«На моем дозиметре — ноль. У президента — зашкаливает»: воспоминания об аварии на АЭС «Три-Майл-Айленд»

За семь лет до чернобыльской трагедии, 28 марта 1979 года, случилась крупная авария на американской АЭС «Три-Майл-Айленд» в штате Пенсильвания. Гарольд Дантон был в то время личным представителем президента США Джимми Картера по атомным вопросам, он же сопровождал президента на аварийную станцию. Его воспоминания о последствиях той аварии, визитах на Чернобыльскую АЭС и встречах с академиком Андреем Сахаровым — в материале «СР».

Наш памятный разговор начался за завтраком в доме Дантонов — очаровательной семейной пары американских пенсионеров, живших в городке Ноксвилл в штате Теннесси.

«Между прочим, я был в СССР шесть раз, — сказал Гарольд Дантон. — Сахарова видел, очень интересно с ним пообщались. В Чернобыль приезжал в самые первые годы после катастрофы. Мне это было важно — ведь я отвечал за всю атомную энергетику США».
Беседы с Гарольдом заняли целую неделю. Изо дня в день я возвращал его на десятилетия назад.

Аварию на «Три-МайлАйленд» в 1979 году, считавшуюся до Чернобыля самым крупным ЧП на АЭС, Гарольд Дантон вспоминает так: «Все случилось в среду утром. Я работал тогда в Вашингтоне, в министерстве. Дикая паника, обрывочные сведения. Выяснив, что произошло, я с семью помощниками вылетел в Пенсильванию на вертолете. Уже на месте произошел первый мой разговор с тогдашним президентом Джимми Картером. Он сказал мне по телефону: «Будьте уверены: все, что вам необходимо, у вас уже есть. Слово президента. Звоните мне по прямому телефону в любое время!»

Когда стало ясно, что кризис на реакторе позади, Картер с супругой и свитой прибыли на станцию. Неожиданно этот визит привел к скандалу. «Мы были уверены, что все под контролем, — вспоминает Дантон. — Но возник нюанс. И какой! Все ликвидаторы были обеспечены дозиметрами. Президент и сопровождение приехали со своими счетчиками радиации. Пройдя по реактору, мы вышли в санитарную зону и стали снимать показания. У меня на дозиметре — ноль. У директора станции — ноль. У президента — зашкаливает. То же у госпожи Картер. Чудовищная доза радиации. Все в шоке. Судорожно пытаемся что-то понять. Кто-то из нас догадался принести наши дозиметры. Они показывают, что президент и супруга «чистые». То нервное ощущение мне не забыть никогда. В итоге выяснилось, что компания-производитель обеспечила Картеров дозиметрами, уже однажды где-то использованными. Больше этого производителя я никогда не видел на рынке атомных технологий. Что произошло тогда на станции? Почти то же самое, что в Чернобыле. И не будь в наших реакторах спецрезервуара для топлива, у нас рвануло бы так же, как у вас».

Та авария, когда на все вопросы прессы много недель подряд Дантон отвечал терпеливо и спокойно, а главное — правдиво, стала отправной точкой в его головокружительной карьере. Сам он так обозначает свою роль в истории США: «Я возглавлял ведомство, выдававшее разрешение на строительство новых блоков. В США сегодня действует 104 атомных реактора, и на документации, дававшей право возводить 40 из них, главная подпись — моя. И поэтому, когда у вас случилась страшная беда в Чернобыле, я был обязан все это увидеть своими глазами. Но попасть на Украину удалось не сразу. Сначала в Европе провели наспех научную конференцию. Докладывал академик из Курчатовского института, который покончил с собой после череды командировок в Чернобыль и жесткого облучения (речь об академике Валерии Легасове — «СР»). Так вот, ваш ученый говорил без перерыва восемь часов! Тогда многое в механизме аварии стало понятно. Ваши реакторы не хуже наших. Более того, в ваших разумно используется очень много воды для охлаждения, чего нет у нас. Просто вы на какие-то секунды выключили систему безопасности блока, и ситуация вышла из-под контроля».

Голос моего собеседника чуть дрогнул. Но Гарольд Дантон продолжил: «Год за годом я приезжал на Украину. Уезжал каждый раз подавленным. Брошенные города, автомобили… Русский инженер привел меня в квартиру в Припяти, где он жил до аварии. Не забуду разбросанные на полу детские игрушки… Знаете, что я сейчас скажу? Задолго до 1986 года на экспериментальных атомных реакторах в пустыне мы программировали аварию такого же типа, что разорвала ваш реактор. Мы знали, что делать в случае выхода реакции из-под контроля. Но закрытось обеих стран не давала возможности обмениваться ценнейшей информацией. В обеих наших странах ученых-атомщиков правительства гнали нещадно: мол, электричество стране нужно, хотя на самом деле не хотели уступать друг другу эту бессмысленную гонку, забывая о безопасности.
Особенно ясно я это понял после общения с Андреем Сахаровым. Это было в один из моих первых приездов в СССР. Его только-только выпустил из ссылки Горбачев. На приеме в посольстве я подошел к нему и представился. Завязался разговор. Он очень четко обозначил проблему безопасности атомной энергетики и выдвинул несколько тезисов. По одному из них мы стали спорить. Он был уверен, что безопасность станции возрастет на порядок, если ее «прятать» под землей, как это делают японцы. Я доказывал, что сейсмическая активность, движение земной коры делают эту идею рискованной. Проспорили весь вечер, забыв обо всем. Потрясающего ума был человек!

А вообще Чернобыль во мне что-то надломил. При президенте Буше-старшем я сам попросился в отставку, ушел в экспертный Совет по международным связям. Был примерно в 50 странах — везде, где есть АЭС и где их хотели бы иметь. Последним моим делом было инспектирование безопасности чешской АЭС, причем по заказу обеспокоенных австрийцев. Смысл моего заключения был таким: спите, австрийцы, спокойно».

Прожив всю жизнь в Вашингтоне, вместе с супругой Люсиндой вырастив троих детей и выйдя на пенсию, Гарольд Дантон переехал в глубинку — тихий город Ноксвилл на реке Теннесси.
«У меня здесь сын живет, банкир Гарольд-младший, здесь есть хороший театр и консерватория, что я всегда очень ценил, — рассказывал Дантон. — А еще в пригороде Ноксвилла есть Окриджская национальная лаборатория, где ведутся исследования в сфере атомной энергетики. И, выйдя в отставку, я продолжаю иногда давать консультации».

Поставив точку в этом материале для газеты «Страна Росатом», я решил напоследок уточнить возраст моего знакомца с фантастической биографией. Набрал в интернете его имя и вдруг увидел, что ровно год назад в 80-летнем возрасте Гарольд Дантон ушел из жизни. Эти строки я посвящаю памяти удивительно светлого человека, с которым мне посчастливилось прожить рядом всего одну неделю.