытовые условия, играет большую роль. Современный рабочий не поедет на объект, где придется жить в бытовке с удобствами на улице. Если 10 лет назад монтажники, прибыв на стройку, спрашивали, есть ли горячая вода и где ближайший магазин, то сейчас их интересует, насколько мощный вайфай в общежитии.

Когда мы в Волгодонске, Удомле, Сосновом Бору нанимали местных, портрет опытного монтажника был такой: 50 лет, давно живет в этом городе, у него семья и ему нужно зарабатывать, никуда не выезжая. А впереди строительство четырех блоков, которое продлится лет пятнадцать. Сейчас это человек в возрасте около 30 лет, с хорошим образованием. Коммуникабелен, у него есть загранпаспорт, поработал в пяти-шести организациях и прекрасно знает, сколько должен получать. И он готов ехать на стройку только на определенных условиях. Так что работодатель должен обеспечить эти условия, стабильную зарплату и перспективы. Это особенно чувствуется при общении с инженерно-техническим персоналом. Они себе цену знают. Хорошего рабочего можно обучить за год, а, например, хорошего геодезиста или специалиста производственно-технического отдела — ​только за три — ​пять лет.

— Такие специальности, как монтажник и сварщик, считаются мужскими. А есть у вас женщины в коллективе?

— Конечно, мужчин больше. Женщины работают с исполнительной документацией, на контроле сварочных работ. У нас есть мастер Екатерина Северова, она руководит участком на стройплощадке Белорусской АЭС. В подчинении несколько десятков человек, которые занимаются обеспечением чистой зоны.

— Есть дефицит кадров?

— Всегда не хватает квалифицированных сварщиков. Допустим, к нам приходит молодой специалист после колледжа. Чтобы его доучить, нужен год-два практики. Поэтому мы решили вместе с АСЭ и трестом «РосСЭМ» создать центр компетенций на базе Курской АЭС. Будем готовить сварщиков, монтажников, контролеров — ​поднимать их уровень, обучать новым технологиям.

— Нет ли у вас борьбы за специалистов с вышеупомянутыми АСЭ и «РосСЭМом»?

— По сути, монтажными работами в отрасли занимаемся мы и «Титан‑2». Можно сказать, 50 % специалистов в «Титане‑2» — ​из ЭСМ, и наоборот. Раньше, если был переток персонала из одной организации в другую, все воспринимали это довольно болезненно. Сейчас мышление меняется. Мы понимаем, что вместе работаем в «Росатоме». Нормально, что с завершением проектов персонал перекочевывает с одной стройки на другую. И сегодня не всегда речь идет о переходе в другую организацию. Например, «Титан‑2» достраивает второй блок Ленинградской АЭС. Помогают 200 специалистов из ЭСМ. Когда у нас возникнет такая потребность, «Титан‑2» поможет нам. Мы уже обсуждали план совместных действий в Египте и Венгрии.

В ожидании типового проекта

— В начале мая на Белорусскую АЭС завезли ядерное топливо, скоро состоится физпуск первого блока. Что сейчас происходит на объекте?

— Мы на финишной прямой: все смонтировано, почти все документы сданы. Завершена горячая обкатка, идет ревизия оборудования и устранение замечаний. Загрузку топлива ждем в июне, в августе включение в сеть.

На втором блоке идет массовый монтаж оборудования и трубопроводов. Мы учли ошибки этого нового для нас проекта — ​сократили срок операций, так что здесь работа продвигается лучше, на мой взгляд. К концу года, в ноябре, мы надеемся выйти на этап циркуляционных промывок и гидроиспытаний. В следующем году запланирован пуск.

— Я думала, что ВВЭР‑1200 уже типовой проект и он был для вас новым лишь на Нововоронежской АЭС.

— Проект для Нововоронежской АЭС делал московский «Атомэнергопроект», а для Ленинградской и Белорусской АЭС — ​питерский «Атомпроект». У этих двух институтов разный подход. Да, реакторная установка и турбина те же, но компоновка отличается. Много работы не на основных системах, которые участвуют в генерации электроэнергии, а на противоаварийных, системах защиты и т. д. Так вот, в Нововоронеже двухканальная система, то есть по два насоса, трубопровода, теплообменника, а в Островце — ​уже четырехканальная. Компоновка зданий и сооружений тоже отличается. В одном случае системы безопасности расположены в реакторном отделении, в другом — ​вынесены в отдельный корпус. Это как автомобили. У всех есть двигатель, четыре колеса, но отличие в начинке, мощности и т. д.

Мы все очень ждем именно типовой проект, к которому не придется каждый раз адаптироваться. По сути, таким должен стать ВВЭР-ТОИ на Курской АЭС‑2 — ​оптимизированный информатизированный.

— А есть пример в истории, когда ЭСМ работал с типовым проектом?

— Мы учились и росли на ВВЭР‑1000 модификации В‑320. Это четыре блока Балаковской АЭС, четыре — ​Ростовской, четыре — ​Калининской, шесть — ​Запорожской. И монтажники, и инженерно-технический персонал переходили с площадки на площадку, уже зная на память большую часть чертежей, компоновок, понимая, как избежать тех или иных ошибок. Эта типизация дала знания, с которыми можно было легко двигаться вперед.

Тахеометр вместо нивелира

— Как меняется техника и технологии, которые используются при монтаже?

— Люди, поработавшие на современном оборудовании, никогда не вернутся к старому. Уже совершенно привычно, что геодезисты используют электронный тахеометр. По сути, это мощнейший дорогостоящий компьютер, который определяет абсолютный ноль через спутник. А еще 10 лет назад многие специалисты использовали нивелир и теодолит. Сейчас ни одного геодезиста не заставишь с такими приспособлениями работать.

Что касается технологий. Например, когда идет промывка баков, теплообменников, вода уходит, а ржавчина остается. Чистка очень трудоемкая. В этом году покупаем две переносные установки лазерной очистки. Они прекрасно справляются, производительность высокая — ​работают за пятерых. Еще планируем купить установку «Виртуальный сварщик» для обучения. Есть сварочные аппараты, представляющие собой настоящий компьютеризированный комплекс, который знает режимы сварки, поддува, сам контролирует и выравнивает токи, собирает данные по сделанным заданиям для анализа.

ДОСЬЕ

Впервые Михаил Пинчук попал на атомную станцию в 17 лет, когда поступил в Новочеркасский политехнический институт на специальность «реакторостроение». «Это был первый блок законсервированной Ростовской АЭС. Нас направили на практику в цех централизованного ремонта, где я осваивал профессию слесаря, — ​рассказывает он. — ​Окончил вуз в 1999 году, в 2000-м стройку возобновили, и я пошел работать туда. Через год мы блок пустили. Из Волгодонска я уехал на сооружение блока № 1 иранской АЭС «Бушер». Потом снова Ростовская АЭС, затем Нововоронежская и другие».

Михаил Пинчук начинал на Ростовской АЭС рядовым инженером. На шестой блок Нововоронежской АЭС с реактором ВВЭР‑1200 он попал заместителем директора АСЭ по тепломонтажу. Затем перешел в «Энергоспецмонтаж», став главным инженером и первым заместителем гендиректора. В сентябре 2019 года его назначили руководителем ЭСМ.