По законам мирного времени

Александр Колдобский

Кандидат ф.-м. н., заместитель директора Института международных отношений НИЯУ «МИФИ», ветеран атомной энергетики и промышленности

70 лет назад на Семипалатинском полигоне прошли испытания первого советского ядерного заряда — монополия США была ликвидирована.

Тяжело, невероятно тяжело было создавать новое оружие в истерзанной страшной войной стране. Но другого выхода не было. С 1946 года в США один за другим рождались планы атомной агрессии против СССР: «Пинчер», «Чариотир», «Флитвуд» и др. Не срослось — все эти кабинетно-людоедские прожекты имели в своей основе презумпцию ядерной безоружности Союза. А она, в свою очередь, базировалась на первых послевоенных оценках американских экспертов, отводивших СССР на создание атомной бомбы не менее 10 лет.

Испытание 29 августа 1949 года моментально отправило эту презумпцию (и планы) в небытие. Стало ясно: за рекордно коротким сроком преодоления технологического ядерного порога последует столь же быстрое накопление ядерного потенциала и возникновение второй ядерной сверхдержавы. Стали проступать контуры нового мира, в котором роль войны как фактора международных отношений и политики крупных государств кардинально отличалась от той, что была прежде. Вспомним, мировые войны разделяли два десятилетия, и итоги первой не устранили базовых противоречий, приведших ко второй. Что и неудивительно — война не способна устранить противоречия такого рода, она может лишь перераспределить их, заложив тем самым основу для новой войны. О чем история и свидетельствует. При этом человечество уже почти три четверти века живет без третьей мировой войны. Почему? Потому что такая война неминуемо стала бы ядерной, с использованием оружия, принципиально отличающегося от всего созданного ранее. Об этом метко сказал Эйнштейн: «Я не знаю, какое оружие применят люди в третьей мировой войне, но в четвертой они будут воевать дубинами и каменными топорами». Впервые за тысячи лет существования у человечества появилось техническое средство самоуничтожения.

Отсюда — очевидное положение, которое всерьез не оспаривается никем, кроме сумасшедших: полномасштабная атомная война между государствами, обладающими значимыми ядерными арсеналами — тысяча и более зарядов на малоуязвимых носителях, — ​приведет к гарантированному взаимному уничтожению. А заодно, с большой долей вероятности, ​и цивилизации. Войну, в которой ядерным оружием обладают обе стороны, выиграть нельзя: неминуем обоюдный проигрыш. И это — нечто принципиально новое в истории.

Война, «продолжение политики другими средствами», по определению писателя Карла Клаузевица, стала, если позволительно так назвать массовое истребление людей и ценностей, будничной вещью и в трудах многих историков и философов признавалась нормальным состоянием международных отношений. Это рождало удивительные концепции типа «естественного права сильного», «неминуемой экспансии развитого государства», «расширения жизненного пространства» и др. Однако в их рамках обсуждались, да и то не всегда, лишь частности — как гуманно, а как негуманно убивать людей, как цивилизованно, а как нецивилизованно обращаться с населением оккупированных территорий и т. п. Допустимость же войны как эффективного и, в общем, приемлемого способа решения спорных вопросов, по существу, постулировалась.

И здесь отметим важнейшее обстоятельство, объединяющее все без исключения войны. Сторона-агрессор всегда ставила перед собой задачу победить. Начинать войну, планируя поражение, не додумался еще никто и никогда.

Но ведь именно такой войной, без победителей, стала бы третья мировая! Допущение, что в ее роковую орбиту не будут втянуты страны ядерной пятерки, ​совершенно нереалистично. Даже обладая ядерным оружием, выиграть у противника, который также обладает им, мы уже знаем, нельзя. С лица планеты исчезнут все участники этого последнего в человеческой истории безумства, вопрос только в очередности. Ударишь первым — умрешь вторым, и все мечты о триумфе разбиваются о неизбежную перспективу сгореть в пламени ответного ядерного удара.

Это надо понимать в годовщину первого советского атомного испытания. И помнить исполненные смысла и патриотизма слова одного из создателей отечественного ядерного щита, академика Евгения Забабахина: «Третьей мировой войны нет, потому что есть мы».

Американский постер 1982 года, призывающий граждан выйти на марш протеста против гонки ядерных вооружений

Советский плакат «Эволюция?» (автор Хорен Акопян), обыгрывающий слова Эйнштейна о том, что в четвертой мировой люди будут воевать каменными топорами

Документальный фильм «Бомба, которая спасла страну», снятый по заказу «Росатома» к юбилею испытания РДС‑1, будет демонстрироваться в эфире телекомпаний 20 атомных городов. Следите за программой с 26 по 31 августа.

Справка

Ядерно-взрывное устройство РДС‑1 было установлено на башне высотой 37,5 м. Энерговыделение при взрыве составило 22 кт в тротиловом эквиваленте, что примерно соответствовало мощности бомбы, сброшенной на Нагасаки. В качестве делящегося материала в РДС‑1 был использован плутоний.

Аббревиатура «РДС» применительно к опытным образцам ядерного оружия впервые, по данным автора, встретилась в постановлении Совета Министров СССР от 21 июня 1946 года как сокращение формулировки «Реактивный двигатель С». В дальнейшем это обозначение в официальных документах присваивалось всем пилотным конструкциям ядерных зарядов как минимум до конца 1955 года. При этом не все они доходили до натурных испытаний. Так, первая отечественная термоядерная бомба РДС‑37, испытанная 22 ноября 1955 года, была 24-м ядерным испытанием СССР.

Для заряда РДС‑1 был создан баллистический корпус авиабомбы («изделие 501»), адаптированный к бомбардировщику Ту‑4. Первые серийные образцы ядерного оружия на основе РДС‑1 были изготовлены в 1950 году. Однако в баллистическом корпусе эти изделия не испытывались, на вооружение армии не принимались и хранились в разобранном виде. А первое испытание со сбросом атомной бомбы с Ту‑4 состоялось лишь 18 октября 1951 года. В ней был использован уже другой заряд, гораздо более совершенный. Но испытание РДС‑1 было первым — и в этом его непреходящее историческое значение.