Как российским ученым работается за рубежом на фоне событий на Украине

Ученые из России рассказывают, как им живется и работается во Франции, США и Швейцарии.

Екатерина Мэйнор
Аспирант факультета материаловедения, Техасский университет A&M, США

— Наш университет, к сожалению, разорвал все академические связи с российской стороной, приостановил действие двусторонних юридических соглашений и закрыл программы обмена. В то же время представители университета подчеркнули, что эти меры не являются критикой и не направлены непосредственно на преподавателей и студентов российского происхождения. Психологическая помощь была предложена всем, независимо от страны происхождения.

Виталий Красильников
Куратор разработок нейтронных диагностик, Международная организация ИТЭР, Франция

— В 2008–2009 годы я сотрудничал с научными лабораториями в Италии и Великобритании. В 2010 году выиграл грант Президента РФ и шесть месяцев работал на крупнейшем в мире токамаке JET в Великобритании. Результаты этих работ легли в основу моей кандидатской диссертации. С 2013 года я в центральной команде проекта ИТЭР во Франции.

В мои обязанности входит разработка нескольких нейтронных диагностик. Основная задача таких систем — ​прямое измерение мощности реактора, а также профиля термоядерного горения и ряда других параметров плазмы. При этом в мои обязанности входит координация работы партнеров в Японии, Южной Корее, Европе (Италия, Франция) и России. Некоторые системы диагностики уже частично сделаны, доставлены и подготовлены к установке, для других еще только прорабатывается концепция.

ИТЭР был предложен Советским Союзом. Вклад России в проект трудно переоценить. Он включает в себя как финансы и кадры, так и высокотехнологичное оборудование. Без вклада России амбициозные цели ИТЭР не могут быть достигнуты, и все партнеры это понимают. Сейчас мы наблюдаем очень эффективное взаимодействие руководства центральной команды ИТЭР с Российским агентством. По имеющейся у меня информации, гендиректор Международной организации ИТЭР Бернар Биго неоднократно заверял, что он готов сделать все для преодоления трудностей с заключением контрактов, взаимодействием с таможней, банковскими платежами и другими вопросами.

Заметных изменений атмосферы в коллективе нет. В организации ИТЭР давно выработана позиция: проект принципиально нейтрален, а внешние политические конфликты не должны оказывать влияния на рабочие процессы и отношения в коллективе. В начале марта нам разослали напоминание об этом постулате и заверение в том, что реакция на проявление любой формы неуважения в коллективе, особенно в связи с кризисом, будет незамедлительной. Как неоднократно подчеркивал генеральный директор, внутри проекта нет национальностей, мы все итэровцы — ​ITER Nation.

Ирина Шрайбер
Научный сотрудник, ЦЕРН, Швейцария

— Я специалист по физике высоких энергий, как в области элементарных частиц и анализа данных, так и в ускорительной физике. В 2000 году начала работать в Фермилаб — ​это лаборатория ядерных исследований в США. В конце 2006 года перебралась в Швейцарию и стала работать в ЦЕРНе физиком-экспериментатором. Участвовала в открытии бозона Хиггса. Позже я перешла в ускорительную группу и занялась моделированием ускорителей. В последние годы по большей части занимаюсь научным менеджментом в России и Швейцарии.

На данный момент в ЦЕРНе отменены все новые проекты с российскими институтами. Текущие пока не остановлены. Я понимаю, каково руководству организации: перед ним морально-этическая дилемма, и от решения во многом зависит финансирование научных исследований.

Я живу в пригороде Женевы, и сейчас приехать в Россию очень сложно. Я руковожу в России Школой научного лидерства Западно-Сибирского межрегионального научно-образовательного центра, у моих учеников недавно состоялась защита проектов, а я не смогла приехать. Это очень печально. Есть проблема с оплатой моей работы в России, я просто не могу получить зарплату, даже если она поступает на мой счет. Но больше всего меня волнует развитие на Западе культуры отмены. Печально наблюдать, как целую нацию решили отменить. Мне также не нравится, что многие научные организации объявили о приоритетном приеме на вакансии украинских специалистов. Мне кажется, мы не имеем права ставить национальный признак впереди профессионализма.

Радует, что близкие люди остаются близкими. Мы можем по-разному смотреть на происходящее, но остаемся друзьями и учимся договариваться. Не обходится и без конфликтов. Большинство моих друзей, особенно работающих в ЦЕРНе, — ​европейцы. У нас возникают бурные дискуссии на тему санкций. Я поняла, что на некоторые темы нам нужно заново учиться друг с другом разговаривать.

Светлана Владыкина
Координатор систем и материалов, Международная организация ИТЭР, Франция

— Во Франции я работаю с июля 2019 года, почти три года — ​ассоциированный сотрудник от Российского агентства в секции планирования и координации строительства ИТЭР. В конце января этого года я прошла конкурс в штат проекта, то есть теперь у меня прямой контракт с Международной организацией ИТЭР. Я стала самым молодым штатным сотрудником в моем департаменте. Отвечаю за идентификацию и регистрацию всех материалов, приходящих в ИТЭР, и за координацию их выпуска контракторами на стройплощадку. Ситуация в мире, надеюсь, не повлияет на мое положение в проекте, так как официальная позиция руководства ИТЭР состоит в том, что никакие геополитические события не могут повлиять на существование организации и участие всех партнеров. На данный момент в нашей работе ощутимых из изменений не произошло, но, скорее всего, логистика поставок из России в ближайшем будущем усложнится.

Мои коллеги родом из разных стран, и могу сказать, что все они очень поддерживают меня морально, спрашивают, как дела у меня и у моей семьи в России, так как, конечно, понимают, что это очень непростое время для российских граждан. С негативом в свой адрес я не встречалась ни на работе, ни в общении с друзьями в Экс-ан-Провансе, где я живу.