«Ученый — не фокусник»

Юрий Оленин осенью 2017 года возглавил блок по управлению инновациями. По случаю Дня российской науки он поделился с «СР» своим взглядом на развитие научного комплекса отрасли, обозначил приоритеты своей работы на этот год и рассказал, что ждет ключевые институты «Росатома».
Как вы оцениваете роль науки в деятельности «Росатома»? Нужна ли в принципе госкорпорации собственная наука?
— Наука — это новые знания, необходимые для прогресса. Но понимание важности и необходимости науки для развития общества зачастую остается лишь декларацией. Наука в современных условиях — дело весьма дорогостоящее, требующее серьезной инфраструктуры, крайне трудоемкое, причем со сложнопрогнозируемым результатом. Поэтому в стремлении к прогрессу мы должны быть готовы к определенным издержкам. А ученый должен, наверное, быть немного фанатиком. Вольтер говорил: «Успехи науки — дело времени и смелости ума». А нам зачастую не хватает ни того ни другого.
Вопрос, нужна ли наука «Росатому», риторический. Мы — наукоемкая и высокотехнологичная компания, наше настоящее и будущее целиком базируются на достижениях науки. Всегда ли и все ли из нас помнят об этом — вот в чем вопрос.
— Гендиректор «Росатома» Алексей Лихачев назвал развитие научного блока одной из главных задач 2018 года. Что в этой связи вы уже наметили сделать?
— Мы начали этот процесс, потому что стало понятно: практически весь научно-технический задел прошедших десятилетий в отрасли уже выбран. Мировой научно-технический прогресс вышел на новый уровень. Он не только ускоряется, он меняет свою природу. Теперь в его основе синтез разных научных направлений. Потребителю нужна воплощенная в товаре услуга, а не товар и услуга отдельно. И в основе этого синтеза лежат цифровые технологии. «Росатому» для сохранения лидерства нужен новый виток в накоплении знаний, исследованиях, разработках и их коммерциализации. Нужно отвечать на вызовы времени. Я уверен: за завтрашний день «Росатома» отвечают в первую очередь ученые.
Теперь о том, что планируется сделать. Мы выберем научные приоритеты на уровне направлений. Надо прежде всего вкладываться в темы, отвечающие основным задачам отрасли, особенно в те, где уже наработаны компетенции, есть опыт, масштаб и заинтересованные люди. Кроме традиционной ядерной энергетики сюда можно отнести ядерную энергетику малой мощности, водородную энергетику, новые материалы, ядерную медицину, сверхпроводимость, электродвижение и ряд других направлений. Мы должны завершить перевод конструкторских и технологических работ на строгие принципы проектного управления. Хороший пример — «Прорыв», где проектное управление позволило эффективно организовать научную и производственную деятельность. Алексей Лихачев на стратсовете по выработке концепции развития науки поставил задачу построить систему управления всей наукой в «Росатоме» — отраслевой и дивизиональной, крупными научными проектами, в которых участвуют организации, не входящие в наш контур. Здесь есть как минимум два ключевых момента: формирование отраслевого тематического плана НИОКР и создание экосреды — открытой самоорганизующейся системы взаимодействия с партнерами и заказчиками всех уровней. Это наши дивизионы и интеграторы, внешний бизнес, внеотраслевая наука — от РАН и вузов до НИИ и исследовательских подразделений других отраслей и компаний. А еще нужно поднять престиж профессии ученого, исследователя, привлечь молодежь. Только так можно идти в ногу со временем.

Нам необходим рывок в области международного сотрудничества, новый импульс нашим крупным проектам — ИТЭР, МБИР, FAIR, INPRO и др. И я благодарен Вячеславу Першукову за то, что он возглавил эти проекты, сконцентрировался на важнейшей стратегической задаче.
— Вы в отрасли отвечаете еще и за стратегию развития. Какие цели перед вами стоят в 2018 году?
— Мы должны актуализировать стратегию до 2050 года — задача амбициозная и важная, если учитывать продолжительность жизненного цикла ключевых продуктов «Росатома». В стратегии будут определены основные направления и целевые ориентиры долгосрочного развития «Росатома», перечень ключевых мероприятий. На основе этого будет формироваться программа долгосрочной деятельности, бизнес-план и КПЭ госкорпорации и дивизионов.
Мы также намерены усилить раздел по развитию научной деятельности. Распределим научные программы по приоритетам, чтобы сфокусироваться на том, что имеет наибольший потенциал для достижения превосходства. «На шаг впереди» — одна из основных ценностей «Росатома».
Наши институты и предприятия взаимодействуют с учреждениями РАН и других ведомств. Особенно важна межотраслевая кооперация, когда речь идет о стратегически важных научных направлениях, серьезных перспективах, которые дают лишь крупные национальные проекты, подразумевающие концентрацию усилий, инфраструктурных и человеческих ресурсов. Полагаю, «Росатом» может выступить интегрирующим центром целого ряда таких работ в масштабах страны.
— Вы руководили одним из самых успешных дивизионов «Росатома». Теперь несете ответственность за развитие отраслевой науки в целом. Изменилось ли ваше отношение к роли науки в развитии бизнеса?
— Я никогда не менял своего отношения к науке, ни когда работал в ТВЭЛ, ни когда работал на заводе ЯОКа. Всегда уделяю большое внимание получению новых знаний и прекрасно понимаю, насколько это важно для создания новых продуктов и ценностей. Если угодно, пытаюсь следовать словам Циолковского «Наука имеет чрезвычайно осязательную, так сказать, хлебную важность». В основу наиболее успешных проектов ТВЭЛ, прежде всего ТВС-квадрата и выхода на китайский топливный рынок, как раз положены прорывные НИОКР, выполненные с Курчатовским институтом, ВНИИНМ, ОКБМ и «Гидропрессом». Мы не просто воспроизвели западный дизайн топлива PWR17x17, а добились уникальных характеристик, превосходящих характеристики выпускаемых в настоящее время аналогов. Наше топливо заинтересовало ряд зарубежных компаний не только вследствие их стремления к увеличению числа поставщиков и росту конкуренции. Прежде всего, мы заинтересовали их инновационностью и потенциалом улучшения характеристик.
— Стоя перед дилеммой, инвестировать средства в бизнес-проекты или в НИОКР, чему отдали бы предпочтение?
— Я вообще не люблю противопоставления науки и бизнеса. Считаю такое противопоставление искусственным, надуманным. Если не брать фундаментальную науку, то бизнес и наука идут рука об руку, их цели в большинстве случаев едины — удовлетворение потребностей заказчика. Руководитель предприятия или компании обязан быть дальновидным бизнесменом. Если у вас появился шанс вывести на рынок инновационные, в чем-то уникальные продукты, где заложены высокие барьеры для входа конкурентов, то как им не воспользоваться?
Но если речь идет о лишь слегка модифицированной, без собственной научной составляющей, «низкобарьерной» продукции, то я предпочел бы вложить средства не в такой бизнес-проект, а в НИОКР. Причина в соотношении доходности и рисков. Велика вероятность колебаний рынка, изменения потребительских предпочтений, воспроизводства конкурентами сходной с вашей бизнес-стратегии. Здесь пан или пропал. В таких бизнес-проектах даже возможность просто вернуть вложенный капитал под вопросом. НИОКР же при их успехе создают столь высокий и долгосрочный барьер, что снятие сливок с рынка и доходность инвестиций обеспечены. Риск неуспешности НИОКР весьма относителен. Даже если целевой результат не достигнут, на пути к нему наверняка будут получены новые знания, модели и прототипы, даже созданы целые пучки вспомогательных или побочных технологий. Эти промежуточные результаты либо уже обладают самостоятельной рыночной ценностью, либо могут сочетаться с результатами разработок по иным направлениям и коммерциализироваться с ними. При этом наука, как известно, никогда не решает вопроса, не задав десятка новых.
— Расскажите о тематическом плане НИОКР — какие направления развития и исследования в приоритете?
— Перечень отраслевых НИОКР структурируется в двух разрезах: готовность результатов к выводу на рынок и источник средств. Это собственные средства дивизионов, консолидированный инвестиционный ресурс, лимит на новые продуктовые направления, которым распоряжается совет по глобализации и развитию бизнеса, и другие механизмы финансирования. Думаю, для поддержки поисковых исследований, коммерциализация которых априори неочевидна, в госкорпорации следует создать специальный фонд. Такие исследования нужны обязательно, они могут стать отправной точкой прорывных разработок. Рассчитываю, что у наших ученых есть серьезные задумки для масштабных поисковых работ.

---

«Я ВООБЩЕ НЕ ЛЮБЛЮ ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЯ НАУКИ И БИЗНЕСА. ЕСЛИ НЕ БРАТЬ ФУНДАМЕНТАЛЬНУЮ НАУКУ, ТО БИЗНЕС И НАУКА ИДУТ РУКА ОБ РУКУ, ИХ ЦЕЛИ В БОЛЬШИНСТВЕ СЛУЧАЕВ ЕДИНЫ — УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ПОТРЕБНОСТЕЙ ЗАКАЗЧИКА»

---

Вкратце принцип управления наукой посредством отраслевого тематического плана можно сформулировать так: актуальность — средства — время. Такая организация позволит, во-первых, избежать непродуктивного дублирования работ. Во-вторых, не распылять ресурсы — человеческий капитал, деньги и экспериментальную базу — на все направления одновременно. Также мы лучше поймем, какие компетенции и исследовательские установки нам нужны сегодня, какие могут потребоваться завтра, а какие уже устарели.
— В конце 2017 года стартовал конкурс аванпроектов, в чем его суть?
— Конкурс аванпроектов — один из инструментов составления темплана, предварительный этап. Это очень просто: мы ждем инициативу снизу, от научных организаций и бизнесов. Уже есть около 700 заявок. Те, кто выиграет конкурс, получат средства на формирование техзаданий, маркетинговые исследования — до 4,5 млн рублей на проект. Главные критерии весьма просты: достижение превосходства, экспортная ориентированность и повышение национальной безопасности. Полагаю, что на примере аванпроектов мы если еще не «поженили» науку и бизнес, то мотивировали их взяться за руки.
— Планируется ли финансовое оздоровление отдельных институтов? Есть первые результаты повышения эффективности НИИ?
— Основные финансовые проблемы наших НИИ — это долговое бремя. У институтов зачастую дорогая в содержании и недозагруженная или неиспользуемая экспериментальная база, избыток площадей и не завершенная в некоторых случаях централизация инфраструктурных услуг. Все это ограничивает возможности по повышению оплаты труда ученых, поднятию самого престижа этой профессии.
Мы развернули систематическую работу по созданию планов финансового оздоровления институтов. Как и в случае с аванпроектами, конкретные предложения должны дать директора и коллективы НИИ. Они лучше знают ситуацию на местах. Они больше всех заинтересованы в направлении высвобождающихся средств на НИОКР и на оплату труда научного персонала.
Нужно, чтобы в каждом НИИ заработал экономический мультипликатор: меньше обременений — больше средств на НИОКР — выше их качество — больше заказов — рост оплаты труда — еще выше эффективность.
Конечно, модель для диагностики и возможные направления «выздоровления» мы задаем централизованно. Образцом служит уже реализуемый план димитровградского НИИАР. Институт впервые за многие годы вышел на безубыточность. А это значит, что появился ресурс для НИОКР, расширения и модернизации производства. На основе этого примера к апрелю будут рассмотрены планы финансового оздоровления других НИИ.
— Другая острая проблема — как сохранить научные компетенции и кадры.
— Да, «старые» кадры уходят, и эти потери не всегда и не везде компенсируются притоком молодежи. Нет полноценного кадрового воспроизводства из-за недостаточной привлекательности научной карьеры и невысокого престижа профессии ученого в обществе, низкой заработной платы, нехватки масштабных научных задач, незаинтересованности старшего поколения в передаче знаний. Качество образовательных программ и уровень подготовки выпускников стали значительно ниже и не всегда соответствуют требованиям крупных успешных компаний. Кроме того, НИОКР стоят у истока жизненного цикла продукта, а деньги за продукт идут в обратном направлении и как раньше, так и сейчас зачастую не доходят до науки. Средняя зарплата в отрасли — 74 тыс. рублей, средняя зарплата ученых — 54,7 тыс. Средний возраст сотрудников отрасли — 44 года, в науке — 51 год.
Универсального решения нет. Мы ставим задачу повысить заработную плату ученых как минимум до среднеотраслевого уровня, внедрить программы наставничества, сформировать кадровый резерв, программы развития этого резерва, внедрить экспертную карьеру в науке. Запуск масштабных исследовательских программ даст возможность ученым разных поколений вместе работать над сложными и интересными задачами. Это эффективный способ обучения, передачи знаний и лучший способ мотивации. К решению кадровой проблемы нужно привлечь МИФИ, опорные вузы.
— Поговорим о последних новостях в науке «Росатома». Чем отраслевые ученые удивили или рассчитывают удивить?
— А почему вы считаете, что задача науки — удивлять? Ученый не фокусник. Наука «Росатома» обеспечивает расширенное воспроизводство инновационных продуктов. А это процесс непрерывный, а не эпизодические моменты удивления. Агентство по прорывным проектам в обороне США (DARPA) сформулировало свою миссию от обратного: «Служить нации, не допуская технологических сюрпризов». Не удивлять, а не позволять себе удивляться. Наука служит повышению уровня общественного благополучия. А складывается оно из множества аспектов национальной безопасности — обороноспособности, эффективности и защищенности энергетической системы, поддержания и создания новых рабочих мест, здравоохранения, экономического благосостояния в целом.
Поставленные временем задачи нам по плечу. Надо сфокусироваться на главном, восстановить компетенции, заставить работать экономический мультипликатор в НИИ, мотивировать ученых на новые свершения, привлечь таланты.
А достижения, безусловно, есть. В 2017 году ученые «Росатома» стали лауреатами двух премий Правительства РФ в области науки и техники — за работу в области быстрых реакторов и за создание радиоактивных источников для онкотерапии.
Что же касается меня, то мне импонирует высказывание «Если ты не будешь искать, найдут другие». Хочу поздравить с Днем российской науки ученых «Росатома», институтов РАН, Курчатовского института, МИФИ и других вузов, всех творческих людей и тех, кто их поддерживает и помогает. Новых успехов и побед!