Все хотят работать в Казахстане

«СР» расспросила заместителя председателя правления «Казатомпрома» Сергея Яшина о том, как ситуация на мировом урановом рынке влияет на компанию, а также о проектах, которые крупнейший урановый производитель реализует в настоящее время.

— Сколько урана планируете добыть в этом году?

— Планы по добыче тесно связаны с ситуацией на рынке, а также лицензионными обязательствами, которые мы берем на себя в рамках контрактов на недропользование. Добыча увеличится на 2 — 3 % по сравнению с прошлым годом и составит чуть более 23 тыс. т. В этой сфере Казахстан сохраняет первенство. Пока рядом нет никого, кто мог бы сегодня или в среднесрочной перспективе нарастить добычу до такого же уровня. Статус лидера не самоцель, главное — мы развиваем отрасль, вносим вклад в социально-экономическое развитие страны, укрепляемся на рынке, готовим платформу для развития производств ядерного топливного цикла.

— Как отражаются на бизнесе текущие цены на уран? Что может способствовать их росту?

— Состояние рынка отражается не только на уранодобывающих компаниях, но и на переделах обогащения и конверсии. Хотя не могу сказать, что «Казатомпром», как многие, попал в яму при снижении цен на уран. Конечно, что-то мы недозаработали. Но в целом компания финансово устойчивая и прибыльная. Все хотят работать в Казахстане, потому что там очень хорошие недра и применяется подземное выщелачивание. Сегодня это наиболее безопасная с экологической точки зрения и самая рентабельная технология из всех имеющихся. Это обеспечивает нам значительный запас прочности при изменении ситуации на рынке урана, плюс мы постоянно работаем над оптимизацией затрат на производство.
Общая рыночная тенденция нам не очень нравится, и мы бы хотели, чтобы она поменялась. И здесь вопрос не только в доходах отдельных компаний, но и в том, как на среднесрочную и долгосрочную перспективу при таком уровне цены обеспечить растущие потребности в свежедобытом уране. Сегодня мы наблюдаем, что некоторые проекты по урану либо останавливаются, либо откладываются.

— Расскажите о совместном с Cameco проекте строительства конверсионного завода.

— Проект мы обсуждаем уже довольно давно. Сегодня в этом переделе ЯТЦ есть проблемные зоны. Во-первых, мощности стареют. Все конверсионные производства создавались много лет назад с помощью государства и под его контролем. С ужесточением требований по безопасности заводы приходится реконструировать и переаттестовывать. Вторая проблема в том, что за услуги по конверсии много не платят, и сегодня аналитики прогнозируют сложности на этом рынке.
Последнее время мы с Cameco внимательно следим за конверсионным рынком. Понятно, что инвестиции в наш совместный проект потребуются немалые, и их надо будет возвращать. Но мы считаем, что к моменту пуска завода условия будут благоприятнее. Планируется построить предприятие в ближайшие пять лет. Готовность у нас высокая, проект уже прошел ряд стадий.

Конверсия урана на руднике поздемного выщелачивания Каратау

Желтый кек, или концентрат природного урана

— Несколько месяцев назад в СМИ была информация, что Казахстан ведет переговоры с Toshiba о строительстве блока с реактором AP-1000. Можно ли говорить о каких-либо конкретных соглашениях?

— Казахстан рассматривает все технологии — французские, американские, российские и другие. Могу лишь сказать, что эти вопросы сейчас находятся на стадии обсуждения. Предстоит определить, с кем сотрудничать и в какой форме.

— Но понимание того, сколько атомных генерирующих мощностей нужно Казахстану, уже есть?

— Потребности в мощностях в целом понятны, вопрос в том, сколько должно быть ядерных мощностей. Это определяется на этапе подготовки обоснования по строительству.

— «Казатомпром» работает в области редкоземельных металлов. Мы знаем о запуске совместного с компаниями Uranium One и «Интермикс Мет» проекта по добыче скандия. Может, есть что-то еще?

— Попутная добыча скандия требует инвестиций. Чтобы принять решение об этих инвестициях, нужно экономическое обоснование создания такого производства. Сейчас оно как раз проводится.
Но скандий в Казахстане есть не только в урановых растворах. Например, в Степногорске перерабатывается редкоземельный материал с месторождения, расположенного на западе Казахстана. В материале присутствует скандий. Этот проект мы реализуем с японской компанией Sumitomo. Для этого было создано совместное предприятие SARECO. Завод рассчитан на производство 1,5 тыс. т TREO (сумма оксидов РЗМ. — «СР») с возможностью увеличения мощности до 3 тыс. т.

— Как продвигается совместный с китайцами проект по созданию топливного завода в Казахстане?

— В прошлом году мы подписали с CGNPC соглашение о развитии сотрудничества, где есть обязательства по строительству завода в Усть-Каменогорске. Китай будет забирать все произведенное там топливо. Это важно, так как сегодня существуют определенные проблемы: мощности по производству топлива значительные, а спрос не растет. На это есть объективные причины. CGNPC и мы считаем, что ситуация для проекта благоприятная, на его реализацию есть согласие китайского правительства. Через месяц будет объявлено о создании СП, которое сразу наполнится довольно значительным капиталом, чтобы начать разработку проекта производства и, возможно, части оборудования.

— Вы действительно планируете поставлять топливо только в Китай?

— Пока да. Китайские компании со своим проектом АЭС выходят на международный рынок. Я думаю, что в перспективе они по примеру России будут предлагать АЭС с пожизненной поставкой ядерного топлива. Кто знает, возможно, завод в Усть-Каменогорске в перспективе станет центром по поддержке и продвижению такого комплексного предложения. В этом смысле китайцы очень прагматичны. Региональный центр – это хорошая идея.