Александр Берлев: «Прочитал имя, и меня как током ударило»

В войну над селом Нижний Мамон Воронежской области немцы подбили наш самолет. Летчики выпрыгнули, но было уже слишком низко. Спасти их не удалось. Похоронили обоих без гробов и не на кладбище — вокруг шли бои. Об истории, которая привела его в поисковое движение, рассказывает Александр Берлев, электрослесарь участка ремонта импульсных трубопроводов цеха ТАИ Нововоронежской АЭС, заместитель командира поискового отряда «Пересвет».

— Чем закончилась та история?

— Нижний Мамон — моя малая родина. Там живет мой дядя, Николай Васильевич Берлев. В 1995 году к нам пришла старушка и рассказала, что в войну на ее огороде закопали летчиков. Мы тогда с дядей Колей все там перерыли и нашли останки и медаль «За боевые заслуги». Дядя решил: нужно установить личности бойцов и перезахоронить их достойно. Через знакомых в Москве пробили по номеру медаль. Даже сейчас это нелегко, а в 1990-е было почти нереально. Но нам удалось установить личности летчиков: сержант Трусов и рядовой Шатилов. Потом мы заказали гробы и скромный памятник. Позвонили в Богучар, где дислоцировалась выведенная из Германии 10-я гвардейская танковая дивизия — легендарные «Черные ножи». Ее командир, хороший дядин приятель, устроил проводы с воинскими почестями. Работали без протоколов, без документов. Заручились поддержкой главы администрации района. Поисковое движение тогда так распространено не было. На захоронение из Омской области приехали родные Шатилова. Им передали его боевую награду.

В 2012 году коллеги по цеху пригласили меня в отряд «Пересвет». Планировалась Вахта памяти в Верхнемамонском. Я сразу согласился.

— На каких территориях работаете?

— Там, где шли ожесточенные бои. В Воронежской области это в первую очередь Сторожевский плацдарм, города Коротояк и Острогожск, села Урыв-Покровка и Петропавловка. Также «Пересвет» в составе Объединения поисковых отрядов АЭС России выезжает на Вахты памяти в Калининградскую, Смоленскую, Калужскую, Ленинградскую, Курскую область.

— Что чувствуешь на местах, где шли бои?

— Не хочу, чтобы это пафосно прозвучало, но я смотрю на ржавый металл, останки солдат, и у меня мороз по коже от осознания масштаба трагедии. В 2013 году Вахта памяти стояла на Смоленщине. Из «Пересвета» поехали я и Алексей Мешалкин. Были в Холм-Жирковском районе, в деревне Холмы. Нашли солдата родом из моего села. Петр Иванович Алпеев 1916 года рождения. Мы прочитали имя в медальоне, и меня как током ударило. Тут же позвонил своим, они связались с его родственниками, и уже через два дня они были у нас в лагере.

Забирать считавшегося без вести пропавшим деда приехали Петр и Николай Гаряйновы, мои друзья детства. Привезли поросенка, две фляги меда. Когда увидели меня, а я — их… В такие моменты понимаешь: земля очень маленькая. Похоронили Петра Алпеева на нижнемамонском кладбище. А с семьей Гаряйновых мы встречаемся каждый год. Стали как родные.

— Какие предметы попадаются чаще всего?

— В блиндажах — и наших, и вражеских — ​много тары от спиртных напитков. Тогда пили много: время было суровое. Ну и конечно, предметы быта: буржуйки, ложки, котелки, пустые консервные банки, топоры, гаечные ключи, зубные щетки, блистеры от таблеток, мундштуки и портсигары, опасные бритвы.

— А сколько нашли медальонов?

— В наших местах медальоны попадаются редко. За время моей работы в «Пересвете» нашли с десяток, не больше. Чаще подписанные вещи попадаются: ложки, котелки. В прошлом году очень повезло. В Петропавловке нашли три медальона и останки четырех бойцов. Личность двоих удалось установить: Иван Задирака из Сумской области и Виктор Торубаров из Луганской.

С 2007 года «Пересвет» ежегодно перезахоранивал шесть-семь человек. Сейчас к нам присоединились другие поисковые отряды региона. Всего в прошлом сезоне перезахоронили останки 28 солдат. История места, где мы перезахораниваем бойцов, интересная. Оно находится неподалеку от села Сторожевое — в небольшой рощице. Там в 1982 году геологи били шурфы и наткнулись на захоронение. Согласно картам, это полковое кладбище 25-й гвардейской стрелковой дивизии. Того самого подразделения, которое штурмовало Сторожевской плацдарм и участвовало в победоносной Острогожско-Россошанской наступательной операции. Сколько там покоится человек, никто толком не знает. Но могу сказать одно: когда пять лет назад там копали общую могилу для перезахоронения неопознанных бойцов, наткнулись еще на одно захоронение времен Великой Отечественной.

— Что бы вы сказали тем, кто хочет стать поисковиком?

— К нам приходят многие, но остаются единицы. Очень тяжелый труд. И физически, и морально. Часто спрашивают: «Зачем это вам? Бойцы лежат и лежат, зачем нарушать их покой?» А я отвечаю: «Многие из них — пропавшие без вести. Вдруг мы найдем родственников и еще хотя бы один солдат вернется на родину?»

КОММЕНТАРИЙ

Ия Пьянзина

Менеджер проектной деятельности, ИЦАО

— Поиском я занимаюсь 15 лет — больше половины жизни. Мой первый отряд работал на местах боев 326-й стрелковой дивизии, с ним я изъездила половину Калужской области, была на Смоленщине, на Миус-фронте, где на одного убитого немецкого солдата приходилось пять — семь наших.

С этим периодом связано и мое самое яркое впечатление от поисковой работы. Это было в 2005 году в Жиздринском районе, недалеко от деревни Ослинка. Корреспонденты Первого канала делали репортаж про нас. Прямо во время записи наш командир обнаружил хорошо сохранившийся медальон — прочитал имя владельца и попросил отозваться родных. Уже через пару недель приехал брат погибшего со своими взрослыми сыновьями. Мне трудно описать, что я почувствовала, когда увидела, как плачет этот очень пожилой человек, получивший возможность похоронить брата через 60 лет после окончания войны. 60 лет — тот парень мог бы жить еще больше полувека.

Пожалуй, самое острое чувство — горечь от понимания того, что не успели сделать не вернувшиеся с войны. Правда, в 2005 году я была младше их, полегших на фронтах Второй мировой. Теперь среди них есть мои ровесники, через 10 лет я буду поднимать и хоронить тех, кто годился бы мне в дети.

Первым моим заданием в отряде было подсчитать, сколько уроженцев Мордовии на каком фронте погибло. Выглядело это так: я страницу за страницей изучала тогда еще девятитомник Книги памяти Мордовии. Область, район, деревня… Первой областью, помню, была Ростовская. Поначалу я оставила на один населенный пункт по полстраницы в тетради: одна клеточка — один погибший. Но пришлось все переделывать. Никак не могла предположить, что из маленькой Мордовии только у одного села может погибнуть столько народу — две с лишним страницы получилось. Около 1 тыс. человек.

С развитием технологий многие работы, конечно, упростились. Уже не надо переписывать архивы, перерисовывать карты. Поиск по оцифрованным базам идет быстрее, надеюсь, скоро будет возможность делать радионуклидный анализ медальонов (очень надеюсь, что предприятия «Росатома» нам помогут), и тогда мы восстановим больше имен.

Нагрудный знак «Гвардия» учрежден в мае 1942 года. Им награждали военнослужащих частей, преобразованных в гвардейские. Находка поисковиков «Высоты»