Раскрыть историю «Укрытия»: о музее Чернобыльской АЭС

В 1986–1987 годы начальник лаборатории Научно-­исследо­вательского и конструкторского института монтажной технологии Елена Козлова провела на Чернобыльской АЭС в общей сложности 130 дней. Год назад она стала одним из создателей, хранителей и экскурсоводов Комнаты памяти и славы региональной общественной организации «Чернобыль-Атом». Музей пока совсем небольшой, несколько стендов, но за каждым экспонатом — ​история преодоления.

— Когда и как возникла эта идея — ​устроить музей-­комнату?

— Как ни странно, в России до сих пор нет централизованного музея, посвященного ликвидации последствий аварии, случившейся 26 апреля 1986 года. Мы с коллегами рассказывали о подвиге чернобыльцев в основном на уроках мужества в школах и других учебных заведениях, но вскоре поняли, что нужно место, куда можно пригласить посетителей. Обратились в «Росатом», год назад нам предоставили помещение — ​небольшое, но уютное. Была проделана огромная работа по сбору материалов, фото из личных архивов. На средства «Росэнергоатома» приобрели технику, интерактивный стол, организовали небольшую библиотеку.

— По какому принципу устроена экспозиция?

— 15 мая 1986 года правительство поручило Минсредмашу совместно с другими ведомствами провести работы по ликвидации последствий аварии, в первую очередь закрыть разрушенный блок № 4 так, чтобы исключить выход радиоактивности в окружающую среду. Выделив полгода, выполнение задачи разбили на три вахтовые смены по два месяца.

В экспозиции мы показываем все поэтапно — ​от первого прибытия атомщиков до приемки объекта. Более 50 тыс. сотрудников нашего министерства возводили «Укрытие». Многие ценой здоровья, а то и жизни.

— Я видела в витрине респиратор. Такими пользовались ликвидаторы?

— Нет, это армейский. У нас были простые, но более эффективные «лепестки» — ​респираторы с фильтром из ткани Петрянова, которые защищали от радиоактивной пыли. Правда, мужчины много курили, часто снимали «лепестки». И все, кто курил на открытой территории четвертого блока, ушли из жизни очень рано.

Люди работали на износ, поэтому на место каждого руководителя вахтовых смен, бригад и подразделений сразу подобрали две замещающие кандидатуры: на случай, если предельная доза радиации даст о себе знать до окончания смены.

— О том, что было на ЧАЭС, теперь чаще узнают из художественных фильмов и сериалов — ​отечественных и зарубежных. Какие вам кажутся ближе к реальности?

— Безусловный плюс художественных фильмов о Чернобыле — ​возвращение внимания к этой странице нашей истории. Зрители начинают интересоваться прошлым, приходят к нам за информацией. Но что касается реальности, на мой взгляд, ее в сериалах немного. Часто режиссеры делают просто сатиру на тему того, что происходило в действительности. Конечно, это прибавляет зрелищности, но тем, кто серьезно интересуется чернобыльскими событиями, я все же рекомендую документальные фильмы. У нас более 70 картин, мы часто устраиваем показы с обсуждением и объяснением. Особенной популярностью пользуются «Чернобыль. До и после» и «Битва за Чернобыль».

— На каком фото самый памятный эпизод для вас лично?

— Вот, на третьем стенде. Когда был возведен бетонный каскад с северной, наиболее разрушенной стороны четвертого блока, когда нашли и подготовили основания точек опоры, надо было установить конструкции для перекрытия. Их монтировали укрупненным блоком с названием «самолет».

Балочную конструкцию весом 165 т — ​колоссальный масштаб — ​поднимали краном «Демаг». Один трос лопнул, все закачалось, кран наклонился, и груз повис над шахтой реактора. Был огромный риск, что балка туда упадет. У машиниста крана не выдержали нервы — ​он убежал. К счастью, обслуживающая краны бригада и срочно вызванный сменный машинист крана Лука Красильников выправили положение. После установки «самолета» главный инженер проекта «Укрытие» Владимир Курносов со слезами на глазах сказал: «Мы затыкаем наконец этот проклятый радиоактивный вулкан!»

— Что входило в ваши задачи? Есть экспонаты, иллюстрирующие вашу работу?

— При взрыве много радиоактивного мусора попало на кровли, их нужно было очистить, чтобы снизить радиационный фон. Чистили по-разному: и гидросмывом, и роботов запускали, и солдаты убирали вручную. Мы же предложили дистанционную технологию с «промокашками». Это такие 16‑метровые ленты из сетки-­рабицы с хлопчатобумажными кистями. Ленты опускали в клей, кранами выкладывали на крыши, через определенное время снимали, грузили на транспорт и отвозили в могильники.

На одном фото видно, как на крыше машинного зала четвертого блока остаются светлые полосы после наших «промокашек». Таким образом мы очистили кровлю машзала от радиоактивных отходов дистанционно, не прибегая к помощи рабочих и солдат.

— Кто чаще приходит в музей?

— Школьники, молодежь. Их больше всего интересуют причины аварии, много вопросов задают о радиации. Мы стараемся разложить все по полочкам, рассказываем не только о проекте «Укрытие», но и об атомной отрасли.

Помню, когда к нам пришли ученики гимназии при Московском государственном университете им. Ломоносова, родители их обыскались. Дети просидели у нас больше трех часов, взрослые звонили им. А они все отпрашивались.

Часто бывают чернобыльцы. Делятся воспоминаниями, приносят фотографии, литературу.

КАК ПОПАСТЬ

Комната памяти и славы находится в доме № 26 в Старомонетном переулке в Москве. Посещение — с обязательной экскурсией (продолжительность оговаривается) по предварительной записи: elborki@mail.ru.