Виктор Боярский: «Первый ледокол на полюсе — как первый корабль в космосе»

Человек достиг Северного полюса в 1909 году — звание первопроходца оспаривали американцы Кук и Пири. Первое в мире надводное судно достигло макушки планеты в 1977-м — это была «Арктика». Больше 10 лет легендарный атомный ледокол стоит в Мурманске в ожидании утилизации. Или долгой музейной жизни. О планах по спасению «Арктики» рассказывает путешественник Виктор Боярский, председатель Полярной комиссии Русского географического общества.

— Некоторые участники дискуссии о судьбе «Арктики» не понимают, почему надо сохранять этот ледокол, а не какой-нибудь другой. Почему именно он должен стать музеем?

— Можно понять, когда такие вопросы задают молодые люди, они зачастую вообще не знают, что такое ледокол. Есть знаковые вещи в нашей истории технических достижений — не только союзного, но и международного значения. К таковым относится, например, корабль «Восток», поднявший Гагарина в космос. Атомоход «Арктика» первым в истории мореплавания достиг Северного полюса. Уже одно это делает его легендой, памятником, достойным того, чтобы следующие поколения увидели его. Возможно, я сужу предвзято, но это соизмеримо с первым полетом в космос.

Норвежский «Фрам», на котором ходили Нансен и Амундсен, американский «Наутилус», первым достигший полюса подо льдами, — ​они все сохранены. Крейсер «Белфаст», прикрывавший северные конвои, стоит на Темзе посреди британской столицы. Люди должны знать, что было в прошлом их страны, что могли и делали их предки. Почему нам это не нужно?

— На почтовых марках, выпущенных в честь достижения Северного полюса, «Арктика» выглядит не так, как сейчас.

— Да, изначально она была желтоватой. После похода на полюс Юрий Кучиев, первый капитан «Арктики», предложил покрасить ее в оранжевый цвет. В ледовой разведке лучше, чтобы был контраст со льдом. Но не нашлось оранжевой краски, была только красная — даже свекольная. С тех пор все ледоколы красили в такой цвет — и продолжали до недавнего времени.

— В каком состоянии атомоход?

— В 2012 году он был окончательно выведен из эксплуатации и с тех пор находится на холодном отстое. То есть без экипажа, без тепла. Сейчас с него снимают реактор.

— Сколько стоит превратить «Арктику» в музей?

— У нас есть предложение от ЦКБ «Айсберг», где спроектировали «Арктику». По общей оценке, на перевод ледокола в музейный объект нужно около 2 млрд рублей. Содержание будет обходиться в 60–70 млн рублей ежегодно. Затраты на ледокол «Ленин», который превращен в выставочный центр и находится на балансе у «Росатома», составляют 45–50 млн. «Арктика» почти в два раза больше. Помимо музея там можно разместить какую-нибудь еще структуру, которая позволит частично отбивать затраты.

— Вы о сдаче помещений в аренду?

— На нижних палубах, где каюты, можно без нарушения целостности судна провести реконструкцию, сделать гостиницу. Там есть и кинозал, и столовая, и кают-компания офицерского состава. Можно сделать ресторан. Каюта капитана, мостик, машинное отделение, госпиталь и многое другое — это все остается в том виде, в каком есть, надо просто привести помещения в порядок. Речь не идет о сдаче ледокола для частных вечеринок — надо иметь чувство меры. В итоге же около 50 % затрат можно было бы отбивать.

— Где лучше установить судно-музей? В Мурманске, в Петербурге?

— Думаю, лучшее место — в Кронштадте. Кронштадтский морской завод заявлял, что готов принять «Арктику» в док, привести в порядок и потом отбуксировать. Там же, в городе, ее можно и поставить, причем просто кормой к причалу — завести на якорях, без причальной стенки, что дешевле. Фарватер близко, не нужно ничего копать. Я слышал возражения — мол, в Кронштадте будет меньше посетителей. Но до него всего полчаса от Петербурга, восстановлен Морской собор, летом город становится Меккой для туристов.

Второе возможное место — рядом с ледоколом «Красин» в Петербурге. Можно сделать набережную исторических кораблей. Город вроде бы был готов, когда этот вопрос обсуждался, но решения до сих пор нет.

— Видимо, денег не хва­тает?

— Знаете, когда говорят об отсутствии денег на такие проекты, я не верю. Это отговорки. Когда меня спрашивают, сколько стоит сохранить «Арктику», я отвечаю: половину Халка. Один Халк — это 60 млн евро. За половину контракта одного футболиста можно спасти целый ледокол. Мы тратим деньги на патриотическое воспитание, хотя вот оно — осязаемое, реальное творение рук человеческих. «Арктика» — наш первый серийный ледокол, сделанный целиком и полностью с использованием отечественных технологий и материалов. Один ее вид вызывает гордость за страну. Я 35 раз ходил на Северный полюс на разных ледоколах с туристами и наблюдал их реакцию. Народ теряет ощущение реальности: судно идет, а воды нет. Только из-под борта глыбы вываливаются синие в 1,5–2 м толщиной. Это вызывает благоговение.

— Если не плавучий музей, тогда что?

— Ледокол, который первым побывал на Северном полюсе, скорее всего, пойдет на лом куда-нибудь в Китай. Так уже было с «Ермаком»: первый в мире арктический ледокол, созданный еще в XIX веке, был сначала сожжен, а потом распилен.

— Сколько времени осталось у «Арктики»?

— Сложно сказать. Если сейчас никто не заявит о намерении взять над ней шефство, дальше — утилизация. Если заявит, процесс можно будет затормозить. Я надеюсь, это все же случится. Что касается технического состояния, запас прочности по стали у «Арктики» еще большой. Но не бесконечный.