Компас Лазарева: как прошел легендарный первый рейс на Северный полюс

Атомоход «Арктика» в августе 1977 года достиг Северного полюса. Это было не просто путешествие к точке на карте, а технологический прорыв, политическое заявление и вызов природе. Прежде ни одно надводное судно туда не добиралось. За штурвалом стояли люди, готовые к риску, — ​среди них и первый помощник капитана Владислав Лазарев.

Военная служба, письмо Сталину

— Как начался ваш путь на Северный полюс?

— Это долгая история. В 1943‑м мальчишкой, сразу после девятого класса, меня направили в Объединенную военно­-морскую школу в Энгельс. Учили ставить минное заграждение, определять глубину постановки мины и проч. Через полгода командировали на Северный флот служить на «морских охотниках».

— Что за «охотники»?

— Так называли катера, которые охраняли водные рубежи нашей страны. Чтобы уйти от вражеской авиации, эти суда развивали скорость 50–60 км/ч, невиданная быстроходность для того времени. На них я отслужил весь 1944 год. И вдруг меня отзывают и направляют в Высшее военно­-морское училище в Баку для обучения на командира торпедных катеров. Там я встретил Победу.

— Помните тот день?

— Как забыть? Все прыгали, кричали, мы же мальчишки были — ​18–20 лет. Только представьте, как после всех испытаний войны мы радовались ее концу.

Из училища нас выпустили мичманами и отправили на Северный флот командирами торпедных катеров. Учеба продолжилась уже на практике: выход на боевой курс, пуск торпеды и все такое. Примерно через полгода в связи с сокращением военного флота начали массово увольнять старослужащих — ​жизнь возвращалась на мирные рельсы. Меня определили на водолазный бот помощником капитана. Одна из первых задач — ​пройти своим ходом в германский порт Засниц для подъема судна Hansa, затонувшего при эвакуации нацистских военных из Польши в Германию. Его решили на нашей территории переоборудовать в пассажирский лайнер.

— Речь о «Советском Союзе»?

— Да, его потом так назвали. В 1949 году Hansa подняли, восстановили. А в 1950‑м меня уволили с военной службы. Что делать? Искать другую работу или учиться? Ведь я даже в 10‑й класс не пошел. Посоветовался с родителями, получил добро на учебу и выбрал Ленинградское высшее инженерное морское училище им. адмирала Макарова. Но возникла проблема. Я уже вышел из возраста абитуриента, и в приемной комиссии мои документы завернули. Я решился на отчаянный шаг — ​написал письмо Сталину: вот был призван, хочу учиться. Пришел ответ: «Рассмотреть». Я собрался и поехал из Краснодара, где тогда жил, в Ленинград на экзамены.

От докмейстера до помощника капитана

— Учиться было сложно после большого перерыва?

— На удивление нет. Я выпустился в 1956 году и получил направление на Мурманский судоремонтный завод. Меня назначили сначала помощником мастера, потом старшим электромехаником на плавучий док.

Постепенно осваивал профессию, знакомился с людьми. Через два года неожиданно, буквально ни с того ни с сего, меня избрали секретарем парткома завода. Ну что ж, раз избрали — ​надо служить. Отработал два года (тогда было правило менять парторгов каждые два года), вернулся на завод помощником докмейстера. Тружусь себе спокойно, и вдруг вызывают в обком партии и предлагают должность первого помощника капитана ледокола «Ленин».

— Удивились?

— Не то слово. Я тогда даже не представлял масштаба этого судна — ​ледокол. Знал только, что первый в мире атомоход. Что прорыв науки и техники. Что большой экипаж, да еще не один состав. Смогу ли я соответствовать? Высказал в обкоме сомнения, но меня убедили, что все будет нормально. Послали в Москву, в ЦК партии на собеседование. Оттуда я приехал уже первым помощником капитана «Ленина».

— О чем вы подумали, когда впервые поднялись на борт?

— Помню, переживал, хватит ли мне сил и способностей. Смогу ли я руководить людьми гораздо опытнее меня? Но капитанский состав меня поддержал, особенно ко мне проникся Юрий Сергеевич Кучиев, он был тогда дублером капитана.

Вначале, конечно, возникали разные технические неполадки, но ледокол постепенно совершенствовался. После того как сменили атомную установку, работал вообще отлично.

Была поставлена задача продлить навигацию, чтобы вывозить больше грузов из Арктики, особенно из Норильска. За эту работу я получил орден Трудового Красного Знамени, а капитан — ​орден Ленина.

В 1974 году закончились ходовые испытания нового ледокола «Арктика». Капитаном туда назначили Юрия Сергеевича Кучиева, и он позвал меня первым помощником. Как отказать? Так я перешел на «Арктику».

Путь на полюс

— Расскажите о знаменитой экспедиции «Арктики» на Северный полюс.

— Мы уже прошли две навигации на новом ледоколе. В 1977 году в отпуске после рейса получаю телеграмму: «Срочно возвращайтесь». Приезжаю в Мурманск. Говорят: планируется экспериментальный рейс на Северный полюс, делегацию Института Арктики и Антарктики и других НИИ возглавит министр морского флота.

Начали подготовку: профилактика всего оборудования, запас продовольствия, на случай если вдруг зимовка предстоит. Никто же не знал, как нас встретят многолетние паковые льды ближе к полюсу, никто еще не пробовал, что это такое. Сделали памятные подарки, капсулу с пожеланиями потомкам. Продумали, как подъем флага провести, из чего построить трибуну для митинга.

И вот 9 августа 1977 года «Арктика» вышла из порта. Скорость — ​8–10 узлов, ледокол идет быстро, ведет себя послушно. Авиация обеспечивает проход: с вертолета постоянно подсказывают, каким курсом лучше пройти, чтобы не попасть в тяжелые льды. Это важно, а то ведь льды такие бывают, что и судно могут раздавить. На моих глазах такое случилось. Арктические льды очень злые и сильные. Иногда вроде все мирно вокруг, но как только ветер меняется, начинается подвижка многокилометровых льдин. Сжатие такое происходит, что все трещит. И ближе к берегу образуется ледяной слой шириной несколько миль. К берегу не подойти. Нет воды — ​сплошной лед.

— И в том рейсе обстановка была рискованная?

— К счастью, нет. Несколько раз ломались лопасти. На замену одной может и трое суток уйти. И еще неизвестно, что случится за это время, как погода поменяется. Беспокойно было. На пути попадаются такие ледовые перемычки, где ледокол бьется несколько часов, чтобы разрубить эту массу.

— Боюсь представить, что в это время происходит на борту.

— Все дрожит и прыгает — ​мощность-то огромная. Ледокол бьет в перемычку — удар! Отходит, набирает энергию, чтобы этой энергией и массой всего корпуса пробить перемычку, — ​еще удар! Пробиваем, идем дальше.

В итоге все прошло благополучно — ​17 августа в четыре утра по московскому времени мы достигли Северного полюса. Ликование, митинг, выступления министра, капитана, подъем флага, возложение памятных подарков, затопление капсулы для потомков…

— Вы понимали тогда, насколько это значимое событие?

— Конечно! Все знали, что американцы тоже готовятся покорить Северный полюс, но мы оказались первыми. Сейчас туда постоянно возят экскурсии — ​и это здорово, что столько людей посещают Северный полюс, знакомятся с Арктикой.

— Помните свои чувства в тот момент?

— Помню большую радость и большую усталость. Знаете, как бывает, когда ты долго к чему-то шел и наконец пришел. Экипаж ликовал. Все высыпали на лед, прогуливались, хороводы вокруг полюса водили. Много фотографировались, кричали, стреляли. Постояли несколько часов и пошли обратно в Мурманск, уже немного другим путем.

— Холодно на полюсе было?

— Да не особо. Я на всякий случай надел полярный костюм, так даже жарковато в нем оказалось.

— Что было потом? Вас встречали как героев?

— И экипаж наградили орденом Октябрьской Революции, и меня как первого помощника. Было радостно, что наш труд высоко оценило руководство страны.

Пять лет назад от «Росатома» мне вручили знак отличия «За вклад в развитие атомной отрасли». Приятно. Я удивлен и глубоко признателен за то, что спустя десятилетия, когда, казалось бы, все уже позади, меня награждают. На моем доме теперь висит памятная табличка: «Лазарев Владислав Георгиевич, почетный житель Острова Декабристов».

Три составляющие счастья

— Дайте совет нашим читателям: какие три важные вещи надо сделать в жизни?

— Во-первых, получить образование. Быть грамотным человеком очень важно. Нужно адекватно оценивать все, что тебя окружает.

Во-вторых — ​надо быть как можно ближе к людям. Чем взаимоотношения проще, дружественнее, тем всем легче — и в быту, и в работе. Вот, помню, у меня был юбилей и коллеги преподнесли мне самодельные подарки. Человека ведь не заставишь делать, если он не хочет, это только от души идет. Мой совет — ​будьте проще, не надувайте щеки и не считайте себя пупом земли. Больше уделяйте внимания окружающим, больше любите людей.

— Это сложно.

— Очень сложно. Но, чтобы к тебе уважительно относились, ты сам должен показать пример вежливости и уважения, ведь верно?

— Верно. А что третье?

— Самое главное в жизни моряка — ​семья. Чем семья крепче, чем подруга лучше тебя понимает и больше бережет, тем проще в рейсе. Спокойствие — ​это прежде всего. Когда человек переживает, это всегда сказывается на его работоспособности. Так что важно не ошибиться в выборе супруги.

— Вы знаете, как не ошибиться?

— Это уж только Господь должен подсказать.