Онколог Павел Румянцев — о груди Анджелины Джоли и патриотизме

Чуть больше года назад в структуре Национального медицинского исследовательского центра эндокринологии появился институт, специализирующийся на опухолях, — ​первый в России. Кто наиболее подвержен онкоэндокринным заболеваниям, как их диагностируют и лечат? Как может «Росатом» помочь развитию новой области? Отвечает заместитель директора НМИЦ эндокринологии, директор Института онкоэндокринологии, онколог, доктор медицинских наук Павел Румянцев.

— Какими болезнями занимается онкоэндокринология?

— Онкоэндокринология — ​новое междисциплинарное направление на стыке онкологии, эндокринологии, радиологии и генетики. Занимается опухолями гормонопродуцирующих органов: гипофиза, щитовидной и паращитовидной желез, поджелудочной, надпочечников и нейроэндокринными опухолями различной локализации. Последние исследования показали, что по природе и биологическому поведению такие опухоли отличаются от других новообразований, поэтому и появилось новое направление. В потенциальную сферу интереса попадают и гормонозависимые опухоли: рак молочной железы, предстательной железы и др.

— Насколько распространены в мире эти заболевания?

— Если учитывать опухоли гормоносекретирующих и гормонозависимых органов и тканей, получается внушительная статистика — 15–20 % всех новообразований.

— Кто чаще болеет?

— Болеют люди любого пола и возраста, но чаще женщины 45–55 лет с отягощенным онкологическим семейным анамнезом.

— Как не пропустить эндокринную опухоль?

— Кровь — ​самый информативный и репрезентативный биологический материал в организме, ведь она омывает все органы. Поэтому надо следить за уровнем в крови тиреотропного гормона, кальция, глюкозы и за артериальным давлением. Женщинам также рекомендуется периодически сдавать анализ на пролактин. Если показатели не нормальные, отправляемся к врачу, который назначит дополнительные исследования. Я, кстати, думаю, что уже лет через пять мы будем большую часть онкологических заболеваний определять только по анализу крови — ​на любой стадии. В экономически развитых странах выявляют рак печени и рак легких таким простым способом.

От хирурга до генетика

— Расскажите о вашем институте.

— Институт онкоэндокринологии создан в октябре 2018 года на базе НМИЦ эндокринологии Минздрава России. Он объединяет эндокринологов, онкологов, радиологов, медицинских физиков, биологов, химиков, генетиков. И это не окончательный перечень, он будет пополняться. Для реализации таких направлений необходимо междисциплинарное взаимодействие специалистов, их знания и опыт. Президент НМИЦ эндокринологии академик РАН Иван Дедов занимается не только фундаментальными и прикладными проблемами эндокринологии, но и лично курирует направление по разработке клеточных технологий в лечении гормонально-активных опухолей эндокринных желез.

Одно из основных направлений работы института — ​ядерная медицина, то есть диагностика и лечение онкоэндокринных заболеваний с помощью открытых радионуклидных источников. Мы работаем в парадигме персонализированной медицины. В институте развивается ядерная тераностика — ​подход, который объединяет диагностику заболевания и персонифицированное лечение пациента. Радиофармацевтические препараты для ядерной тераностики являются одновременно и средством ранней диагностики, и терапевтическим агентом. Цель всех наших исследований и сотрудничества — ​эффективная помощь пациентам на основе накопленных достижений и будущего доказательного опыта.

У нас есть направление интраоперационной гаммаи флуоресцентной навигации. Хирург не может во время операции невооруженным глазом отличить патологическое образование от здоровой ткани. А мы делаем хирургию зрячей, с помощью разных технологий визуализируем опухоль. Например, вводим радиофармпрепарат в кровь или в ткань опухоли и с помощью гамма-зонда смотрим, где он накапливается. В перспективе хотим использовать для визуализации черенковское излучение.

Наши специалисты накопили уникальный опыт нейрофониатрической реабилитации, которая может восстановить дыхание, голос, глотание у пациентов после сложных операций на щитовидной железе. Видеоконтроль голосовых связок осуществляется ультратонким эндоскопом через нос, результат оцениваем в процессе лечения с помощью цифрового анализа.

Концепция персонализированного лечения позволяет предотвратить случаи неоправданной инвалидизации, смертности, связанной с сахарным диабетом и опухолями эндокринной системы, а также сохранить интеллектуальный и репродуктивный потенциал нации.

— А зачем у вас работают генетики?

— Мы создали такое направление, как радиогеномика. Оно сочетает методы молекулярной визуализации — ​ОФЭКТ, ПЭТ — и прикладной клинической генетики. О семейной предрасположенности к раку ученые знали довольно давно, но не знали, насколько распространен этот причинный или предрасполагающий фактор. Мы изучаем все факторы, чтобы распознавать болезни на ранней стадии и даже заниматься профилактической хирургией.

Это вообще рабочая практика. Выявляем генетические мутации, которые практически стопроцентно вызовут у пациента медуллярный рак щитовидной железы, и принимаем решение о превентивном удалении. Кстати, превентивное удаление щитовидной железы при наличии онкологической мутации, которую выявляет банальный анализ крови, выполняют уже с 1990-х годов, просто не было широкого общественного резонанса. Весь мир узнал о превентивной ампутации органа, где с высокой вероятностью разовьется рак, когда Анджелина Джоли удалила молочные железы и яичники как органы прямого риска наследственных форм рака.

Почему у одних пациентов радиоизотоп в опухоли накапливается хорошо, а у других нет? Почему по-разному выводится? Ответы на эти вопросы лежат в области генетики новообразований. Мы разрабатываем модели и технологии для изучения генетических основ этих механизмов. С их помощью усилим персонализацию в медицине, станем еще тщательнее подбирать индивидуальную диагностику и лечение.

Что такое патриотизм

— Оборудование и радиофармпрепараты, которые вы используете для лечения пациентов, в основном отечественные или зарубежные?

— Мы работаем в основном на импортной технике для радиоизотопной визуализации — ​отечественных аналогов нет. Что касается РФП, диагностические препараты почти все отечественные. Но для терапии — ​зарубежные: не устраивает чистота российских, радиоактивная концентрация. Лечить препаратом, который заведомо хуже, не следует.

Мы постоянно спрашиваем наших производителей: почему российский йод‑131 дороже, чем финский или венгерский? Чаще всего отвечают: мол, такая технология производства, все равно нужно использовать свое — ​из чувства патриотизма. Не думаю, что это правильно. Приходится с сожалением говорить, что нет ни одного российского тераностика — ​радиофармпрепарата, которым можно диагностировать опухоль, а впоследствии и лечить. Органическое основание у тераностиков общее — ​например фенилаланин, он хорошо накапливается определенными онкологическими образованиями. Заменяя диагностический изотоп на лечебный, например технеций на лютеций, получаем терапевтический эффект.

— Но, судя по новостям, в России множество разработок в области радиофармпрепаратов, как их оцениваете?

— Оценивать пока, к сожалению, нечего. Новости выходят уже много лет, но ни одного РФП так и не появилось, по крайней мере, я своими глазами не видел. Знаете, врачей, как и больных, интересуют не планы и проекты, а продукты, лекарственные препараты. Я, как врач, все усилия приложу к тому, чтобы качественный продукт и эффективный препарат побыстрее попали на рынок. Этому способствуют клинические исследования, демонстрация профессиональному сообществу достоинств и недостатков. Нам всем хочется видеть свет в конце тоннеля: у каждой разработки должна быть четкая дорожная карта, технологическая схема создания продукта.

— В «Росатоме» развивается направление ядерной медицины, вы видите перспективы сотрудничества с госкорпорацией?

— Конечно. Предприятия «Росатома» обладают впечатляющими генерирующими мощностями. Госкорпорация — ​крупнейший поставщик радиоактивных изотопов в мире. Но пора поставлять не изотопы — ​сырье, а конечный продукт — ​радиофармпрепараты высокого качества. Я думаю, что для прорыва в радиофармацевтике нужно создавать междисциплинарный консорциум, который объединит ученых, врачей, фармацевтов, физиков, химиков, биологов и сможет заинтересовать государственные и частные компании в локализации производства зарубежных препаратов в России, равно как стимулировать создание собственных радиоактивных диагностических и лекарственных препаратов. К сожалению, разобщенность преодолеть никак не удается. Межотраслевая междисциплинарная коммуникация оставляет желать лучшего. Нам нужно быть более открытыми друг для друга. Тем более что творческие, компетентные и энергичные люди есть и в «Росатоме», и в медицине. Уверен, у российской ядерной медицины есть будущее. Как и у нашего сотрудничества с атомной отраслью.