Шахтер, рыбовод, стеклодув — рассказываем про атомщиков с необычными профессиями

Переквалифицироваться из педагога в сварщицы, в 37 лет начать карьеру на атомном флоте и стать капитаном ледокола, разводить рыбу на АЭС, потому что тебе это просто нравится, — ​мы поговорили с людьми, чьи профессиональные истории вдохновляют.

Из педагогов — ​в сварщицы

Анна Петрова по диплому педагог дошкольного образования, а по призванию — ​сварщица. В 2018 году она сменила детский сад на завод. «Мы переехали в новый район, вакансий в ближайших садиках не было. Муж, оператор-термист на «Петрозаводскмаше», предложил обратиться в его отдел кадров. Там сказали: «Хотите на электросварку?» Я согласилась, — ​вспоминает Анна. — ​Папа страшно гордился, когда об этом узнал, а мама переживала. Я до сих пор не привыкла к ночным сменам, но жалею лишь о том, что раньше не знала об этой профессии».

Анна прошла обучение в колледже и на заводе. «Моя работа состоит преимущественно в наплавке на составные части гидроемкостей системы аварийного охлаждения активной зоны. Поначалу было сложно разобраться со множеством программ на автоматическом комплексе Fronius. Но самой трудоемкой была антикоррозийная наплавка под слоем флюса на обечайке компенсатора давления на другом аппарате — ​ESAB, — ​рассказывает Анна. — ​Мастерство приходит с опытом. Я уже знаю разные виды сварки, но все же многое предстоит изучить и попробовать. Мы с напарницей как-то тренировались в аргоновой сварке, использовали подручные материалы, уйму гаек и шайб. Бригадир, увидев наше произведение искусства, был ошарашен. Зато весь коллектив сразу запомнил таких мастеров».

Навыки релейщицы

Анастасия Штарева пришла на Смоленскую АЭС в 2014 году на вузовскую практику. Понравилось, захотела устроиться в службу релейной защиты и автоматики и устроилась в 2017-м — ​электрослесарем. Сейчас она инженер.

«Я занимаюсь техническим обслуживанием и ремонтом устройств РЗА, поиском и устранением дефектов, чтобы предотвратить отказы оборудования, — ​рассказывает Анастасия. — ​Мой участок обслуживает схемы управления и защиты электродвигателей, а также силовых трансформаторов. Все устройства РЗА расположены на релейных щитах и шкафах автоматики, на блочных пунктах управления. Это и реле, и автоматические выключатели, и ключи управления. Все мы должны правильно настроить. Быть релейщицей — ​значит быть постоянно сконцентрированной. Работа не дает расслабиться, дисциплинирует, да и разбираться в сложных схемах интересно. Из крупных проектов, в которых я участвовала, могу выделить продление срока эксплуатации третьего энергоблока в 2018–2019 годы. На станции производили массовую замену оборудования РЗА на электромеханической базе на микропроцессорные устройства, новые для нас. Приложили немало усилий, чтобы изучить их».

Профессиональные навыки пригождаются и дома. Анастасия без проблем может починить мелкую бытовую технику.

Карьера под землей

Павел Гурулев, заместитель главного инженера на подземном руднике №8 ППГХО, вырос в деревне в многодетной семье. После школы, в 2001 году, поступил на горный факультет ЧитГУ. «В 2007 году я приехал в Краснокаменск. Начинал подземным горным мастером, — ​рассказывает Павел. — ​Работать тяжело, но интересно. Через какое-то время чувство страха исчезает, становится вроде все обыденно, но привыкнуть невозможно. Смена у нас длится в среднем 6,5–8 часов. Каждый раз, спускаясь в шахту на глубину около километра, думаешь о близких людях, а выезжая на-гора, то есть на поверхность, смотришь на солнце, и так приятно становится. В остальном это такая же работа, как и везде. Кстати, нередко дети следуют по стопам родителей, а у меня наоборот: я увлек отца рассказами, и он ушел из сельского хозяйства в горное дело. Младший брат окончил тот же факультет, что и я».

Будучи начальником участка, Павел Гурулев внедрял систему «5С» в одном из рабочих блоков рудника. «Навести порядок и объяснить необходимость этой системы мужскому коллективу непросто. Но у нас получилось, — ​улыбается Павел. — ​Спустя год я случайно встретился с одним работником той бригады в гаражном кооперативе. Он пригласил заглянуть в его гараж. Сказать, что я был удивлен, — ​ничего не сказать: он применил у себя приемы и инструменты ПСР и поблагодарил за знания, которые мы получили при реализации проекта производственной системы».

В Краснокаменске Павлу нравится: «Да, не хватает комфортной инфраструктуры, но администрация старается это исправить. Хочется и хороших дорог, и разнообразного досуга, как в больших городах. Каждый сам выбирает, где ему жить. И мы свой выбор сделали». Самым большим богатством края Павел называет людей — ​добрых и отзывчивых.

С корабля на ледокол

Андрей Теницкий в 1998 году уволился из ВМФ после 18 лет службы и принял предложение стать инженером спецсвязи на легендарной «Арктике» — ​той самой, что первой из надводных судов покорила Северный полюс.

«В 2000 году я получил штурманские документы и стал четвертым помощником капитана «Арктики». В апреле 2001-го подменил коллегу на «Вайгаче», да так и остался. Прошел все ступени, от младшего штурмана до капитана, — ​рассказывает Андрей Теницкий. — ​Здесь все интересно: судьбы, люди, небо, море, лед, торосы, мороз, вьюги, белые медведи. Вы не поверите, но мне больше нравится, когда на море шторм. Чем сложнее ледовая обстановка, чем хуже погодные условия, тем интереснее задача помочь пройти судну через ледовый массив, освободить из зоны сжатия, поставить или отвести от причала. Мы проводим, буксируем и обеспечиваем работу грузовых, научно-исследовательских судов, танкеров и газовозов, военных кораблей и др. В 2018 году провели 107 судов, в 2019-м — ​154. За последние годы интенсивность грузопотока возросла. Участвуем в аварийно-спасательных операциях, прокладываем каналы в припайном льду, доставляем снабжение, продовольствие, людей в отдаленные районы — ​Диксон, Певек, поселки на Енисее и в Обской губе».

Нестандартные ситуации случаются в каждом рейсе. В марте «Вайгач» поставил для разгрузки на ледовую площадку терминала «Утренний» на восточном берегу Обской губы теплоход «РЗК Константа» и ушел. Неожиданно штаб морских операций скомандовал срочно вернуться и вывести судно из зоны опасных глубин. «Из-за мягкой зимы ледоход начался слишком рано, «РЗК Константа» сорвало с грузовой площадки и понесло на мелкие глубины, — ​объясняет Андрей Теницкий. — ​Ледокол «Москва», который был в обеспечении разгрузки, попытался помочь, но сам попал в зону сильного сжатия. Оба могли сесть на мель. Давление ледового массива сильное, обломки залезали через борт на палубу. Когда движется лед взломанного припая толщиной до 1,5 м, судно может перевернуть или раздавить. Нам пришлось работать на критических для нашего ледокола глубинах, но ничего — ​освободили, вывели в безопасное место».

На вопрос о том, хотел ли бы он перейти на новый ледокол проекта 22220, Андрей Теницкий отвечает, что ему нужно присматривать за «Вайгачом» — ​он живой, его нужно любить и хвалить, чтобы хорошо работал. «В будущем, наверное, хотел бы попасть на «Россию» проекта «Лидер» — ​все-таки последнее слово техники, — ​размышляет капитан. — ​Интересно было бы применить наш опыт и методы работы на таком ледоколе. «Вайгач», к слову, высотой с девятиэтажный дом, а «Россия» будет с 14-этажный. Представляете, какая сила и мощь?»

Наушники для стеклодува

В работе стеклодува море нюансов, например, обе руки должны работать одновременно. «Мягкое стекло плавится в горелке, и, если рефлекторно крутануть в разные стороны, оно свернется. Если вытащить быстро из огня и передержать на воздухе, оно треснет. Опять же, руки близко к пламени, а температура плавления стекла — ​850 °C. Работать нужно в наушниках, потому что от горелки сильный шум. Сложно было только вначале, уже привыкла, — ​рассказывает стеклодув из НИИАР Елена Кирсанова. — ​Нам приносят чертежи, а дальше мы делаем лабораторную посуду, стеклянные холодильники и специальные приборы».

100 обычных пробирок выдуваются за три часа. Самое долгое —​холодильники. На один уходит 2,5 часа, так как нужно делать шарики или спирали. «Стеклодув может воплотить в жизнь практически все, на что способна человеческая фантазия. Когда мы набивали руку, пробовали делать оленей, елки и т. п. Делали даже ингаляторы. Так что любая, пусть и самая простая для стеклодува работа — ​интересная. Открытый огонь — ​это завораживающе красиво».

В помощниках — ​креветка

Евгений Жмакин начинал работать на Курской АЭС рыбоводом, сейчас — ​начальник участка по поддержанию качества технической воды. В этом ему помогает черный амур, поедающий моллюсков, которые забивают трубопроводы в водоеме-охладителе, и белый амур, который уничтожает водную растительность, засоряющую системы гидросооружений. «Еще у нас есть толстолобики, — ​добавляет Евгений. —​ Они фильтруют воду, как кашалоты. Микрореснички на жаберном аппарате задерживают фитои зоопланктон, цветение сдерживается. Вселили еще пресноводную креветку. Она тоже чистит водоем. Еще в процессе роста ракообразные меняют панцирь, чтобы построить новый, извлекают из воды соли жесткости».

Зарыбление на АЭС проходит каждую осень: выпускают 5–10 т мальков. Предвосхитим вопрос читателей «Почему так много и ежегодно?». Евгений объясняет: «Во-первых, вся эта рыба —​дальневосточная, у нас неподходящие условия для размножения, разводить нужно искусственно. Во-вторых, разрешена ловля, чем с радостью пользуются рыбаки нашей и соседних областей. Да, зарыбление сложнее химобработки, зато абсолютно безопасно для экологии. Мы поддерживаем качество воды только биологическими методами».

Евгений Жмакин учился на рыбовода. «Рыбоводы вообще мало получают, но не на АЭС. Тут такие зарплаты, что многие начальники позавидуют. А еще представьте: водоем, разделенный на две части дамбой — ​на ней как раз находится мой участок, птицы поют, рыба плещется, деревья на ветру колышутся… Самое сложное в моей работе — ​уходить с нее».