Взрывная энергия Георгия Цыркова: 100 лет со дня рождения ученого

Талантливый ученый, участник атомного проекта, один из руководителей Пятого, строго засекреченного главка Минсредмаша, который курировал разработку и испытания ядерного оружия. С помощью biblioatom.ru вспоминаем о Георгии Цыркове, со дня рождения которого исполнилось 100 лет.

Георгий Цырков родился 28 ноября 1921 года в Москве. Его отец был служащим Госбанка, мама работала медсестрой. В 1939 году юноша поступил в Московский механико-­машиностроительный институт им. Баумана (сейчас МГТУ). Свою будущую жену Валерию впервые встретил в эшелоне, когда в октябре 1941 года институт эвакуировали в Ижевск. «Тогда я ее приметил, а вот познакомились уже в Ижевске, — ​рассказывал позже ученый. — ​Мы были донорами, сдавали кровь, нам давали рабочие карточки, и мы их отоваривали. И вот я ­как-то влез без очереди, попросился к девушке, с которой ехал в одном эшелоне. Этот момент и стал нашим знакомством».

Ученик Зернова

В 1945 году Цырков оканчивает вуз по специальности «боеприпасы» и вскоре устраивается в НИИ инженерных вой­ск, где занимается исследованием взрывных устройств под руководством известного специалиста по газодинамике взрывов профессора Георгия Покровского. В августе 1948 года Цыркова направляют в саровское КБ‑11 (будущий ВНИИЭФ) — ​начинается его работа в атомном проекте. Георгий Цырков сразу попадает в группу, которая ­работает над ядерным зарядом.

Спустя полгода на молодого специалиста обратил внимание сам руководитель КБ‑11 Павел Зернов. «Павла Михайловича я считаю своим учителем. А получилось как? Я поработал с полгода, и тут началась подготовка первого образца изделия к испытаниям. Зернов назначил меня в оперативную группу ответственным по науке. Мы каждый по своей части контролировали, подталкивали, чтобы все по подготовке образца шло вовремя, — ​вспоминал Цырков. — ​Мы, очевидно, неплохо работали, с тех пор он меня заметил. Позже, когда я уже работал на Урале, Павлов, начальник главка, предложил мне идти к нему главным инженером. Так вот, Павел Михайлович, он тогда уже в министерстве работал, очень поддерживал этот перевод, и его роль в моем переезде в Москву была большая. Здесь, в Москве, я чувствовал дружеское плечо Зернова».

Полковники с ломами

Вскоре Цыркова назначают заместителем начальника лаборатории, которой руководила Екатерина Феоктистова. Там он занимался оптическими исследованиями взрывных процессов. В это время шла интенсивная подготовка к испытаниям первого ядерного заряда. «Когда я приехал на полигон, так случилось, что я стал, по сути, помощником Курчатова по всем делам, связанным с увязкой работы всех подразделений, — ​говорил Георгий Цырков. — ​Также кроме организаторской работы я участвовал в группе, занимавшейся подготовкой линии подрыва изделия на башне».

Вспоминая подготовку к проведению первого атомного взрыва, ученый любил рассказывать историю о лифте. Время было напряженное, и, когда заливали бетонное основание под 37‑метровую башню, не учли, что в нем нужно сделать углубление под лифт, на котором должны были поднимать ядерный заряд. Из-за этого лифт не вставал на место. В то время рабочих к башне не подпускали, и углубление под лифт в бетоне долбили ломами полковники в штатском. После успешных испытаний Курчатов высоко оценил вклад Цыркова и предложил отметить его заслуги Сталинской премией 2‑й степени вместо 3‑й, предложенной вначале.

Вред монополий

В 1955 году Георгий Цырков окончил заочную аспирантуру, получив степень кандидата технических наук, и в тот же год был назначен на должность заместителя научного руководителя, главного конструктора НИИ‑1011 (будущего ВНИИТФ в Снежинске). Там он занимался научно-­техническим руководством, участвовал в разработках новых зарядов и боевых частей. «Шел разгар холодной вой­ны. И была реальная опасность, что она перейдет в горячую, — ​описывал тот период Цырков. — ​В этом случае Арзамас‑16 (Саров. — «СР») может быть уничтожен, страна останется без создателей ядерного оружия. Мне кажется, именно поэтому было принято решение о создании Челябинска‑70 (сейчас Снежинск. — «СР»). И второе. Любая монополия вредна. Без соревнования можно завести отрасль в тупик. И научные разработки, и конструкторская работа идут медленнее без конкуренции. И действительно, когда появилось два института, то началось соревнование идей, творческого воплощения конструкций, методик».

Шутки в «ГлавЦырке»

В марте 1960 года Георгия Цыркова переводят в Министерство среднего машиностроения на должность главного инженера, заместителя начальника Пятого главного управления. В 1962 году он защищает докторскую диссертацию. В 1965‑м возглавляет Пятое главное управление и более 30 лет остается его бессменным руководителем, отвечая за весь спектр научно-­исследовательских и опытно-­конструкторских работ в области создания ядерного вооружения.

К слову, несмотря на исключительную серьезность решаемых задач, коллеги Цыркова не теряли чувство юмора и в шутку называли возглавляемый им главк «ГлавЦырком». Сам начальник тоже был не прочь пошутить. «Тот, кто встречался с ним на отдыхе, во время праздничных вечеров, знает, что это один из веселых, жизнерадостных людей, который заряжает своим задором всех присутствующих. Он и споет, и станцует, и расскажет веселые анекдоты, и, если нужно, напишет экспромтом стихи», — ​вспоминал атомщик Николай Сотников. А вот как отзывается о Цыркове другой его сослуживец, Геннадий Золотухин: «Георгий Александрович относился к людям уникально. Он доступен. Лишен самодовольства. К нему каждый может подойти с любым вопросом. Получит либо хороший совет, либо, если это в его силах, помощь. Очень доброжелателен, интеллигентен. В не очень приятной для ­кого-либо ситуации так умеет направить беседу, что человек, осознав свою ошибку, уходит удовлетворенным и не обиженным. Конечно, это искусство!»

Долгие годы Цырков был председателем госкомиссий при проведении ядерных испытаний. От этой ответственной работы зависел успех экспериментов по надежности изделий, получение новых научных результатов. Он проводил на полигонах много времени и так писал по этому поводу: «Последние годы я все время занимался испытаниями. Даже ­как-то пытался подсчитать, в скольких испытаниях принимал участие, но не получилось. 100 или 150… А может, и 300… Так и не вспомнил».