Поставили без разрешения: история памятника Курчатову в Снежинске

Среди десятков памятников академику Игорю Курчатову снежинский — ​единственный, удостоившийся серийного производства. Его копии заняли место в Озерске и казахстанском Курчатове, став местными достопримечательностями. При этом инициаторов создания легендарного монумента едва не привлекли за самоуправство, но их защитил глава Минсредмаша Ефим Славский. Рассказываем, как это было.

Славскому в подарок

Город Касли на Урале знаменит своим чугунным художественным литьем, богат мастерами чеканки и лепки. Атомщики из соседних Снежинска и Озерска в 1970‑е регулярно ездили в Касли на экскурсии. Там и разглядели талант Александра Гилева, преподавателя местного ГПТУ‑16, а впоследствии известного скульптора. В 1972 году по совету своего заместителя Петра Трякина глава «Маяка» Борис Брохович заказал у Гилева бюст Курчатова из чугуна — на предприятии ожидали визита Славского, ему и предназначался подарок.

«Он быстро выполнил наш заказ: отлил небольшой бюст Курчатова. Мы привезли его уже в день отъезда Славского, но министр был не в духе (по-видимому, от наших больших запросов), и мы не нашли подходящего момента для вручения ему подарка. Бюст остался у нас в музее, и его увидели там приехавшие к нам в город директор института из Снежинска генерал Георгий Ломинский и его заместитель Николай Голиков», — ​писал Петр Трякин.

Снежинцы, оценив бюст по достоинству, решили не мелочиться и заказали у Гилева уже полноразмерный памятник Курчатову. Прежде чем приступить, скульптор долго работал над композицией, изучал доступные фотографии и публикации об ученом. Мешало то, что в советское время создавать и тем более устанавливать памятники без оценки худсоветов было нельзя, поэтому памятник Курчатову в Снежинске создавали тайно. Александра Гилева приняли по совместительству лаборантом во ВНИИП (ныне РФЯЦ-ВНИИТФ) и отдали ему в распоряжение двухэтажное здание одного из цехов с мостовым краном.

23 детали

Сначала Александр Гилев с коллегами из Каслей смонтировал и сварил мощный металлокаркас. По вылепленной из скульптурного пластилина рабочей версии памятника скульптор сделал гипсовую «скорлупу» для отливки в алюминиевом сплаве.

«Он разделял ее на части с помощью металлических листов, чтобы потом можно было делать отливку деталей частями — ​с последующей сборкой уже отлитых в металле частей скульптуры. Так, от основания до верха памятника получилось 23 разделенных гипсовых части, в каждую из которых затем и заливался жидкий металл. А каждая часть должна соединяться со следующей с помощью специальных замков — ​зацепов, на которых детали поволакиваются для зажима и которые надо было тоже предусмотреть в отливке. Ведь вся громадная и тяжелая фигура должна быть цельной и единой в металле, должна выдерживать и доставку фигуры на место, и транспортные — ​при подъеме и доставке фигуры на место установки», — ​писал Юрий Елфимов, озерский краевед и журналист, присутствующий при сборке.

К концу изготовления частей фигуры по цеху на полу разложили детали различной величины. Из них и собрали монумент. «Пока возводился памятник, Гилев с Зысиным (профессором снежинского института, другом Гилева. — ​«СР») дневали и ночевали возле него, — ​вспоминал Борис Литвинов, главный конструктор ВНИИП. — ​Место под памятник было выбрано Гилевым. По указанию Ломинского, в лесу нашли несколько огромных камней, один из которых и был выбран под памятник. Его с трудом приволокли на площадку, втащили на возвышенное место, сверху поставили отлитый из алюминиевого сплава пень, а рядом — ​фигуру Курчатова».

Без эксцессов не обошлось — ​при транспортировке по левой ноге памятника пошла трещина. Сварщик экспериментального цеха Петр Кузнецов в короткие сроки восстановил скульптуру, и ее торжественно открыли 20 июня 1975 года.

«Очень хорошо, молодцы»

«Может, и не видать Озерску памятника Курчатову, если бы не случайность. Скульптор Гилев покупал тогда машину, и ему не хватало 5 тыс. рублей. Мы договорились, что за эти (очень небольшие для художника) деньги он отольет и для нас скульптуру Курчатова», — ​вспоминал Петр Трякин.

Пока отливали и собирали скульптуру, в Озерске долго и кропотливо выбирали место для будущего памятника — ​его планировали установить к 30‑летнему юбилею предприятия. Перебрали все возможные видовые точки. В итоге остановились на сквере перед заводоуправлением «Маяка». Открытие состоялось 11 июня 1978 года, как полагается, с митингом. Может, поэтому партизанщина снежинцев и озерчан и не осталась незамеченной.

«За установку памятников в Снежинске и Озерске главный ревизор министерства (Минсредмаша. — ​«СР») настаивал на привлечении инициаторов Голикова и Трякина к ответственности (за то, что сделали без разрешения правительства и министерства и без составления сметы расходов). Персональное дело принесли Славскому. Он увидел фотографии с мест установки памятников и написал: «Очень хорошо, молодцы». Дело ревизоры закрыли. Премии нам не дали — ​хорошо, что с работы не сняли, — ​писал в мемуарах Петр Трякин. — ​А в 1982 году, когда Ефим Павлович Славский приехал к нам в город, он сам спросил, где тот самый памятник. Когда увидел, подошел к нему один, посмотрел, медленно обошел вокруг, постоял немного и тихо сказал нам с Броховичем: «Молодцы, именно таким он был в жизни».

Другие адреса

Интерес к снежинскому памятнику проявило и руководство Семипалатинского полигона. Копия монумента из красного гранита стоит в городе Курчатове в Казахстане, у бывшего штаба полигона. Кроме того, Борис Брохович поручил Александру Гилеву выполнить в двух экземплярах и бюст Курчатова — ​урезанную версию памятника. Их установили у здания реактора А‑1 и в городе Симе, на родине академика.