Валентин Смирнов: «Я всегда выбирал науку»

В октябре исполнилось 80 лет академику Валентину Смирнову, ведущему российскому специалисту по электрофизике и термоядерному синтезу. Мы спросили у ученого, когда появится термоядерная энергетика, что ждет Академию наук и каковы перспективы НИИТФА, научным руководителем которого он совсем недавно стал.
— Перед интервью я прочитала вашу биографию: вы всю жизнь сочетаете научные исследования с общественной деятельностью и административной работой. Что для вас важнее — сама наука или научный менеджмент?
— Я всегда выбирал науку, общественной работой занимался постольку, поскольку это помогало развитию научного сектора. У меня никогда не было стремления занять высокий административный пост, но это как-то само собой получалось. Например, большой период моей жизни связан с ТРИНИТИ (бывший филиал ИАЭ им. Курчатова. — «СР»), где в 1978 году началось строительство термоядерного комплекса «Ангара-5». Я предложил эту установку, меня за это «наказали» — назначили руководителем проекта. Вокруг «Ангары» вырос большой отдел, который я и возглавил.
— Расскажите об «Ангаре» — в чем ее значение для термоядерных исследований в нашей стране?
— На рубеже 1960 – 1970-х появилась совершенно новая область физики — инерционный термоядерный синтез. Она изучает возможности зажигания термоядерной реакции с помощью Z-пинчей и пучков заряженных частиц. Академик Евгений Завойский, который в то время был моим руководителем, предложил этим делом заняться. Подобные исследования вели в США, там проектировали очень большую установку. Меня просили разработать наш вариант того же масштаба. Так появился проект крупной установки, созданный совместно с НИИЭФА.
«Ангара» принципиально отличалась от американского проекта, потому что я его посмотрел и понял, что он нерабочий. Предложить иной подход было рискованным шагом, но я был уверен, что мы можем создать машину не только для термоядерных исследований, но и для решения других важных фундаментальных и прикладных задач.
Машина вышла на проектные параметры. Для того времени это была передовая установка, наша физическая концепция дала результаты, на порядки превосходящие американские. Когда разрешили опубликовать результаты, ученые из трех американских лабораторий — Ливерморской, ЛосАламосской и Сандийской — приехали в Троицк со своей диагностикой. В 1993 году на «Ангаре» состоялся первый крупнейший российскоамериканский эксперимент. Его результаты намного превзошли ожидания иностранцев. После этого они закрыли свою программу и начали программу, аналогичную нашей. Это, конечно, был большой успех и море удовольствия. Лидер термоядерной программы России, академик Евгений Велихов, постоянно поддерживавший наши работы, говорил, что главные российские достижения — токамак и Z-пинч на «Ангаре».
— В инерционном термоядерном синтезе Россия сохраняет лидерство?
— В последние годы темпы развития упали, хотя есть крупный проект — во ВНИИЭФ создается мощный лазер УФЛ-2М. Несколько лет назад мы разработали новую установку «Байкал». Если бы ее построили, можно было бы получить термоядерную вспышку с очень большим выделением нейтронов. Но из-за экономической ситуации проект заморозили. Надеюсь, что рано или поздно в России будет создана установка для проведения этого эксперимента.
На «Ангаре» продолжаются работы по развитию физических и технических основ крупномасштабного эксперимента с термоядерной вспышкой. Они представляют интерес для энергетики, фундаментальной физики, физики высоких плотностей энергии.
— Вы входите в научнотехнический комитет Международной организации ИТЭР. Как оцениваете перспективы проекта?
— Если быть точным, входил — когда возглавлял Институт ядерного синтеза. Сооружение ИТЭР — грандиозная научная стройка. Мы гордимся, что в основу этого проекта легло наше, советское изобретение — токамак, построенный в Институте атомной энергии.
Мощность установки должна достичь 400 МВт, она будет вырабатывать в 10 раз больше энергии, чем потреблять. В силу разных причин сооружение сильно затянулось. Но я должен вам сказать, что в случае успеха ИТЭР предстоит долгая и тяжелая работа над демонстрационной установкой. Термояд как энергетика в лучшем случае состоится в следующем веке.
— За рубежом сразу несколько стартапов компактных термоядерных установок. Что вы о них думаете?
— Мне поручено наблюдение за одним интересным американским проектом — совершенно новой установкой, основанной на термоядерной реакции синтеза протонов с ядрами бора-11. Продуктами реакции будут три атома гелия, а мощность нейтронного излучения — менее сотой процента. То есть эта идея обещает получение энергии практически при отсутствии нейтронов. Кстати, основополагающие подходы к реализации идеи придумали у нас, в России. Но существует много препятствий на этом пути. Хотя развивается проект быстрыми темпами.

— В этом году у вас еще одна важная дата — 15 лет в статусе академика. Какова обстановка в РАН после реформы 2013 года?
— Академия наук, как и все научные организации, сильно пострадала от изменений, произошедших в последние годы. Негативную роль сыграла непродуманная, мягко говоря, реформа. Ее результатом стало, в частности, сокращение финансирования НИОКР. Недостаточное финансирование, во‑первых, не позволяет в нужном объеме приобретать и создавать оборудование, во‑вторых, не способствует закреплению кадров в научных организациях.
Существенный момент — наука потеряла прежний ореол привлекательности. Я убежден: если не возродить в стране авторитет науки, хоть в какой-то степени соответствующий тому, что был раньше, судьба России печальна: мы окажемся на уровне стран третьего мира. Надежда только на руководство страны, последние сигналы возрождают оптимизм.
— Есть ли за рубежом удачная модель финансирования науки в условиях рыночной экономики, которую мы могли бы взять за основу?
— В Соединенных Штатах очень достойное государственное финансирование исследований, и у бизнеса есть стимулы вкладывать в них деньги. Китай сделал удивительный рывок в развитии науки и технологий.
— Вы стали научным руководителем НИИТФА — расскажите о планах на новой должности.
— Есть несколько направлений, в которых хочу получить результаты. Меня увлекает новая технология плазменной переработки ОЯТ. Она создается в сотрудничестве с командой проекта «Прорыв» в НИКИЭТ и ОИВТ РАН. Кроме того, когда я руководил электрофизическим блоком в АО «Наука и инновации», в зону моей ответственности входило развитие ядерной медицины. Эту работу намерен продолжать, ведь НИИТФА — центр направления.
Комплекс будет оснащен системой планирования процедур. В проекте участвуют медики. Работаем с Национальным медицинским исследовательским центром радиологии и другими ведущими организациями. Мы постоянно контактируем с медициной и ориентируемся на то, что действительно нужно клиникам, и это очень здорово. Ведь в конечном счете мы работаем на них.
В НИИТФА есть еще много интересных направлений, но прежде всего надо запустить проект сооружения и передачи на клинические испытания комплекса лучевой терапии. Это станет большим вкладом «Росатома» в отечественную медицину.