Двойной юбилей: истории ровесников «Росатома»
В отрасли немало сотрудников, отмечающих в этом году не только юбилей атомпрома, но и свое 75-летие. Наши герои рассказывают, с какими профессионалами им повезло работать плечом к плечу, какие годы они считают прорывными для атомной отрасли, каким бы хотели видеть «Росатом» в будущем и каковы перспективы атомной науки в целом.
Три поколения в «Гидропрессе»
Сергей Иванович Асадский пришел в отдел нестандартного оборудования ОКБ «Гидропресс» в 1963 году. Начинал старшим техником-конструктором, заочно получил высшее образование, стал начальником бюро. Автор 82 патентов на изобретения и полезные модели.
— Мы конструировали разное оборудование для РБМК: барботеры, теплообменники и проч. Потом для БН‑600 — выпарные аппараты опреснительной установки. Занимались парогенераторами промышленных атомных станций в Томске‑7 и Красноярске‑26.
Наши парогенераторы, спроектированные еще в 1950-е, прозвали «Иванами» за простую, но надежную конструкцию. Правда, в процессе эксплуатации был обнаружен износ теплообменных трубок в местах их дистанционирования. Но с этим мы справились. В то же время было принято решение о разработке новых парогенераторов для сибирских АЭС. Нашему отделу поручили техпроект. Я занимался привязкой проектируемых парогенераторов к существующим боксам и коммуникациям — трубопроводам первого контура и паропроводам.
Изготовителем определили «Атоммаш». Он тогда еще только строился. Хотели выпускать четыре полных комплекта для АЭС в год: корпус реактора, парогенераторы, компенсаторы давления и т. д. Фантастика, а не завод! Но вскоре начался развал из-за перестройки, а затем распада СССР.
В ОКБ наступило непростое время. В декабре 1992-го я на полтора года ушел из бюро, устроился на Подольский механический завод старшим мастером цеха. Когда вернулся, меня подключили к работам по АЭС с ВВЭР. В тот период начинали проектировать реакторные установки для зарубежных стран. Я разрабатывал системы компенсации давления. На основе ВВЭР‑1000 для АЭС в Индии и Китае был сделан проект ВВЭР‑1200, который в настоящее время успешно реализуют в России и за границей.
Сейчас я работаю в отделе инноваций. Оглядываясь на прожитые годы, понимаю, что шел по пути отца, Ивана Андреевича Асадского. Он в 1942 году прибыл на завод Орджоникидзе, конструировал и производил брони для самолетов Ил. В 1946 году вошел в состав первой группы конструкторов созданного при заводе ОКБ «Гидропресс», участвовал в разработке оборудования реакторной установки для первой АЭС в Обнинске.
В «Гидропрессе» трудится уже третье поколение Асадских. Мой сын Эдуард — заместитель начальника отдела, начальник бюро реакторов.
Желаю атомной отрасли новых важных проектов и успешной их реализации.
Сдать экзамен Африкантову
Владимир Алексеевич Галушкин — ведущий инженер отдела связей с общественностью и СМИ и рекламно-выставочной деятельности в ОКБМ им. Африкантова. Работает в бюро с апреля 1968 года, но писал там диплом в сентябре 1967-го — эту дату и считает началом своего профессионального пути.
— В 1961 году Игорь Иванович Африкантов, руководивший в то время ОКБМ, при поддержке академиков Александрова и Лейпунского добился постановления Совета Министров СССР об организации в Горьковском политехническом институте закрытого физико-технического факультета. Наш курс — первый полный набор. Сто авантюристов, которые пришли учиться, по сути, неизвестно чему. Лекции читал сам Африкантов, его заместители и начальники отделов. Один из экзаменов я сдал Африкантову на отлично. Игорь Иванович пригласил меня в ОКБМ, и я, конечно же, согласился.
Мой стаж в ОКБМ — почти 52 года. Начал работать в теплофизической лаборатории. Через два года стартовало новое направление, по нейтронно-физическим расчетам быстрых реакторов. Я занимался расчетами БН‑1200, участвовал в пуске БН‑600.
Горжусь тем, что одно из ведущих направлений ОКБМ — реакторы на быстрых нейтронах. Это энергетика будущего. Мы стояли у истоков направления и сейчас занимаем лидирующие позиции в мире. Это выдающееся достижение ОКБМ и всей нашей отрасли.
В ближайшем тысячелетии развитие реакторов на быстрых нейтронах позволит цивилизации на планете Земля выжить. Для этого мы должны использовать отвальный уран, превращая его в плутоний. В следующем году БН‑800 уже на полной загрузке начинает работать на МОКСтопливе.
Кроме того, на мой взгляд, стоит бросить силы на создание термоядерных реакторов.
«Хай буде атом робiтником, а не солдатом»
Владимир Маркович Янклович работает в атомной отрасли с апреля 1966 года. Начинал инженером управления реактором ЭИ‑2 объекта 5 Сибирского химкомбината.
— На Балаковской АЭС я работал в управлении капитального строительства главным инженером. С 1992 года руководил Волжским округом Госатомнадзора РФ. В 2009-м вернулся в УКС Балаковской АЭС главным специалистом.
— На Балаковской АЭС я работал в управлении капитального строительства главным инженером. С 1992 года руководил Волжским округом Госатомнадзора РФ. В 2009-м вернулся в УКС Балаковской АЭС главным специалистом.
По-моему, самым важным для отрасли стало решение передать в ведение Минэнерго СССР строительство и эксплуатацию АЭС. Планировалось построить много станций, особенно в европейской части России и странах СЭВ.
Что пожелать отрасли? На одном из зданий в Припяти и после аварии сохранился лозунг «Хай буде атом робiтником, а не солдатом». Вполне актуальное пожелание.
«Меня зовут Коньком-горбунком»
Владимир Леонидович Луканин — инженер отдела покрытий и оборудования Института технологии поверхности и наноматериалов «ЦНИИТМАШа», участвовал в разработке основных литейных технологий для атомного машиностроения.
— Я настоящий донской казак — родился в городе Серафимовиче Волгоградской области. До трех лет жил там, потом мы уехали в Германию, затем — в Москву. В «ЦНИИТМАШ» меня привел мой наставник Сергей Степанович Денисенко. Это было в 1962 году, и до сих пор я работаю в институте — прерывался только на 10 лет в 1990-е, тяжелые для всей страны времена.
Я хорошо запомнил встречу с гениальным ученым-металлургом Абрамом Моисеевичем Ляссом. Он с коллегами получил Ленинскую премию за жидкоформовочные смеси. Сейчас это широко применяемая штука, а тогда была крупным открытием. Изобретение привлекло мировую литейную общественность: в институт потоком хлынули иностранные делегации. Все хотели посмотреть. Абрам Моисеевич всегда просил меня продемонстрировать. А изобретение действительно было для своего времени уникальным: процесс хоть и напоминал бетонирование, но в нем минимальное количество связующего с помощью пенообразователя превращало формовочную смесь в жидкую и подвижную, и она позволяла существенно механизировать работу формовщиков и стерженщиков. Ее так и называли — жидкоподвижная смесь. В бетономешалке она превращалась в подвижную массу, и когда открывался выход, выливалась в формовочный ящик, сама заполняла объем и затвердевала.
Я участвовал в почти всех новейших процессах, связанных с литейным производством: занимался жидкоподвижными, высокоскоростными смесями, смесями на кремний-органике, на цементных, синтетических и фосфатных связующих. Многое меня связывает и с материаловедением. Часто бывало, что придумывал решение задачи быстрее и качественнее, чем инженеры и научные сотрудники, поэтому меня ценили, перебрасывали из одной лаборатории в другую.
У меня 30 с лишним изобретений, не меньше десятка — на тему формовочных смесей, связанных с кремний-органикой, много грамот и медалей. Я продолжаю изобретать и порой напоминаю себе подвальчик с закрутками, какие бывают у запасливых хозяек: у меня много идей, и я верю, что рано или поздно они кому-нибудь пригодятся. Мне нравится помогать в решении трудных задач. Коллеги даже зовут меня Конек-горбунок: кормить меня почти не надо, а помочь я всегда готов и рад.
На мой взгляд, один из самых важных для «Росатома» периодов был в начале 2000-х годов. Тогда нужно было завоевать авторитет отрасли в новых условиях, убедить весь мир, что наши проекты самые безопасные.
Атомная отрасль стремительно движется вперед. И мне кажется, одним из локомотивов ее движения должно быть инновационное материаловедение: металлы, бетоны, твэлы — все то, что ограждает технологию от процессов, которые могут привести к аварии. И конечно, важно придать большую скорость процессам, которые приводят к новым технологиям атомных станций.
Материалы активной зоны
Нина Михайловна Митрофанова (на фото — справа) во ВНИИНМ с 1967 года. Это ее единственное место работы. Сейчас она ведущий научный сотрудник П‑320.
— Я горжусь тем, что получила хорошее образование в МИСиСе, на кафедре им. Андрея Бочвара, и была приглашена в наш институт, во ВНИИНМ.
Мне посчастливилось работать в лаборатории конструкционных материалов активной зоны ядерных реакторов на быстрых нейтронах, П‑23. Руководила ею Нина Петровна Агапова, человек энциклопедических знаний, очень волевой и целеустремленный, закаленный работой в военные годы на Уралмаше. Занималась термообработкой брони для танков Т‑34. Под началом Агаповой были разработаны нержавеющие хромоникелевые и хромистые стали для оболочек твэлов и чехлов тепловыделяющих сборок — серия из 14 марок для разных ядерных энергетических установок и типов теплоносителя. Эти материалы до сих пор являются основой разработки перспективных материалов нового поколения.
На мой взгляд, самыми важными для отрасли были 1960–1985 годы. Именно тогда провели широкие исследования и промышленное внедрение топливных и конструкционных материалов, запустили опытный реактор БОР‑60, полупромышленный БН‑350, промышленный БН‑600. А самыми трудными годами были 1990-е, постперестроечные: финансирования нет, зарплаты нет и т. д. Но я из профессии не уходила.
Отрасли желаю быть единым коллективом профессионалов: управленцев, финансистов, ученых.
Научное чутье
Рамзия Вафовна Кузьмина — ветеран ИРМ, многократно награждена за авторские изобретения. С 2007 года работает в Институте экологии растений и животных УрО РАН старшим инженером.
— Моя мама была феноменом. Пятеро детей, муж умер, пенсия по потере кормильца 76 рублей и маленькое хозяйство — коза да куры. А теперь представьте, каждый из нас получил высшее образование. В 1970-м я с дипломом радиохимика по распределению попала в СФ НИКИЭТ, во второй отдел ОРР в лабораторию радиоактивационного анализа.
Моей первой работой была проверка активности в растворе и проверка герметичности слоев микротвэлов сферического типа. Это был заказ из братского Китая. Потом мы создавали сорбенты, способные очистить воду от радиоактивности. Мы сделали сорбент на основе циркония и титана и получили возможность в 10 тыс. раз снизить активность. Два таких фильтра установлены на Белоярской АЭС.
В основном наша лаборатория занималась приготовлением эталонных растворов. Сложно было сделать раствор тантала, иридия. Литературы особо никакой не было, интернета тоже. Всё как-то сами придумывали, пробовали. Притом что права на ошибку не было. Да и материалы непросто было получить для исследований, приходилось все с первого раза делать. И мне как-то повезло — я не ошибалась. Научное чутье, наверное.
Несмотря на трудности, самые продуктивные годы были 1973–1988-й. В 1990-е научная деятельность на второй план отодвинулась, активационный анализ совсем исчез как отдел. Многие уволились. Я осталась. Мы тогда из-под крыла НИКИЭТ ушли, стали искать возможность зарабатывать для института. Занимались в основном золотом и магнием. Заказы все зарубежные были. Раньше про деньги никто не говорил, в основном за идею работали, а тут все иначе стало — теперь всем деньги нужны.
Отрасли сейчас важно оглянуться назад на 20–30 лет, восстановить традиции, отношение к науке, к делу. Попробовать вернуть энтузиазм, идею. Искать и воспитывать людей, которые горят наукой.
Чтобы не было аварий
Виктор Яковлевич Максимов начал работать в отрасли с 1979 года. Сначала — на Мангышлакском атомно-энергетическом комбинате, с 1985 года – на Балаковской АЭС.
— Начинал я свой путь на атомной станции в качестве дозиметриста, потом трудился инженером, старшим инспектором по радиационной безопасности. Был ликвидатором последствий аварии на Чернобыльской АЭС, где вел радиационную разведку. На заслуженный отдых уходил уже с должности начальника отдела радиационной безопасности Балаковской АЭС. Атомной отрасли желаю благополучия! Чтобы атомная энергетика развивалась, чтобы не было аварий.
Век быстрых нейтронов
Юрий Александрович Кабанов работает в НИИАР более 50 лет. Сначала был инженером-физиком на установке БОР-60, потом заместителем начальника теплофизической лаборатории, сейчас — главный специалист проектного офиса МБИР.
— Мне очень повезло, что молодым специалистом я попал именно на строящийся объект, это позволило пройти весь путь: от нулевого цикла до пуска реактора БОР-60.
С 1971 года моя работа была связана с расчетно-экспериментальными исследованиями физических характеристик реакторов БОР-60 и АРБУСа (арктическая реакторная блочная установка. — «СР») и изучением работоспособности новых тепловыделяющих элементов для этих типов реакторов.
С 2012 года я главный специалист проектного офиса МБИР — энергоустановки, предназначенной для исследований по тематике реакторов на быстрых нейтронах. Это один из самых перспективных отечественных проектов.
Первые годы развития отрасли считаю самыми важными и сложными: не было опыта создания объектов атомной энергии, работы с радиоактивными веществами, обоснования и решения вопросов ядерной и радиационной безопасности, знаний о поведении конструкционных и топливных материалов в полях ионизирующих излучений и т. д. Сейчас период тоже сложный, потому что возросли требования к безопасности объектов атомной промышленности, к обращению с РАО.
Желаю отрасли развития экспериментальной базы и научного потенциала.
Полвека в Радиевом институте
Владимир Филиппович Сапрыкин работает в Радиевом институте с 1968 года. Сейчас — ведущий инженер отдела научно-экспериментальных работ по обращению с ОЯТ и радиоактивными отходами.
— Я начал работать в лаборатории 21, которой долгие годы руководил Михаил Пушленков. Лаборатория преимущественно занималась исследованием и внедрением на комбинатах отрасли, «Маяке», ГХК, экстракционных процессов переработки так называемых стандартных блоков, а далее — ОЯТ, изучением сопутствующих процессов: выпарки, газоочистки, растворения и т.д.
На мой взгляд, самым продуктивным периодом в Радиевом институте и отрасли в целом были 1970–2000 годы. Тогда началось строительство крупнейшего предприятия по комплексной переработке ОЯТ — завода РТ-2 производительностью до 3 тыс. т в год. В нем принимали участие многие научные и проектные организации. К сожалению, впоследствии строительство завода было прекращено, но сейчас создают опытно-демонстрационный центр, в концепцию которого заложено исключение сброса в окружающую среду жидких радиоактивных отходов.
Медаль от министра
Владимир Петрович Купцов пришел работать на предприятие п/я 12 (сегодня — НПО «Луч») в 1965 году. Начал работу сварщиком-аргонщиком 3-го разряда в лаборатории сварки. За 20 лет достиг самой высокой квалификации. В частности, выполнял работы по сварке изделия «Памир» — реактора для подлодок.
— Медаль «За трудовую доблесть» мне вручал лично министр Средмаша Ефим Павлович Славский. Для питания космических кораблей институт долгое время изготавливал электрогенерирующие каналы (ЭГК). Я принимал участие в испытаниях ЭГК на реакторах в Ташкенте, Заречном, Тураево и ЦКБМ.
1980-1990 годы считаю самыми важными для отрасли. А вот начало века оказалось трудным, так как изменилась тематика работ. С предприятия ушли замечательные специалисты, с которыми в одной связке проработал многие годы.
Желаю отрасли процветания, чтобы институт был на переднем крае, а молодые кадры относились к своему делу с ответственностью и любовью, продолжали начатое нами.
Люди точной пробы
Евгения Николаевна Беляшина — инженер 2-й категории лаборатории радиоэкологического мониторинга в Радиевом институте.
— В институте я работаю с 1970 года, уже полвека. Меня привели знакомые, устроили на должность лаборанта. Занималась определением различных радионуклидов в пробах, которые доставляли из экспедиций. Регулярно поступали пробы из комбината Челябинска. Большая работа велась по Чернобылю, я участвовала в разработке методики определения плутония в донных отложениях, почвах, аэрозолях.
Для меня самыми важными и интересными были 80-е годы, я тогда заочно училась на химико-биологическом факультете педагогического института им. А.И. Герцена, лаборатория проводила договорные работы с японцами, нам присылали пробы для анализа. Для меня это был необычный и запоминающийся опыт. Самыми тяжелыми стали годы, когда люди, с которыми работали десятилетиями, начали уходить. В работе главное – общение с интересными людьми, каждый из них внес свой вклад в развитие института и отрасли в целом.
Хотелось бы пожелать, чтобы приходила заинтересованная молодежь с желанием учиться, развиваться и работать. Чтобы уходящему поколению было кому передавать знания и навыки. Люди – это основа процветания любого общества, в том числе и атомной отрасли.
Смысл жизни — Краснокаменск
Нина Григорьевна Мигрина 50 лет назад прибыла на промышленную площадку Приаргунского производственного горно-химического объединения с дипломом инженера-строителя на руках. Ее первым и, как оказалось впоследствии, единственным местом работы стал отдел капитального строительства. Многие годы она занимала должность ведущего инженера по техническому надзору за сантехническими работами водоотвода и канализации.
— Отдел капитального строительства стал неотъемлемой частью моей жизни, а Краснокаменск и предприятие — ее смыслом. Я часто думаю, что выбор профессии был продиктован мне свыше. Может, поэтому никогда о нем не жалела. Мой муж Николай Романович, участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, всецело разделял мою преданность предприятию. В должности инженера, специалиста по радиационной безопасности он отработал 35 лет.
В зоне моей ответственности были жилые дома, детские сады, больничный комплекс, промышленные здания гидрометаллургического завода, теплоэлектроцентрали, сернокислотного завода и другие объекты. Я курировала вопросы строительства наружных магистральных тепловых сетей и водопровода, других объектов города и промплощадки объединения.
В 2011 году я вышла на работу в созданный подрядный офис по строительству рудника №8 ППГХО. Осуществляла надзор за строительством тепловых сетей, водопровода, паропровода, внутренних сантехнических работ в зданиях рудника.
Атомной отрасли России желаю наращивать мощности, не снижать темпов развития и к 100-летию подойти с лучшими в мире разработками в области ядерной энергетики.
Есть интересная история?
Напишите нам
