«До сих пор влюблен в геологию как мальчишка»: к 80-летию Григория Машковцева

11 марта отмечает 80-летие научный руководитель Всероссийского научно-исследовательского института минерального сырья им. Федоровского (ВИМС) и глава научно-технического совета «Росатома» «Сырьевая база атомной энергетики» Григорий Машковцев. Как он увлекся геологоразведкой, за счет чего удалось сохранить институт в 1990-е и где сегодня искать уран, ученый рассказал в интервью «СР».

В царстве комаров и слепней

— Как вы попали в геологию?

— Случайно. В Московский институт стали и сплавов поступил на урановую специализацию за компанию со школьным товарищем. Попал в десятку — мне 80, и я до сих пор влюблен в геологию как мальчишка. Мы обожали наш институт, а после производственной практики я твердо понял: это мое

— Какая практика больше всего запомнилась?

— Практически все. Они не только прививают профессиональные навыки, но и воспитывают чувство служебного долга, товарищества, формируют глубокую заинтересованность в геологии. Хорошо помню первую геологосъемочную практику в Эвенкии. От Красноярска до поселка Тура пять часов лета на транспортном Ли-2 над бескрайней тайгой. Ни жилья, ни дороги — ничего на сто верст вокруг. Вот она, полевая геологическая романтика: жара и маршруты, маршруты, маршруты. В резиновых сапогах, толстой брезентухе, в вечном накомарнике, лицо в диметиле (репеллент. — «СР»), который вместе с потом разъедает глаза. Ежедневная смена палаточного лагеря, снаряжение и разгрузка оленей, и снова бесконечные маршруты. Вернувшись с работы, едва поев, замертво падаешь и засыпаешь. А назавтра снова маршруты в царстве комаров и слепней. Хорошая обстановка, чтобы задуматься, правильно ли выбрал дело на всю жизнь.

Последние две практики — поиски урана в Центральном и Северном Казахстане. Особенно памятна вторая — дипломная. В составе партии Степной экспедиции я занимался поисками погребенных жильно-штокверковых урановых месторождений по методике, блистательно разработанной коллективом специалистов ВИМСа под руководством крупного ученого Александра Николаевича Еремеева, впоследствии долгое время возглавлявшего институт.

В поисках урана

— Куда вы пошли после института?

— В ВИМС, где урановая геология в то время мощно развивалась: 300 человек в первом урановом отделении. Молодым специалистам предложили поехать на круглогодичные станции в Казахстан и Кызылкум. Мне выпало работать в Кызылкуме под началом крупнейшего ученого в области экзогенного эпигенетического рудообразования Евгения Михайловича Шмариовича и его коллег Щеточкина, Головина и др. Мы детально изучали условия образования и локализации уранового оруденения на месторождениях Кызылкумской провинции: Учкудуке, Сугралы, Букинайском, Кетменчи и др., чтобы уточнить, как шло рудообразование, усовершенствовать теоретическую базу и прогнозно-поисковые критерии. Благодаря этой интереснейшей работе я написал первые публикации и защитил кандидатскую диссертацию.

После Средней Азии я был уже достаточно подготовленным специалистом. Вместе с Валерием Николаевичем Щеточкиным меня направили в Монголию. В Дорноде, где находилось урановое подразделение монгольской геолого-съемочной экспедиции, мы защитили проект работ на год. На следующий год с большой группой литологов, минералогов и гидрогеологов вели геофизическое изучение и разбуривание Чойбалсанской впадины. Заодно побывали на небольшом Харатском месторождении, познакомились с материалами и керном, выяснили условия формирования и локализации уранового оруденения, сформировали представление о новом типе объектов. Именно месторождения харатского типа предполагается искать в Забайкалье.

— А в Чойбалсанской впадине нашли уран?

— Нет, поэтому работы свернули. Несмотря на отрицательный результат, главный геолог Владимир Антонович Шлейдер, обычно строго относящийся к науке, предложил нам на следующий год провести геолого-прогнозные исследования в других структурах Монголии. Но не сложилось. Эти полевые работы стали последними в моей профессиональной судьбе.

— Почему?

— В августе 1990 года скоропостижно скончался мой учитель, руководитель уранового отделения ВИМСа Евгений Шмариович. На его место директор института предложил заступить мне, рядовому старшему научному сотруднику.

Из поля — в кабинет

— Обязанности сильно изменились?

— Конечно. Надо было вникать в тематику отделов и секторов. К тому же я работал межведомственного Координационного научно-технического совета по геологии урана (КНТС) — вначале заместителем председателя, а позднее председателем. Совет был организован при ВИМСе в начале 1960-е. В ежегодных заседаниях участвуют ведущие специалисты урановых подразделений отраслевых и академических НИИ, экспедиций, добычных предприятий «Атомредметзолота». Рассматривают результаты поисков и разведки месторождений, научно-прикладных исследований, планы работ предстоящего периода, современные методы специализированных исследований и их внедрение. В решениях заседания находят отражение актуальные задачи урановой геологии на предстоящий период. В частности, в мае этого года на заседании КНТС планируем рассмотреть проблемы выявления и оценки скрытых урановых месторождений и пути их решения. Кроме предметных вопросов важная задача — укрепление сообщества геологов-уранщиков и согласование действий. КНТС раз в четыре года проводит Международный симпозиум по геологии урана, на который собираются представители урановых организаций стран СНГ. Раньше на него приезжали геологи из Чехословакии, Венгрии и МАГАТЭ. В 2025 году в ВИМСе пройдет пятый симпозиум.

— Когда и как вы стали директором ВИМСа?

— В 1994 году. Подталкивали к этому шагу и директор, которому тогда было 74 года, и Федеральное агентство по атомной энергии. Выбор пал на меня, вероятно, потому, что я в свои 50 лет был относительно молод по сравнению с другими достойными кандидатами. Но я ершился, потому что понимал, что с практической геологией будет покончено (так и случилось). Но уступил атаке моих дорогих докторов-уранщиков. В конкурсе участвовали еще двое, но комиссия выбрала меня. В 1994 году я был назначен исполняющим обязанности директора, а в начале 1995-м — директором. В 2020-м по согласованию с Роснедрами я передал руководство талантливому геологу и опытному специалисту Олегу Казанову. Он развивает инфраструктуру и направления деятельности ВИМСа.

— ВИМС вам достался в трудные времена.

— Да, финансирование институтов постоянно снижалось, надо было сокращать кадры, не теряя ведущих специалистов, выполнять наряду с госбюджетными заданиями договоры с геолого-разведочными и добычными организациями, которые тоже находились в трудном финансовом положении.

Начало 2000-х запомнилось тем, что отраслевые институты, в том числе ВИМС, получили современное лабораторное оборудование. Но с того же времени стали на несколько месяцев задерживать финансирование НИИ и геолого-разведочных организаций. Приходилось предлагать поработать несколько месяцев без оплаты или с частичной выплатой, обещая ликвидировать задолженность осенью. Тогда институт потерял многих молодых семейных специалистов, которые ушли в коммерческие организации. Но основные направления и ядро кадрового состава удалось сохранить, помогли стойкость и патриотизм коллег.

Положение кардинально изменилось, когда при министерстве было организовано Федеральное агентство по недропользованию, которое возглавил Анатолий Алексеевич Ледовских, бережно заботившийся о подведомственных организациях.

Пять задач на перспективу

— Вы считаете себя больше ученым или геологом-практиком?

— Я работаю в ВИМСе всю жизнь, поэтому, наверное, все-таки ученым. Хотя в 1990-е, когда пресеклась моя полевая деятельность, долго тосковал по «полю». Сейчас завидую коллегам, которые работают в Сибири. Деятельность отраслевых институтов неотрывна от поисков, поэтому любой сотрудник ВИМСа все равно геолог-практик.

— С 1945 по 1985 год организации Первого главка Мингео провели огромную результативную геолого-разведочную работу. А сейчас какие задачи стоят?

— Да, благодаря совместной работе экспедиций Первого главка и специализированных институтов в СССР была создана уникальная минерально-сырьевая база урана, которая по масштабам не имела равных в мире. Особенно важным было открытие в Забайкалье Стрельцовского рудного поля, которое более 50 лет разрабатывает Приаргунское горно-химическое объединение. Первооткрыватель Стрельцовского — выдающийся исследователь геологии урана Лидия Петровна Ищукова. Но поскольку многие месторождения после распада СССР остались в Казахстане, Узбекистане и Украине, российская урановая геология должна пополнить минерально-сырьевую базу.

Во-первых, надо провести ревизию резервных объектов и оценить возможность увеличить их запасы за счет доразведки флангов, определить эффективность разработки с использованием современных технологий. Во-вторых, создать прогнозно-поисковый комплекс нового поколения, базирующийся на мировых научно-методических достижениях.

В-третьих, нужны активные глубинные поиски скрытых месторождений. Их в первую очередь надо вести в осваиваемых районах с истощенной минерально-сырьевой базой, в частности в Приаргунском, а также в районах с ранее выявленными, но не введенными в разработку месторождениями. Мы подготовили проект методических рекомендаций по выявлению слепых, то есть никогда не выходивших на поверхность, месторождений. Технологию их обнаружения еще предстоит разработать.

В-четвертых, профильным НИИ следует начать прогнозно-минерагенические исследования в пределах ураноносных районов, чтобы выделить локальные перспективные участки для поисков близповерхностных и скрытых урановых оруденений.

В-пятых, необходимо восстановить массовые поиски урана под научно-методическим руководством ВИМСа.

Если эти и другие задачи будут решены, уверен, что при моей жизни или несколько позже будут выявлены крупные месторождения урана и других полезных ископаемых.

— Какие планы на ближайшее время?

— Участие в создании научно-методических основ и прогнозно-поисковых комплексов нового поколения, в разработке геолого-генетических и геолого-поисковых моделей скрытых месторождений урана и других полезных ископаемых, совершенствование теоретической базы в области образования месторождений урана и других рудных полезных ископаемых и уточнение критериев прогнозирования. А самой важной своей задачей считаю содействие профессиональному росту молодых специалистов ВИМСа. Будучи президентом Российского геологического общества, я считаю, что главное — сделать геологию привлекательной для молодежи, чтобы школьники поступали в геологические колледжи, техникумы и вузы. Нам надо ликвидировать кадровый дефицит в отрасли.