Откуда и куда прорываемся

«Росатом» запустил программу «Научные чтения». Первую лекцию на Ордынке прочитал руководитель проекта «Прорыв» Евгений Адамов. «СР» приводит цитаты из его выступления.
— Чтобы понять, что мы делаем в «Прорыве», откуда и куда прорываемся, нужно понять и договориться, где сегодня находится ядерная энергетика в мире.
— За ближайшие 30 лет энергопроизводство в мире должно утроиться: население растет, правда не в России, и будет подтягиваться к европейскому уровню душевое потребление электроэнергии.
— Любая генерация живет 60 – 80 лет, а после этого вся она должна заменяться, следовательно, у нас достаточно большие возможности принять участие в соревновании видов генерации за то, какая именно энергетика будет обеспечивать потребности в России и в мире.
— Сегодня атомная энергетика в открытом топливном цикле использует только 0,7 % уранового сырья, которое мы добываем. <…> Как я любил говорить своим студентам, проще ребеночка с такими проблемами было бы удавить в колыбельке. Но потенциал атомной энергетики при замыкании топливного цикла многократно превышает возможности всех конкурирующих технологий.
— Призрак бродит по Европе — призрак возобновляемой энергетики. При отказе от атомной энергии в 2011 году цена киловатт-часа в Германии была 19 евроцентов, за счет ВИЭ обещали понизить ее до 6 евроцентов. Сегодня в Германии стоимость электроэнергии 29 евроцентов — самая большая в Европе. Слухи, что там прекратились дотации на возобновляемые источники, не соответствуют действительности. Зато пьедесталами бетонными (ветростанций. — «СР») уже вся Германия заставлена.
— Если брать российское энергопотребление, мы топчемся на месте. Максимум производства, который был в конце жизни СССР (в пределах России), примерно тот же, что и сегодня.
— Китай задыхается от угольной генерации и ударился в использовании возобновляемых источников практически во все тяжкие. Развивает гидроэнергетику, ветер и солнце. По добавленной мощности то, что было построено у них в последние годы, — феноменально. Но при втрое большей мощности объем производства энергии у ветра и солнца почти одинаковый с атомной энергетикой. Потому что КИУМ АЭС намного выше.
— Под 1 ГВт мощности АЭС надо занять 3,3 км2, для солнца 117–194 км2, а для ветропарка — 673–932 км2.
— Если посмотреть весь цикл производства, всюду вы найдете углеродную эмиссию. С этой точки зрения наиболее благополучными являются гидроэнергетика, атомная энергетика и ветер.
— Атомная энергетика в 1988 — 1995 годы выходила на 18% производства электроэнергии в мире. А затем застой по приросту мощности, падение по удельной выработке. Стабилизация в последние годы только потому, что планку удерживает Азия, в первую очередь Китай. Если бы они не строили столько АЭС, доля бы упала ниже текущих 11%. Причины — новые месторождения органического топлива и страх перед тяжелыми авариями на АЭС. Кроме этого, на ногах атомной энергетики висят вериги ОЯТ — отложенное решение стягивает удавку на шее стран, использующих АЭС.
— Проект «Прорыв» комплексно решает накопившиеся проблемы: безопасность (исключение эвакуации населения при авариях), использование полного потенциала природного уранового сырья, окончательное решение проблемы ОЯТ, технологическое усиление режима нераспространения.
— Особая и не вполне научная проблема — обеспечение конкурентоспособности. Критерии выработали, но с жадностью производителей оборудования справляться не умеем.
— Сегодня у руководства отрасли большое беспокойство, что и у нас не решается проблема ОЯТ. На мой взгляд, напрасно эта проблема беспокоит. Энергетика США в четыре раза больше, соответственно, и ОЯТ намного больше, однако в США не очень об этом беспокоятся. А у нас открываются возможности окончательного решения этой проблемы при замыкании топливного цикла.
— В комплексе, где будут работать четыре-пять блоков АЭС, экономически выгоден пристанционный ядерный топливный цикл. О целесообразности которого, кстати, не называя его так прямо, в журнале «Коммунист» академик Доллежаль заявил еще в 1970-е. Он говорил, что надо создавать площадки, на которых производство энергии было бы объединено с другими производствами топливного цикла.
— При развитии сверхпроводящих магистральных линий электропередачи карта генерации изменится кардинально и станут возможными такие кластеры энергопроизводства, где будут объединены все элементы ЗЯТЦ.
— Цифровизация, к которой нас призывает руководство страны, в проекте «Прорыв» уже стала реальностью. Все проекты у нас выполнены в цифре. Мы имеем интегрирующий проект, который позволяет визуализировать то, что можно визуализировать. В виртуальной реальности мы создаем объект раньше, чем в бетоне и металле. Устраняем дефекты и конфликты проекта, раньше проявлявшиеся только на строительной площадке. И развиваем информационную модель, она показывает, в частности, характеристики визуализируемых объектов, которые доказываются теми или иными расчетными или экспериментальными материалами. Помогает найти их в едином информационном пространстве.
— Есть у нас коллеги, которые считают, что мы должны что-то делать только вслед за американцами или хотя бы европейцами. В крайнем случае, вместе с ними. Вот вам пример, когда американцы следуют нашему примеру, прямо копируя проект «Прорыв» (пока только по энергоблоку). Westinghouse, когда выберется из банкротства, начнет делать то, что они поставили для себя целью еще два года назад. Ведь они имели FFTF, который практически тот же самый ОДЭК: быстрый реактор, производство топлива и переработка ОЯТ. И если бы не политическое решение двух президентов в 1980-е годы, которые поставили предел работам, связанным с переработкой ОЯТ, с плутонием, опасаясь проблем распространения, американцы уже были бы на коне. Сейчас они, проанализировав все, пришли к выводу, что следующая атомная энергетика должна использовать замыкание топливного цикла, быстрые реакторы со свинцовым теплоносителем и, уж совсем неожиданно для меня, должна использовать из плотных видов топлива именно нитрид. Хотя они все время занимались металлическим топливом. Я спрашивал: «Зачем вам нитридное топливо? Вы же все время шли по пути металлического?» И получил ответ: именно потому, что мы его очень хорошо знаем.
— Китайцы пока отстают, но уже встали на путь отработки технологии быстрых реакторов и переработки ОЯТ. А продвигаются они куда как быстрее, чем многие в мире.
— На государственном уровне у нас была долгосрочная стратегия развития атомной энергетики на первую половину XXI века. Кстати, неплохо выполненная, а по экспортным показателям и существенно перевыполненная. Сейчас под руководством Асмолова идет работа по ее актуализации, и мы должны учитывать, что до 2050 года нам предстоит вывод из эксплуатации более 20 блоков и наращивание генерации с современных 28 ГВт еще по меньшей мере на 7–8 ГВт. Кроме того, следует посоревноваться с органикой и в замещении устаревших блоков с высоким потреблением органического топлива. Следовательно, предстоит ввод как минимум по энергоблоку в год. Нельзя снижать и темпы по экспорту, а сделать это можно, только сохраняя лидирующие позиции. Именно их и обеспечивает новая технологическая платформа и проект «Прорыв».

О НАУЧНЫХ ЧТЕНИЯХ
— На Ордынке много людей, которые пришли из других областей. Владимир Асмолов несколько лет назад посчитал: 175 человек в госкорпорации имели техническое образование, остальные нет. Думаю, ситуация не сильно изменилась. Люди, в основном менеджеры и экономисты, юристы, которые работают здесь, должны знать, что происходит в отрасли по научной, технической части. И очень важно, чтобы это (обучение. — «СР») шло последовательно и непрерывно.
Вот сегодня меня послушали. Потом, надеюсь, будет рассказывать о ВВЭР Владимир Асмолов. Дальше надо, чтобы пришел человек, который разбирается в топливном цикле. Например, наш главный технолог Мочалов. Он пришел в «Прорыв» с СХК. Это место знаковое. Там и с плутонием оружейным работали, и переработкой ОЯТ занимались. Сейчас неплохо справляются с производством плотного топлива. Десятки ТВС в БН-600 стоят. Мочалов должен про топливную часть рассказывать. Причем я его буду просить рассказывать не узко про СНУП, а про все плотное топливо: и металлическое, и карбидное. Так получилось, что в СССР мы успели попробовать все эти виды топлива и увидели, что преимуществами обладает именно нитридное.
Затем надо, чтобы пришел человек, который занимается системами управления. Например, Михаил Михайлов, который со мной начинал над этой темой работать еще в 1989 году. Мы собрали всю цепочку АСУ ТП для половины атомной энергетики (РБМК), плюс исследовательские реакторы, «Руслан» на «Маяке», лодочные реакторы, космические.
После серии таких лекций можно будет сказать, что менеджеры получили минимальный объем нужных им знаний по содержательной части работ отрасли.
К сожалению, сегодня во всем мире уже не осталось на уровне управления атомной энергетикой профессионалов. Когда я уходил с Ордынки, еще оставался в Японии у руководства ядерной отраслью профессор Фуджие, потом ненадолго пришел в Америке Чу, тоже не специалист в энергетике, но физик, которому разобраться проще. Все остальные — политические назначенцы, менеджеры. Вот Сергей Кириенко тоже политический назначенец, но он за первые три года настолько сутевую часть работ отрасли понял, что для уровня руководителя это было просто блестяще. Когда принимали решение по продлению ресурса РБМК, он разбирался в технических вопросах детально. Кстати, и Славский был изначально специалистом по цветной металлургии. А стал профессионалом, разбирающимся во всех деталях и атомного оружия, и атомной энергетики.