«Я такого количества умных людей давно не встречал»

Цифровизация экономики, как любое новое мощное явление, вызывает много вопросов. Какими навыками нужно обладать, чтобы долго оставаться востребованным? Куда идти учиться молодым? Стоит ли сотрудникам в возрасте бояться перемен? На эти и другие вопросы отвечает Сергей Попов — технический директор по цифровым продуктам «Росатома».

 Текст: Виктория Волошина / Фото: «Страна Росатом»

— Что влечет за собой цифровизация? Есть опасения, что некоторые профессии устареют и исчезнут.  
— Конечно, «цифра» меняет мир. Масса рутинных операций со временем станет не нужна, некоторые уже отмирают. Но так было всегда, этот процесс идет постоянно, параллельно с развитием технологий. 100 лет назад телефонистки втыкали проволочки, соединяя людей, сейчас это делает АТС. Разумеется, какие-то профессии будут рано или поздно автоматизированы, но появятся новые.
— Что же делать тем, кто окажется в положении телефонисток прошлого века?
— Зависит от того, как мы будем решать проблему. Лучше делать это не наскоком, а постепенно. Если мы понимаем, что через 5–10 лет на такой-то станции, на таком-то узле планируется обновление и часть сотрудников, возможно, окажется не востребована, то уже сегодня надо предложить им варианты перепрофилирования. Желательно, чтобы вариантов было несколько, чтобы люди могли выбирать. Конечно, с возрастом сложнее адаптироваться к переменам. Но если человек готов учиться, двигаться вперед, то риск для него минимален. Другое дело, что в отличие от XX века сегодня технологические изменения происходят быстрее, чем смена поколений. Порой человеку нужно менять профессию или как минимум формат деятельности два-три раза в жизни. Это непросто. Впрочем, если говорить о «цифре», то в большинстве случаев она просто модифицирует навыки в рамках профессии.
— Например?
— Например, профессия юриста, думаю, никуда не денется. Но если раньше юристы работали с бумажными источниками, сейчас у них есть информационные базы данных, программы, которые позволяют часть работы — составление договора, замену атрибутов и т. п. — делать нажатием одной клавиши. В Сбербанке, где пару лет назад обещали выгнать всех юристов и заменить их роботами, в итоге, насколько я знаю, сократили юридическую службу совсем незначительно. При этом те, кто остался, получили хороший инструмент, автоматизировавший их работу, сделавший ее более эффективной.
Или более близкий нам пример: управление атомной станцией. Раньше оператор АЭС должен был самостоятельно отслеживать показания сотен приборов, сейчас это делает цифровая система, которая сама фиксирует проблемы, сама предлагает варианты решения, даже может спрогнозировать сложности, если внедрить инструменты предиктивной, предсказательной, аналитики. Это позволяет вовремя вывести систему на ремонт по состоянию и т. д. Мы видим, как в понятной профессии многое меняется. Специальность оператора остается, но он учится работать с новыми, цифровыми, инструментами. Самое важное — любое окончательное решение на таком ответственном месте остается за человеком.
— Кто лучше адаптируется к переменам: молодежь или люди в возрасте?
— У молодых мозг, конечно, гибче, они быстрее осваивают новые технологии. Но есть и минусы: в молодом возрасте недостаточно развито абстрактное мышление, а представление общей картины мира слабое, в юности мы максималисты. А с возрастом нам сложнее отказываться от устаревших элементов собственного багажа представлений. С другой стороны, люди с большим жизненным опытом психологически больше готовы к изменениям. Способность к обучению с годами снижается, но мозг можно и нужно тренировать. Есть специальные практики. Самые простые — учить стихи, иностранные языки, много читать, решать логические задачки.
—Какие специалисты в контексте цифровизации будут востребованы в ближайшие годы? Уже лет двадцать назад дальновидные родители говорили детям: иди в программисты. Совет актуален и сегодня?
— Вполне. Сегодня он звучит так: иди в ИТ — в архитектуру, в разработку, в дизайн программного обеспечения. Все больше задач уходит в софт. Правда, в разработке многие процессы тоже автоматизируются. А если удастся создать автоматического программиста — шуточная мечта многих технических директоров, то профессия может оказаться не такой уж востребованной. Но в такое развитие событий не очень верится.
— Сейчас появляется все больше профессий на стыке отраслевых и научных дисциплин. Какие направления особенно перспективны?
— Компьютерная лингвистика и аналитика, системы принятия решения. Бурно развиваются новые направления в химии, фармацевтике, математическая биология.
— Российские компании — и частные, и государственные — срочно ищут специалистов по цифровизации. Судя по всему, на рынке их немного?
— Крайне мало. Специалисты, которые могут двигать цифровые процессы, — люди, работающие с «цифрой» долго, активно и продуктивно. В России они в большом дефиците, поскольку тема возникла у нас не так давно по сравнению с другими странами. И это первая проблема цифровизации.

— А какая вторая?
— Вторая — в том, что в любой большой организации есть немало сотрудников, которых сдвинуть с места очень сложно. Не то чтобы они против перемен, но все время откладывают на завтра: «я сделаю, но потом», «посмотрим сначала, что получится у соседа». Вертикаль власти очень высока. Директива сверху ослабляется и искажается, пока дойдет до мест. А реальные изменения происходят именно внизу.
— И что делать?
— Налаживать горизонтальные связи в отрасли. Структурные и административные изменения проводить так, чтобы эти связи имели реальный вес. Внедрять матричный механизм управления на всех уровнях.
— Вы перешли на работу в «Росатом» из частной компании. Как проходила адаптация?
— Довольно легко. Первые 20 лет своей карьеры я проработал в одной компании: это было здорово, это было круто. Но лет пять назад покинул родные пенаты и обнаружил, что в мире есть много не менее интересного.
— В атомной отрасли своя специфика. Насколько быстро вы с ней освоились?
— Я скорее опасался не атомной специфики, а работы в госкомпании. Мне казалось, что это нечто большое и неповоротливое, какое там ИТ может быть? Поэтому сначала заключил временный контракт — посмотреть, что происходит. И увидел, что в «Росатоме» есть огромная воля к изменениям, есть стремление к цифровизации. В общем, интересного больше, чем опасений.
— Как вы знакомились с отраслью? Поездили уже по стране?
— Постоянно езжу, да. Был в Сарове, в Снежинске. Очень интересные люди работают в атомных городах. Входишь в аудиторию, а там сидят «дядьки» лет по шестьдесят и больше, доктора наук, математики. А глаза у них задорные, как у мальчишек. В душе — пацаны, все им здорово, все им любопытно. Поначалу, бывает, чувствуется скепсис — дескать, ну-ну, приехал «коммерсант» учить нас уму-разуму. Но как только подбираемся к существу, становится очень интересно. И им, и мне. А дальше — открытый и серьезный разговор по делу. Я такого количества умных людей с горящими глазами в одной аудитории давно не встречал.