Взяли под «Крылья»: как продвигается проект «Росатома» в Намибии

Цель проекта «Крылья» — поиск и разработка залежей природного урана, которые, по оценкам специалистов, могут обеспечить рекордную добычу. На одном участке уже готовятся к опытной добыче. Но прежде надо найти общий язык с местными фермерами, чьи земли попали в район изысканий. Рассказываем о деталях проекта и специфике работы атомщиков в этой южноафриканской стране.

В Намибии сосредоточено 7 % урановых запасов планеты. В 2021 году, по подсчетам Всемирной ядерной ассоциации (WNA), страна вошла в тройку лидеров по добыче. Там действуют два предприятия: Husab Mine и Rössing Uranium Mine. Оба принадлежат китайским компаниям и отрабатывают месторождения открытым способом.

Российский проект «Крылья», нацеленный на выявление перспективных залежей, стартовал в 2010 году, однако практически сразу правительство Намибии ввело мораторий на геологоразведку, поэтому проект перешел в «спящий режим».

«После снятия моратория в 2018 году началась активная фаза. В регионе Омахеке было открыто крупное месторождение песчаникового типа, потенциально пригодное для отработки методом скважинного подземного выщелачивания, — ​рассказывает руководитель проекта «Крылья», начальник производственно-технологического управления Uranium One Антон Коробкин. — ​Мы планируем построить перерабатывающий завод и рассчитываем, что это месторождение позволит добывать уран в объемах, сопоставимых с объемами крупнейших уранодобывающих предприятий мира».

Геологоразведочные работы продолжаются. В центральной части месторождения уже готовятся к опытной добыче. «Мы оцениваем срок действия проекта в 15–25 лет с возможностью увеличения ресурсной базы и срока», — ​добавляет руководитель инвестпрограммы AURA, директор горнорудных проектов Uranium One Кирилл Егоров-Кириллов.

Марсианские хроники

«Намибия — ​потрясающая страна, — ​делится Антон Коробкин. — ​Я впервые побывал там лет пять назад и до сих пор не перестаю удивляться. В порядке вещей встретить на дороге стадо зебр, по фермам бродят жирафы. Есть и хищники, и ядовитые змеи — ​например, черная мамба».

В Намибии расположена часть пустыни Калахари, известной своими красными песками и марсианскими пейзажами. А времена года «перепутаны»: весна приходит, когда в России наступает осень, зима — ​когда в нашем полушарии лето. «Для меня стало открытием, что Намибия — ​это не только палящее солнце летом, но и довольно прохладная зима. Температура может опускаться до минус двух градусов. Очень непривычно было увидеть в Африке иней на стекле машины», — ​говорит Антон Коробкин.

Сотрудники Uranium One бывают в Намибии регулярно — ​раз-два в пару месяцев и минимум на неделю. Никаких специальных прививок перед поездкой делать не нужно: малярия есть только на небольшом участке, за пределами территории проекта.

«Кухня более-­менее привычная для россиян: тушеные овощи, мясо. Всегда много фруктов — ​бананов, манго. Из экзотических блюд я пробовал стейк из зебры — ​на вкус не сильно отличается от говядины. Еще распространен билтонг — ​сначала замаринованное в уксусе со специями, а потом завяленное мясо. Мясо любое — ​антилопы, буйвола, крокодила например», — ​перечисляет Антон Коробкин.

То, что Намибия — ​малонаселенная страна, сразу бросается в глаза. Можно проехать сотни километров и не встретить ни одной машины, отмечает Кирилл Егоров-Кириллов. В местах, где идет геологоразведка, есть фермы. Один фермер, узнав о возобновлении проекта, построил мини-отель — ​теперь там останавливаются сотрудники Uranium One.

Понять друг друга

Большая часть добычного проекта — ​коммуникация с населением. «Там живут гереро, овамбо и другие народы банту, бушмены, потомки колонистов. У всех этнических групп свои ожидания и интересы, не все ладят между собой. Наша задача — ​доступно рассказать, чем мы занимаемся на их земле», — ​объясняет Антон Коробкин. В Омахеке в основном говорят на трех языках: английском, немецком и африкаанс.

Специалисты Uranium One знакомятся с владельцами ферм, детально описывают проект, перспективы в плане новых рабочих мест и экономического развития региона. У некоторых фермеров неплохое образование, опыт работы на горнодобывающих предприятиях. Они, как правило, безоговорочно поддерживают «Крылья». «К­ому-то требуется более глубокое погружение в тему. Мы объясняем преимущества СПВ на схемах, макетах, приводим успешные кейсы в других регионах. Если фермер разрешает доступ на его земли, заключаем соглашение о компенсации», — ​говорит Антон Коробкин.

К сожалению, признают в Uranium One, пока большинство фермеров категорически против. Нужно искать компромиссы. В одном месте жители заявили, что не доверяют результатам проведенного в Uranium One анализа воды. Исследование сделали в независимой лаборатории — ​данные подтвердились, и доверие было завоевано.

В августе «Росатом» организовал роуд-шоу: группа экспертов ездила по населенным пунктам и встречалась с местными жителями. Рассказывали о госкорпорации, о проекте, о методах добычи урана. Приходили все: женщины с детьми, старейшины племен, молодежь, отмечает Кирилл Егоров-­Кириллов. Некоторые вещи атомщики не то что объясняли на пальцах — ​показывали на себе. «Для укрепления стенок скважин используется бентонитовая глина. Люди заволновались, что это ядовитый химикат, — ​вспоминает Антон Коробкин. — ​Тогда наш эксперт достал образец этой глины, нанес на руку и даже лизнул. Такие примеры действуют безотказно».

Помощь рядом

Главные работы еще впереди, а регион уже чувствует поддержку «Росатома». С начала развития проекта в экономику Намибии госкорпорация вложила более 50 млн долларов. Потенциальные инвестиции на этапе строительства перерабатывающего завода оцениваются в 300 млн долларов, будет создано до 500 рабочих мест. «Уже сейчас, на стадии геологоразведки, наши подрядчики привлекают местных специалистов, в прошлом году — ​более 150 человек», — ​говорит Кирилл Егоров-­Кириллов.

Команду собирают по крупицам, параллельно занимаясь обучением. «Например, у нас работает Альдо Хингари — ​молодой геолог. Окончил Санкт-­Петербургский университет, свободно говорит на пяти языках, включая русский. Альдо пришел к нам одним из первых и сейчас отлично знаком со всеми процессами», — ​рассказывает Кирилл Егоров-­Кириллов. Для проекта «Росатом» вместе с РУДН и своими опорными вузами запустил программу обучения намибийцев.

Еще одно важное направление — ​социальное. В ближайшем населенном пункте Леонардвилле есть школа на 600 детей. В Uranium One узнали, что там бывают перебои с питанием, и начали на регулярной основе помогать закупать продукты. Столовая — ​старая, не соответствует гигиеническим требованиям, и в U1 решили сделать ремонт с перепланировкой, уже договорились с местным архитектурным бюро.

«Есть много идей, — ​рассказывает Антон Коробкин. — ​Обсуждаем покупку автомобиля для больницы, чтобы врачи добирались до удаленных районов. Рассматриваем вариант обучения жителей района рабочим специальностям, которые будут востребованы в нашем проекте».

В общем, задач много, и все нетривиальные, подводит итог Антон Коробкин: «Нужно искать компромиссы, говорить с людьми. Со многими местными мы с Кириллом подружились — ​они зовут нас в гости, обсуждают с нами новости».

СПРАВКА

Uranium One входит в контур группы компаний Tenex и управляет зарубежными урановыми активами «Росатома» в Казахстане, Танзании и Намибии. Занимает четвертую строчку в рейтинге производителей урана в мире по объему добычи.

Инвестпрограмма AURA объединяет два урановых проекта в Африке: «Крылья» (Намибия) и «Мантра» (Танзания).

При скважинном подземном выщелачивании через закачные скважины в рудное тело поступают растворы, они насыщаются ураном и выходят на поверхность через откачные скважины. Почвенный покров почти не нарушается, не образуется отвалов пустой породы, поэтому СПВ считается самым эффективным и экологичным методом добычи.