Элита морского флота

— В 1993–1994 годы РТП «Атомфлот» было практически уничтожено. Когда я заходил в цеха, тоскливо становилось — как будто жизнь ушла. Ремонт делался по остаточному принципу: то, что осталось от ремонта грузовых судов, использовали в ремонте ледоколов. Раз непонятно, останутся ли ледоколы в предприятии, то и заботиться о них нечего, — так рассуждали многие в пароходстве. Пароходским механикам поднимали зарплату, а нам нет. Даже говорили обидное: «Вы, ледокольщики, нахлебники у пароходства». Работали мы почти так же, как и сейчас: и на Дудинку, и по Севморпути проходили. Самое плохое, что пароходство не финансировало ремонт. А в доковый ремонт надо вкладывать большие деньги. При этом даже не думали о том, а кто же проводит суда? Здания стояли серыми, и вид был у них неважный, не то что теперь. Предприятие недостаточно хорошо охранялось. Писали провокационные репортажи, что оттуда чуть ли не атомную бомбу можно вывезти. Конечно, это была неправда.

***

Возить туристов? Было такое, и сейчас есть, доходная статья. Но это же не только прибыль, еще и престиж страны. Сейчас весь мир знает: без атомных ледоколов в Арктике делать нечего. В 1990-е в пароходство обратились австрийские журналисты, чтобы арендовать ледокол «Таймыр». Тогда как раз отмечали 120 лет открытия Земли Франца-Иосифа. Австрийцы на «Таймыре» доставили парусник, один в один «Адмирал Тегетгофф» (шхуна австро-венгерской экспедиции, официально открывшей ЗФИ. — «СР»), и установили его. Это было летом, а на следующий год, кажется, в марте, мы снова были на архипелаге. Подходим, а парусник, как «Летучий голландец», стоит, весь обросший льдом, и сверкает под прожекторами. Вот это было зрелище! Потом австрийцы снимали на Земле Франца-Иосифа документальный фильм. А парусник в итоге забрали и поставили у себя в каком-то городе. Но без нас они даже не попали бы на острова!

***

В 1992 году я пришел в профсоюз и попросил путевку на юг. Мне сказали: «Отработайте 10 – 15 лет, тогда и придете». «Мне же детей надо везти». — «Внуков будете возить».
Сейчас всегда можно поехать, у нас оплачивается до 80 % путевки. В прошлом году был в прекрасном санатории в Сочи. Если человеку необходимо лечение, он вообще бесплатно поедет. У нас очень хорошая медстраховка — все бросились зубы лечить. Один сотрудник у нас работал с искусственной почкой, ему сделали трансплантацию за счет предприятия. Был у нас товарищ, у которого погибла жена и двое детей, ему помогали материально. Молодежи ипотеку доплачивают — проценты берет на себя предприятие. И если сейчас сравнить пароходство и «Атомфлот», то пароходство в плачевном состоянии. А на «Атомфлоте», наверное, самая высокая зарплата в Мурманской области. И устроиться сюда очень сложно. Ко мне обращались машинисты, которые когда-то уходили в пароходство или на западный флот. Когда нам нужны были люди, если я был уверен в человеке — рекомендовал его. Вообще, у нас преемственность, трудовые династии.

Чтобы вырастить специалиста до старшего механика или старпома, нужно минимум 15 лет. Один старший механик атомной установки умер, другой ушел на постройку новых ледоколов, а быстро их и не заменишь. Ко мне с 2014 года пришло три человека из Томского политехнического университета. Все теперь работают на ледоколах.
В чем еще специфика нашей работы? На атомных станциях операторы подняли реактор на определенную мощность, и она не меняется. На атомном ледоколе несколько раз за рейс, даже за вахту меняется мощность. Тут надо очень много параметров держать в голове, понимать физические процессы. Оператор должен все учитывать. Так что ледокольщики — это элита флота. Главных механиков и капитанов ледоколов гораздо меньше, чем космонавтов.

***

Я окончил Одесскую мореходку и сначала работал на Дальнем Востоке, на транспортных судах. Когда пришел на ледоколы, сразу почувствовал, что здесь квалификация гораздо выше. Подготовка к любой должности после института занимает от пяти до восьми месяцев. Надо каждый день заниматься, без выходных, во время работы идет стажировка, а на изучение тратится личное время. 25 лет отработал на «Таймыре» и вот уже почти два года главный механик на «Вайгаче». На «Таймыре» я шел от стажера до старшего механика по всем должностям и старшим механиком стал в 2007 году — через 17 лет. За пультом атомного реактора в разных должностях проработал девять лет.
Третий механик обязан стать вторым механиком, а тут надо учиться и сдавать экзамены. Эта должность не по выслуге лет, а по уровню. Четвертый механик заведует котлами, водой, пресной водой, третий механик — аварийными дизелями, компрессорами, второй механик ведает турбинами. Потом он становится оператором и только потом — командиром вахты за пультом всей установки. Мне скоро опять сдавать экзамены. При этом перед предыдущим рейсом я был в Курчатовском институте на курсах. Если я когда-то в школе думал, что
можно валять дурака в субботу и воскресенье, то тут такого нет. То тренажеры, то Ростехнадзор, то экзамены сдаешь, конца и края этому нет. Каждые пять лет надо менять диплом, и так у нас работают все: постоянно тренинг и напряженные мозги.

Наше предприятие начинает процветать. Четыре ледокола действуют, возрожден лихтеровоз «Севморпуть», строятся ледоколы. Головной универсальный ледокол проекта 22220 «Арктика» рассчитан на трехметровый лед. Мой ледокол берет 1,8 м. Недавно к нам приезжали с партнерской проверкой из Всемирной ассоциации операторов атомных станций. Они никогда раньше не были на атомном флоте, ведь гражданского атомного флота больше нигде в мире нет. Мы с этими людьми говорили на одном языке, как профессионалы. И нам их приятно было привести на базу. Не все еще безупречно красиво, ведь нет предела совершенству. Но изменения заметные, начиная с фасадов и заканчивая цехами.
Что еще? Был тренажерный центр у нас под Питером, в Стрельне, очень дорогой. Его выкупили у пароходства и перевезли. Так что если раньше мы ездили в тренажерный центр раз в пять лет, то теперь проходим подготовку перед каждым рейсом. Я 26 лет на атомном флоте и все равно тренируюсь.

***

Конечно, санкции мы ощущаем. «Таймыр» и «Вайгач» построены в Финляндии, и более 50 % оборудования на них импортное. Реакторы, конечно, наши, и это самое надежное оборудование из всего. Если сложности с поставками отдельных комплектующих, делаем ремонт со своими. Например, были проблемы в компьютере энергетической установки. Вызвали бы западных специалистов — стоило бы это несколько миллионов. Старший вахтенный электромеханик починил все сам. У нас это очень поощряется.

***

Белые медведи хитрые, приходят, попрошайничают. Но нет ни одной фотографии, чтобы медведь был на фоне ледокола. Когда идем по каналу, скажем, Енисея, прожекторы освещают путь. Если попадает медведь, уходит, а если песец, то так и бежит в лучах — нужно убирать свет, чтобы он ушел. Природа всегда удивляет. Бывало, что освобождали косаток, спасали китов.

***

Полярные надбавки есть за что платить. Ведь человек находится в море несколько месяцев и света белого не видит: идешь на вахту — еще темно, идешь с вахты — уже темно. И во льдах не тишина царит. На ледоколе такая мощная вибрация, что иногда просыпаешься — и кажется, что землетрясение. Но в итоге привыкаешь. Кто всю жизнь здесь, тот себя уже не видит без этой работы.

---

КОММЕНТАРИЙ