С чистого листа: как ESG влияет на бизнес-стратегию

Гость нашего инстаграм-стрима по зеленой трансформации бизнеса, основатель центра социального проектирования «Платформа» Алексей Фирсов рассказал, как промышленные гиганты переосмысливают свою работу в соответствии с принципами устойчивого развития и какие плюсы на этом пути есть у «Росатома». Публикуем выдержки.

Об эволюции бизнес-мышления

Важно понимать, что ESG-практика (ответственное экологическое, социальное и корпоративное управление. — «СР») не является простой переупаковкой традиционной социальной ответственности или благотворительности, когда бизнес-структуры часть прибыли тратят на что-то хорошее и доброе. Здесь экологические или социальные принципы начинают учитываться при принятии инвестиционных решений, оказываются в фокусе базовой деятельности компании. То есть не просто «мы заработали деньги, а теперь подумаем, как их потратить», а «мы сразу думаем, как будем зарабатывать деньги, насколько те процессы, которые помогают их зарабатывать, соотносятся с ценностями устойчивого развития».

Представьте: идет заседание инвестиционного комитета. Выступающий менеджер доказывает: «Смотрите, какой классный проект по угольной химии, давайте его реализовывать. Маржинальность прет, отличные перспективы». А представитель совета директоров спрашивает: «А что будет с этой отраслью, углехимией, через 20 лет? Может, ее полностью блокируют финансовые институты? Кредиты мы не получим, потребление резко сократится, произойдет переориентация производителей из-за ценностных соображений на другую продукцию. Да, мы снимем прибыль в ближайшие годы, но потом окажемся в рыночном тупике». То есть уже на старте проекта проводится ESG-анализ.

Можно выделить несколько показателей прямого или косвенного влияния ESG на финансовую стабильность компании: это воздействие на капитализацию со стороны инвестиционных фондов, зеленое финансирование (если компания берет деньги под зеленые проекты, стоимость заимствований снижается), налоги, которые вводит сейчас Евросоюз, связанные со снижением углеродного следа. Для каждой компании можно выстроить определенную бизнес-модель финансового влияния ESG-политики.

О лидерах зеленой повестки

Некоторые компании, в первую очередь в угольной и нефтяной промышленности, энергетике, металлургии, уже столкнулись либо с трансграничным углеродным налогом, либо с необходимостью ESG-перерасчета долгоиграющих инвестиционных проектов. Для них ESG — ​реальность, в которой нужно работать. В таких компаниях появились подразделения по устойчивому развитию.

Есть передовики, есть отстающие, есть и те, кто считает, что его это не касается. Мы находимся в процессе становления новой реальности. Думаю, он продлится лет десять, после чего мы окажемся в совершенное другом ландшафте бизнес-культуры.

Лидерство в этой сфере — ​ответственное понятие, предполагающее тотальную трансформацию. И некоторые наши компании возглавили этот процесс. В первую очередь металлургические и нефтегазовые.

Иными словами, впереди оказываются те, кто несет наибольшие финансовые и регуляторные риски, находится в фокусе внимания инвестиционного сообщества — ​публичные компании, которые в силу своей специфики должны планировать деятельность на десятилетия вперед, компании с долгими инвестиционными циклами. Необязательно все факторы совпадают, иногда достаточно одного.

О чистой репутации и моногородах

У «Росатома» уникальная ситуация. С одной стороны, отрасль вырабатывает чистую энергию, без углеродной эмиссии. И «Росатому» принципиально доказать, что он в новой повестке и соответствует устойчивым критериям. В то же время атомную энергию пытаются отнести к старым источникам. Эта развилка — ​репутационный вызов.

Второй момент, который касается «Росатома»: сейчас ESG-повестка в значительной степени сфокусировалась на экологии, климате. Но у российских компаний есть очень сильный аргумент в области social. Взаимодействие с территориями присутствия у них куда более тесное, чем у многих западных компаний — ​там совсем другая логика отношений с территориями, скорее добрососедская. У «Росатома» это прямая функция, потому что ЗАТО являются социальным окружением станции.

В начале этого года мы делали карту восприятия социальной политики бизнеса в отношении территорий присутствия. У нас вышел доклад «Бизнес и территории». На первом месте — ​ряд металлургических компаний и «Росатом». Как социальный инвестор госкорпорация на очень хорошей позиции. Но есть проблема будущего. ЗАТО — ​это моногорода. Возникает вопрос диверсификации: могут ли эти территории развиваться независимо от корневого бизнеса? Да и масса других вызовов, связанных с перспективами ухода от тотального патернализма. Я хочу сказать, что у «Росатома» очень хорошие перспективы, но за них нужно бороться, в том числе репутационно, чтобы вой­ти в число отраслей, за которыми будущее.

Об имитации процесса

Некоторые компании на самом деле не переходят на ESG-ценности, а только имитируют переход. У предприятия колоссальные выбросы, но при этом оно высаживает деревья. Понятно, что никакая посадка аллеи или парка не компенсирует нанесенный вред. Этот подход сделал модным термин «гринвошинг», в котором изначально не было ничего плохого. Он пришел из гостиничного бизнеса. В номерах повесили таблички: если ваше полотенце не нужно менять, оставляйте его на крючке. Аргументация — ​на стирку тратится много воды, это нарушает природный баланс, а нам нужно вместе беречь природу. За экологическим посылом чисто материальная составляющая — ​сэкономить на прачечной. Но сегодня под гринвошингом стали понимать имитационную активность, которая малыми ресурсами «компенсирует» масштабные негативные воздействия на экологию.

Часть компаний пошла по пути реструктуризации бизнеса и запускает процесс разделения на «чистые» и «грязные» активы («грязные» выводятся за контур. — «СР»). С одной стороны, это может вызывать критику и скепсис как попытка уйти от ответственности. С другой — ​это хорошо для акционеров: создается актив, который уже можно интегрировать в будущую повестку. Со старым, выведенным, тоже можно работать, в том числе сворачивая этот бизнес.

Еще часть компаний занимается переупаковкой. Анализирует свои процессы и репутационно подает их как ESG. Эта стратегия работает первые месяцы, затем становится понятно, что ее ресурс исчерпан: нужно начинать менять сущность, а не только пиар-оболочку.