Евгений Адамов: «Серьезное дело часто встречает серьезное сопротивление»

Чем гордятся участники проектного направления «Прорыв» и что у них не получилось? Что смущает Ростехнадзор в проекте БРЕСТа и когда будет принято решение о строительстве БН‑1200? Кто купит у «Росатома» нитридное топливо? О промежуточных итогах самого амбициозного отраслевого проекта рассказывает его научный руководитель Евгений Адамов.

— «Прорыву» скоро 10 лет. 2020-й изначально рассматривался как год подведения итогов. Расскажите о них.

— В 2010 году никакого «Прорыва» еще не было. Федеральная целевая программа «Ядерные энерготехнологии нового поколения на период 2010–2015 годов и на перспективу до 2020 года» была открыта для поддержки увядавших научных коллективов. Приоритетов не было: включили и термояд, и стендовую базу, и МБИР, СВБР и БОР‑60, и разные ускорители, прямое преобразование и чисто академические исследования. Только в 2011 году осознали целесообразность консолидированной работы по замыканию ядерного топливного цикла на базе реакторов на быстрых нейтронах. В то же время значительный объем средств был выделен для завершения работ по производству МОКС-топлива в перспективе запуска БН‑800.

Надо напомнить, что МОКС-топливо появилось как следствие подписанного с США в 2000 году соглашения по утилизации военного плутония. У нас тогда не было никакого уран-плутониевого топлива, а в мире его уже использовали. Начали французы — применяли в своих быстрых реакторах с 1967 года. Наши БН работали, да и пока работают на оксиде урана. Мы не видели смысла в МОКС-топливе ни для тепловых реакторов, ни для быстрых, но другого смешанного топлива в мире не было, а соглашение надо было выполнять. Предполагалось, что западные страны не только передадут нам технологию, но и выделят субсидии — более 3 млрд долларов.

Сами США с программой по МОКС-топливу провалились, субсидий не выделили, а Россия по инерции в тучные годы оплатила все из своего бюджета.

Понятие проекта, а затем проектного направления «Прорыв» в ФЦП появилось только в 2013 году. Затраты по нему — меньше половины предусмотренных в программе. Главный итог — обоснование возможности перехода на стадию коммерциализации НИОКР.

— Что из запланированного не получилось?

— Большие надежды мы возлагали и сейчас возлагаем на пирохимию (пирохимический метод переработки ОЯТ. — «СР»). К сожалению, именно здесь нас ждала самая крупная неудача. Работы по проекту в 2016 году были признаны несостоятельными, пришлось поменять руководство проекта и передать его в ИВТЭ Уральского отделения РАН. Экспериментальная база НИОКР, развитая под это направление, по-прежнему используется. В то же время сильный коллектив радиохимиков «Прорыва» под руководством Андрея Шадрина показал возможность решения основных задач ЗЯТЦа с помощью гидрометаллургии или по смешанной схеме, когда основная активность при переработке ОЯТ будет снята пирохимией, а доочистка останется гидрометаллургии.

— В прошлом году досрочно завершили ФЦП, в рамках которой шла реализация «Прорыва». Сейчас на согласовании в правительстве новая программа — «Атомная наука, техника и технологии». Какие работы по «Прорыву» и замыканию ЯТЦ вошли в нее?

— Завершение создания опытно-демонстрационного энергетического комплекса на СХК. Модуль фабрикации-рефабрикации начнет работу в 2022 году, энергоблок с реакторной установкой БРЕСТ должен быть введен в эксплуатацию в 2026-м, модуль переработки — в конце десятилетия. Однако центр тяжести переносится уже на НИОКР по промышленным объектам ЗЯТЦ.

— Как сейчас финансируются работы по проекту?

— Мы используем бюджетные источники и средства «Росатома».

— Проект энергоблока с реактором БН‑1200 в последние годы дорабатывали с целью достичь нужных экономических параметров. Проект БН‑1200М — это готовый к воплощению вариант?

— Мы поняли, как достичь конкурентоспособности БН‑1200 в отношении АЭС и с реакторами ВВЭР, и с парогазовыми установками — в 2017 году это констатировал научно-технический совет «Росатома». В то же время в рамках обликового проекта московский АЭП и НИКИЭТ показали возможность достижения ресурсной конкурентоспособности энергоблока с реакторами на быстрых нейтронах со свинцовым теплоносителем. Это вселяет оптимизм, и я очень надеюсь, что нам удастся сохранить огромный опыт, накопленный по БН, и соорудить конкурентоспособную АЭС с таким реактором уже в следующем десятилетии. Решение должно быть принято не позднее 2022 года.

— Как вы думаете, отсрочка сооружения до конца десятилетия не скажется негативно на развитии натриевой тематики?

— Нет. Работы по БН поддержаны в рамках «Прорыва» на достойном уровне. Не следует также забывать, что мы участвуем в развитии работ по натриевой тематике в Китае, и с CNNC у ОКБМ весьма неплохой контракт.

— Выбран подрядчик строительства установки БРЕСТ-ОД‑300, определены сроки сооружения. Однако Ростехнадзор еще не выдал лицензию на сооружение. Что не устраивает регуляторов?

— Проект энергоблока с реакторной установкой БРЕСТ является инновационным, и основные замечания Ростехнадзора были связаны с тем, что для оценки нет ни федеральных норм, ни отраслевых нормативов. За последние годы совместно с регулятором такие нормы и стандарты разработаны. Они проходят стадию опубликования и утверждения. Это не означает, что все замечания, например к полноте НИОКР, автоматически снимаются. Но, полагаю, Ростехнадзор примет во внимание соответствие проекта новым нормам, положительные результаты экспертизы ведущих специалистов РАН, рекомендовавших энергоблок БРЕСТ к сооружению как проект, реализация которого может обеспечить России долгосрочное мировое лидерство.

— Нитридное топливо, созданное в рамках проекта, еще пару лет назад назвали готовым к коммерциализации продуктом. Кто готов его покупать?

— Специалисты знают, что оптимальным для реакторов на быстрых нейтронах является плотное уран-плутониевое смешанное топливо. Кроме «Росатома» его пока нет ни у кого. Наша разработка подтверждена реакторными испытаниями до уровня выгорания 7,2 %. Например, те же китайцы для начала работы своего CFR‑600 планировали использовать МОКС-, а затем плотное металлическое топливо. Но в Китае его нет, и весьма возможно, что для первого этапа им будет предложено наше топливо на основе UO2, а для следующего они воспользуются нашим опытом по СНУП-топливу.

— У проекта много критиков. Где вы берете силы и энтузиазм, чтобы уже много лет продвигать его?

— «Его преследуют хулы: он ловит звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья…» Такова жизнь: серьезное дело часто встречает серьезное сопротивление. Есть два вида критики: брюзжащих по любому поводу неудачников, не знающих и не желающих знать реальное состояние дел, и критика уважаемых экспертов, весьма полезная, помогающая избежать ошибок. Вторую мы воспринимаем с благодарностью.