На Александрова надейся, а сам не плошай

14 февраля мало кто считает праздником, но о любви в этот день говорят чуть ли не из каждого утюга. И у нас есть прекрасная история. Ветераны атомной отрасли Михаил и Татьяна Шавловы 59 лет вместе. Корреспондент «СР» побывала у них в гостях.
Михаил и Татьяна Шавловы живут в Сосновом Бору. В их уютной трехкомнатной квартире много свободного места. Дети выросли и разъехались, теперь навещают родителей по праздникам.
Вначале был обед. Щи, жареная картошка, котлеты, маринованные грибы, кофе, десерт — лишь после того, как меня накормили до отвала, хозяева приступили к рассказу о своей жизни.
Совсем понравился
Татьяна и Михаил познакомились в сентябре 1954 года. Ей было 17 лет, ему — 19. Молодые люди только поступили в Московский энергетический институт и в компании сокурсников отправились на ВДНХ. Возвращаться нужно было на трамвае. На остановке скопилась огромная очередь. Холодало. «Я увидел, что мерзнет симпатичная одногруппница. Снял пиджак и накинул ей на плечи. Она смутилась, спросила подруг, как меня зовут. Так и познакомились», — вспоминает Михаил Шавлов. Весь первый курс он наблюдал за девушкой, старался при случае помочь чем-нибудь. Когда Татьяна слегла с ангиной, написал и сдал за нее курсовую.
Поженились на пятом курсе. «Она сделала мне предложение», — улыбается Михаил Шавлов. Говорит, что чрезмерная робость не позволяла выражать свою любовь. «Я не выдержала и проявила инициативу, — подхватывает Татьяна Шавлова. — Наверное, он мне совсем понравился к тому времени».
«Не верю!»
В 1960 году молодая семья получила приглашение на собеседование от п/я 590 — отдела кадров Минсредмаша. Предложили четыре варианта трудоустройства в разных городах. «Мы спросили, где быстрее получим квартиру. Выяснилось, что в Красноярске-26, на ГХК. Туда и отправились», — рассказывает Татьяна Шавлова.
Михаил Шавлов стал сменным инженером по тепловой части. В работе у него был один пунктик: проверять все задания собственными расчетами. «Конечно, досконально анализировал не весь проект, но главную схему — обязательно», — рассказывает атомщик. Он часто видел, как молодые специалисты принимают проектные решения как аксиому. «Они думают, что проект с 40 подписями не может быть ошибочным. Таким «доверчивым» лучше работать операторами-исполнителями, — рассуждает Михаил Шавлов. — На должности, связанные с принятием самостоятельных решений, их лучше не ставить».
Привычка все проверять сослужила хорошую службу при подготовке эксперимента на реакторе АДЭ-2. Эксперимент утвердил сам академик Александров. Нужно было замерить тепловыделение на фоне спада общего расхода теплоносителя. За пять дней до начала Михаил Шавлов решил математическую задачу. Выходило, что остаточное тепловыделение, снижающееся после заглушения реактора, приведет к пережогу всех технологических каналов. Массовая течь теплоносителя в графитовую кладку могла вызвать парообразование с ростом давления в реакторном пространстве. Это грозило вскрытием верхней схемы реактора. Михаил Шавлов срочно доложил обо всем руководству. На следующий день вычисления были отправлены Александрову. Через сутки эксперимент отменили.
Курс на ЛАЭС
На ГХК Шавловы проработали 10 лет, а потом переехали в Ленинградскую область, где строилась первая станция с реакторами РБМК-1000. «Нас пригласил директор ЛАЭС Валентин Муравьев. Мы решили, что в Ленинграде у наших детей больше перспектив, и согласились», — говорит Татьяна Шавлова. Она работала начальником радиохимической лаборатории, руководила коллективом из 100 человек, затем перешла в службу дежурных инженеров центра информации. Михаила Шавлова приняли старшим инженером технологического бюро, через год он уже был начальником производственно-технического отдела. «Перегрузка реакторов, заказ топлива, анализ параметров работы станции, заключение договоров с Ленэнерго, эксплуатационная документация, разбор отказов оборудования, модернизация схем и систем», — перечисляет атомщик свои обязанности.
И на ЛАЭС Михаил Шавлов не изменял своей привычке. «Один из самых ответственных узлов главного контура — предохранительные клапаны кольца высокого давления и барботеров. По моим расчетам, срабатывание этих клапанов должно было снижать давление в барабанах-сепараторах на три атмосферы в минуту, а фактически давление снижалось меньше чем на 1,5 атмосферы. Когда я прочитал в оперативном журнале, что предохранительные клапаны турбинным цехом опробованы и дают производительность, я написал на полях: «Клапаны только подрываются, проектной производительности не дают», — вспоминает Михаил Шавлов. Возник спор с начальником смены, поскольку заключение о работоспособности клапанов утвердил главный инженер АЭС. Но расчеты Михаила Шавлова поддержали в Институте атомной энергии. После испытаний клапанов выяснилось, что их производительность действительно в два раза меньше проектного значения.
Миллион-призрак
В ноябре 1974 года первый энергоблок с РБМК-1000 должен был выйти на проектную мощность. Михаил Шавлов снова взялся за расчеты. «Барабаны-сепараторы, разделяющие пар и воду, имели конструктивные недостатки в проекте обвязки, — рассказывает он. — Пар возвращался в реактор, возникали так называемые проскоки пара. По моей оценке, начиналось все как раз на миллионе киловаттов. Я сообщил, что проектная нагрузка опасна для реактора и турбинного оборудования». Акт о выходе на миллион завизировало начальство станции и столичные академики — Михаил Шавлов ставить подпись отказался. «Убрали из акта мою фамилию и 72 часа пытались выйти на проектный уровень мощности. При приближении к миллиону происходил залповый захват пара в опускные трубопроводы контура многократной принудительной циркуляции. При этом резко менялась плотность среды в активной зоне, вызывая всплески нейтронного потока. Это сопровождалось нестабильностью поля энерговыделения», — описывает Михаил Шавлов, что было дальше. Блок находился на проектной мощности всего 17 минут, после чего решили сбросить до 800 МВт. «5 ноября в промышленной зоне ЛАЭС провели митинг, посвященный выводу блока на проектный уровень. Приехали корреспонденты, написали праздничные репортажи. А миллиона-то и не было», — улыбается Михаил Шавлов. После этого в проект РБМК внесли изменения — модернизацию обвязки «от Шавлова». В 1976 году Михаилу Шавлову была присуждена Государственная премия СССР.
С приходом 1990-х задачи Михаила Шавлова стали разнообразнее. «Атомной станции требовалось топливо. Четыре блока съедали по 50 млн рублей ежемесячно, а денег особо не было», — вспоминает он. Наступило время взаимозачетных схем. «Я звонил поставщикам топлива. Они говорили, например, что нужен шагающий экскаватор. Я — на Ижорский завод, где их делали. Завод за электроэнергию дает экскаватор, мы им расплачиваемся за топливо. Так и выживали», — вздыхает Михаил Шавлов.
Уже династия
Михаил Шавлов вышел на пенсию в 1998 году, его жена — четырьмя годами позже. «Теперь работаем на даче», — улыбается Татьяна Шавлова. Семья у них большая — двое детей, четверо внуков и пять правнуков. Младшая дочь — сотрудник НИТИ им. Александрова, внук — инженер электроцеха строящейся ЛАЭС. Самая что ни на есть атомная династия.
Супруги 59 лет вместе. Залогом счастливой семейной жизни считают доверие и ответственность. «Что было самым сложным в наших отношениях? Мы об этом не задумывались, — разводит руками Михаил Шавлов. — Каждый просто тянул свою лямку. Рабочие дела не обсуждали, домашние обязанности делили поровну. Я, например, пылесосил и готовил. У меня это хорошо получается».