Путешествие на вершину мира и обратно. Часть 2

13 августа атомный ледокол «50 лет Победы» вышел в памятный рейс, посвященный экспедиции 1977 года: 40 лет назад надводное судно, «Арктика», впервые достигло Северного полюса. Почетную миссию фотографа и корреспондента «СР» поручила Анастасии Барей. В этой части — о достижении вершины Земли и немного о том, что происходило после.

День четвертый. С Новым годом!

Планировали прийти на полюс в четыре утра, но еще нет и двух часов, а нам объявляют, что до прибытия 20 минут. Значит, мы побили рекорд — дошли за 79 часов. Я спешно утепляюсь, вооружаюсь техникой и бегу на палубу. Светит солнце, все украшено флажками. Настроение как в Новый год: все ждут торжественного момента и смотрят на стрелку — только не часов, а GPS-навигатора. Еще несколько минут — и, ура, координаты 90°! Мы на вершине мира, под нами — 4 км воды. Все поздравляют друг друга, обнимаются, фотографируются. Мы, журналисты, кричим: «С Новым годом!»

Сильный грохот: что-то большое бьется о судно. Бодрый голос по радио поздравляет всех с успешным входом в прочные льды. На градуснике снаружи –5 °C, ощущения — будто –30 °C, как в сибирскую зиму. Все обсуждают приход на полюс, куда мы планировали добраться в четыре часа утра — в то же самое время, что и «Арктика» 40 лет назад.

«Шампанского?» — спрашивает у меня официант Ольга. Я киваю, она улыбается и говорит: «Прибытие на Северный полюс можно праздновать бесконечно. Вы уже загадали желание? Я всегда загадываю, все сбывается — уже 37-й раз».

На мостике тоже отмечают. Вышел и капитан Дмитрий Лобусов. Форма, трубка — настоящий морской волк. Виктор Боярский, путешественник, почетный полярник и до недавнего времени директор Музея Арктики и Антарктики, тоже позирует мне с красивой трубкой, из которой валит густой дым.

Моряки оперативно нашли безопасную льдину, на которую мы завтра высадимся. Говорят, что в этот раз повезло: иногда прочный лед можно искать всю ночь.

День пятый. В сердце полюса

Утром я позвонила родным по спутниковому телефону — он работает в определенные часы. Связь с Томском была отличной, с Москвой чуть хуже.

Полдень. Все подготовлено к высадке. Возле ледокола установили табличку «90° северной широты». Журналисты попросились выйти первыми. Внизу, чуть поодаль от ледокола, я вижу мужчину в красной куртке и с ружьем. Иду знакомиться. Это Михаил Корельский, инспектор национального парка «Русская Арктика», а ружье — от белых медведей. Гости, дикие, но симпатичные, за версту обходят места, где много людей. Но в 2001 году был случай, когда медведь наблюдал за праздником издалека.

Рядом расположился с мольбертом художник Виктор Кобзев — фактурный, в морской фуражке и серьгой в ухе. Он ходит практически в каждый рейс, привозит по несколько картин. Сейчас пишет «50 лет Победы», который будет отбрасывать тень первопроходца — «Арктики». «На высадках я стараюсь одним из первых сойти с трапа и сразу зарисовать что-то в этюднике. Это традиция. Всегда очень переживаю, левым или правым бортом встанет судно. Почему? Не скажу. И конечно, волнуюсь из-за погоды. Когда светит солнце, когда ледокол обрамляют бирюзовые лужицы, это добавляет красок».

За опытным художником наблюдает начинающий — 11-летняя Маша Смирнова, выигравшая путешествие на ледоколе в конкурсе детских рисунков «Полюс «Арктики». Она изобразила делегацию Артура Чилингарова, которую после рейса встречают журналисты Первого канала. Маша подходит к нам и позирует для фото у мольберта.

Всех просят поучаствовать в символической «кругосветке» — взяться за руки и пройтись хороводом. Всего 40 секунд — и ты пересек все меридианы.

Блиц-кругосветка: нигде, кроме как на полюсе, нельзя за 40 секунд пройти через все меридианы

В память о капитане «Арктики» Юрии Кучиеве в океан опускают капсулу с землей из Северной Осетии — с его родины.

Мы провели на льду восемь часов. Я замерзала, бегала греться в каюту и снова возвращалась, чтобы ловить в объектив эмоции закаленных и новоиспеченных полярников.

Знамя памятной экспедиции принимает Вячеслав Рукша. Глава «Атомфлота» на полюсе, как и я, в первый раз

Во время стоянки ледокола организовали купание. Я никогда не ныряла в проруби, но это же Северный Ледовитый океан — такая возможность представляется лишь раз в жизни. Надев купальник, сверху халат и запрыгнув в ботинки, я побежала к очереди. Холода не чувствовала, вода температурой –1,8 °C казалась обжигающе горячей. Страх побежден, ура!

Особо отважные товарищи доплывали до самого борта ледокола

День шестой. В гостях у кухни, встреча с айсбергом

Мы покорили Северный полюс и теперь держим курс на Землю Франца-Иосифа. То, как ледокол разламывает лед, — зрелище по-настоящему гипнотизирующее. Особенно завораживает цвет воды, которая скрывается под этими глыбами, — необыкновенные переходы от бирюзового к темно-синему.

Очень холодно, но я предусмотрительно утеплилась и долго фотографирую вид, который открывается с палубы. То поднимаюсь на ходовой мостик, то спускаюсь.

Сегодня вместе с телевизионщиками мы отправляемся снимать туда, где готовят еду: уж очень интересно посмотреть, как все устроено на ледоколе. Первое впечатление: на кухне (или камбузе?) придерживаются ПСР. Несколько помещений: рыбный цех, мясной, овощной и мини-пекарня. Чтобы поснимать, нужно надеть белый халат.

Обед только кончился, а повар Александр уже делает заготовки для ужина. На Северном полюсе он не в первый раз. Говорит, это раньше такой рейс был для него захватывающим путешествием, а сейчас — загруженные смены: нужно успеть накормить всех.

Опять айсберг — гораздо больше предыдущего. Ледокол старается не приближаться к нему. Виктор Боярский рассматривает ледяную глыбу с ходового мостика, оттуда самый хороший обзор.

«Поздоровались с айсбергом и пошли дальше. Я думал, капитан остановится, чтобы немного его «пощекотать», но нет, идем «пилить поле», — задумчиво говорит Виктор Боярский. По его прикидкам, сегодняшний айсберг 20 м в высоту и 60 м в ширину. Весит где-то 180 тыс. т. Пощекочешь такой, как же.

День седьмой. Белые медведи и преодоление себя

Сегодня был ранний подъем. Нас разбудили сообщением, что к ледоколу подошел белый медведь. Толком не умывшись, я побежала на палубу — нельзя упустить момент. На часах еще нет восьми, но все уже на ногах. Мишка перескакивает с льдины на льдину — как будто специально для нас. Я фотографирую. Расстояние что надо: приблизив кадр, можно разглядеть мех — жесткий как леска.

На этом встречи с медведями не закончились. Днем мы видели медведицу и двух медвежат. Компания подошла к судну довольно близко — смелые ребята.

Объявили полеты на вертолете. Я смотрела, как от площадки отрывается Ми-2 с первой группой телевизионщиков, и душа уходила в пятки. Мелькнула мысль отказаться от этого аттракциона, но мы, полярники, должны преодолевать себя. Желание увидеть «50 лет Победы» со 100-метровой высоты победило все.

Лететь было страшно, а не лететь — стыдно. Мы, полярники, должны на каждом шагу преодолевать себя

С нами полетел Виктор Боярский. Он помог выбрать место для посадки на льдине. Ходить, предупредили нас, нужно осторожно — в этой части океана лед не слишком прочный, может дать трещину в любую секунду. Заняв позицию для съемки, боясь сделать шаг влево-вправо, мы завороженно смотрели через объективы, как прямо на нас движется самый большой в мире ледокол. В ногах — вибрация от двигателя, в душе — страх и восторг.

Виктор Боярский
Почетный полярник, лидер юбилейной экспедиции

— В 1977 году я работал в Арктическом институте. Много слышал об экспедиции «Арктики», некоторые мои коллеги принимали в ней участие. Впоследствии судьба свела меня с капитаном того рейса Юрием Кучиевым. Мы познакомились в Музее Арктики и Антарктики, он часто приходил туда. В 2006 году мне выпала честь захоронить прах его и его супруги как можно ближе к Северному полюсу. Так Юрий Кучиев распорядился в завещании. Во время похода на ледоколе «Ямал» мы опустили урны в океан.

Я дружу с Анатолием Ламеховым, который был в рейсе «Арктики» старпомом капитана. Ледокол пришел на полюс в его вахту, и он рассказывал, что тогда пришлось очень серьезно биться со льдом.

Мы пошли на полюс в те же даты, что и «Арктика» 40 лет назад, но ситуация сейчас абсолютно другая. Что тут говорить, этот рейс уже 129-й. Первый был экспериментальным. Никто не знал, чем все закончится. Может, корабль остался бы дрейфовать. На этот случай его снабдили даже тракторами — для строительства взлетной полосы.