«Великий немой» в Сарове, Пекине и Снежинске

Борис Леденев, доброволец народного ополчения и участник создания первой советской атомной бомбы, главный конструктор и директор НИИ‑1011, лауреат Ленинской и Сталинских премий, не дожил и до 50 лет. Но память о себе оставил долгую. Очертим его биографию несколькими историями, которые характеризуют масштаб и склад характера этого секретного ученого.

«Мы осваивали новое»

В 1947 году, окончив Московское высшее техническое училище им. Баумана, молодой специалист получил распределение в КБ‑11 (сейчас Российский федеральный ядерный центр «Всероссийский научно­исследовательский институт экспериментальной физики» в Сарове). Работал инженером в лаборатории № 3 Вениамина Цукермана, занимавшейся исследованиями ядерных зарядов. Конструктор Аркадий Бриш, пришедший в КБ‑11 в одно время с Борисом Леденевым, вспоминал: «Как мы начинали? С учебы. Вместе осваивали новое. Вначале нас учил Вениамин Аронович, затем стали регулярными семинары с выступлениями сотрудников лаборатории, и уже в октябре 1947 года мы свободно общались друг с другом, освоив основы газодинамики и методики исследования процессов взрыва».

В январе 1948 года Борис Леденев перешел в отдел Льва Альтшулера, который работал над уравнением состояния вещества при сверхвысоком давлении (ударной волне сферического заряда) и моделями центральной части заряда. Областью конкретно Бориса Леденева было исследование сжимаемости вещества. Он принимал непосредственное участие в уникальных экспериментах и проявлял необыкновенную изобретательность и находчивость в организации и проведении опытов.

Взрывчатка из муки

Во время экспериментов происходило много как опасных, так и курьезных случаев. Николай Лебедев, работавший с Борисом Леденевым в одной комнате, вспоминал: «Выдержку и спокойствие Леденева прекрасно иллюстрирует описанный Цукерманом в книге «Люди и взрывы» эпизод, свидетелем которого был и я. «В железобетонной бочке Борис Леденев и Аня Баканова устанавливали заряд массой около 2 кг. В это же время я в соседнем помещении производил пробные включения импульсного рентгеновского аппарата. Вдруг раздался сильный взрыв. Все находившиеся в укрытии поняли: взорвался заряд, с которым работали Аня и Борис. Сердце оборвалось. Несколько секунд, показавшихся вечностью, — ​и в дверях укрытия появились взволнованная Аня и невозмутимый Борис. «Ничего особенного, — ​сказал Борис, — это наш заряд взорвался от вашей наводки, мы уже отошли от бочки».

По воспоминаниям другого сослуживца, Дмитрия Балашова, техники безопасности, тем более в современном ее понимании, тогда не существовало: «Была полная свобода в отношении выездов на опыты и получения ВВ (взрывчатых веществ. — ​«СР»), которые брали под роспись в журнале у погребщицы. Ограничения времени в проведении опытов на площадке не было… В апреле 1949 года при предпраздничной уборке комнаты, в которой когда‑то готовились сплавы, в одном из лабораторных столов были обнаружены два свертка с «продуктами». Хозяин, естественно, найден не был. Решено было их подорвать на площадке. Эту «операцию» доверили нашей тройке. Но когда пакеты развернули, то содержимое одного из них вызвало у Бориса Николаевича подозрение. Попробовав на зуб, он выяснил, что это не ВВ, а мука высшего сорта».

29 августа 1949 года первая советская атомная бомба была взорвана на Семипалатинском полигоне. За разработку методики исследования плотности и максимальных давлений в центральной части заряда Борис Леденев получил орден Ленина и Сталинскую премию.

Утка из бамбука

С 1953 года Борис Леденев руководил отделением, которое разрабатывало ядерный заряд для артиллерийских снарядов, а в 1955‑м стал начальником газодинамического сектора КБ‑11. Осенью 1958 года его направили в Китай техническим советником по ядерной программе. О своей миссии Борис Леденев не распространялся (хотя в целом и так понятно). Обычно на расспросы кратко отвечал: «Смотрел страну». Жил с женой и детьми в Пекине, ездил в провинции Сычуань и Синьцзян, города Шанхай, Тяньцзинь, Ухань, Нанкин, Харбин.

«Как‑то он рассказал, что в одном китайском монастыре их угостили уткой, а когда ее с удовольствием съели, монахи сказали, что в «утке» никакого мяса не было: она вся была сделана из побегов бамбука, — ​вспоминал физик Борис Литвинов. — ​Рассказывал он и о том, что во время их пребывания в Китае там не знали, что такое воровство. И это при невиданной бедности и нищете. Насмотрелся Борис Николаевич и на результаты «великого скачка». Видел деревенские домны, в которых выплавлялось якобы железо. Из этого неизвестного материала, по его словам, нельзя было ничего сделать, но не это было важным: важен был своевременный отчет о проделанной работе. К 1960 году отношения между Никитой Хрущевым и Мао Цзэдуном окончательно испортились, и весной семья Леденевых покинула Китай».

Четыре года спустя, 16 октября 1964‑го, КНР испытала первую атомную бомбу. Кстати, китайские специалисты прозвали советника «Великий немой»: Борис Леденев предпочитал не говорить «да» или «нет», а кивал или отрицательно качал головой.

30 ядерных зарядов

После КНР Бориса Леденева назначили первым главным конструктором 1‑го направления (создание ядерных зарядов) в НИИ‑1011 (Российский федеральный ядерный центр «Всероссийский научно­исследовательский институт технической физики» в Снежинске). В марте 1961‑го он стал директором и сосредоточился на ритмичности производства. Уже было известно, что с сентября 1961 года возобновятся ядерные испытания. Институт приготовил много новинок, реализовать их можно было только при четкой работе заводов НИИ. Со свойственной ему методичностью Борис Леденев принялся за дело.

В 1962 году было испытано 30 ядерных зарядов и ядерных взрывных устройств. Но управленческими обязанностями Борис Леденев тяготился и все годы, пока был директором (до осени 1964 года), убеждал начальников, что не хочет им быть. В конце концов убедил.

В 1965 году Борис Леденев вернулся в КБ‑11, в свое газодинамическое отделение, но поработал недолго: 30 июня 1969 года, за три с небольшим месяца до 50‑летия, скоропостижно скончался. Имя Бориса Леденева занесено в книги трудовой славы Снежинска и Сарова.