Жизнь после коронавируса: ​может ли поехать наш климат?

Пандемия китайского коронавируса породила панические настроения насчет многих аспектов привычного мироустройства. Нет числа предвидениям. Немало специалистов считают, что злой COVID‑19 замахнется на самую инертную на планете систему — ​климат. Насколько справедливы такие прогнозы и в какую сторону может поехать наш климат? Рассуждает наш научный обозреватель, член Союза писателей Сергей Лесков.

Изменения очевидны. Впервые с начала туристической эпохи вода в Венеции стала чистой, между гондолами снуют морские рыбы. У многих москвичей, которые короткими перебежками пробираются в продуктовые магазины, от чистого воздуха кружится голова. Быть может, в этом случае виной гиподинамия.

Снимки со спутников, космический мониторинг Земли фиксируют заметное уменьшение следов техногенной деятельности. Уровень загрязнения атмосферы в Китае, США и Западной Европе снизился больше, чем мечтали адепты лопнувших Парижского соглашения и Киотского протокола. По экспертным оценкам, выбросы снизились на 40 %. Стоит напомнить, что США и Китай давали примерно по 30 % мировых выбросов в атмосферу. Еще 3–5 % выбросов приходились на долю авиации, которая села на прикол. Откуда пойдут выбросы, если промышленность встала?

Нет проблемы, которую бы не решило человечество. И управа на COVID‑19 найдется, хотя это будет сложнее, чем разобраться с атипичной пневмонией или свиным гриппом.

В любом случае не думаю, что после того как прибитый вакцинами коронавирус отползет в окопы, структура промышленности будет восстановлена точно в том же виде, какой она была в 2019 году. Ценности общества потребления, которые привели к кризису перепроизводства и затовариванию ненужной продукцией, будут радикально пересмотрены. Значительная часть ресурсов будет переориентирована на здравоохранение, цифровые технологии и создание искусственного интеллекта, нужда в котором стала для властей еще более очевидна в результате схватки с COVID‑19.

Экономический кризис неизбежен, но какие отрасли первыми попадут под секвестр? И как это скажется на климате? Уверен, самыми заметными и долгосрочными окажутся сокращения бюджетов альтернативных и «зеленых» технологий. Первыми под нож попадут проекты по созданию электромобилей, а также солнечные технологии.

Дешевая нефть, подешевевшая в том числе из-за пандемии, — ​удар под дых альтернативной энергетике. К тому же снизится мобильность населения, которое массово перейдет на дистанционную работу и обучение. Человек всегда жертвует тем, что в настоящий момент менее необходимо. Экология — ​увлечение сытого и богатого общества. Расчеты на то, что коронавирус и экономический кризис приведут к очищению атмосферы и благим климатическим изменениям, — ​наивные и прекраснодушные упования. Как бы не вышло наоборот.

Но главное даже не в этом. С чего это вдруг человек решил, что может изменить климат на планете? Откуда такая гордыня? Во времена Мичурина люди свято верили, что могут взять от природы все, что потребуется. Но сейчас, когда наука накопила богатый фактический материал, а над проблемой климатических изменений бьются могучие суперкомпьютеры, какие основания считать, что антропогенная деятельность способна привести к климатическим изменениям?

Климат на планете постоянно меняется. И менялся даже в те времена, когда самыми совершенными орудиями человека были колесо и топор. Спросите об этом у динозавров, которые вымерли от похолодания 65 млн лет назад. Другое дело, что в истории множество примеров, когда климат влиял на ход цивилизации. Засухи в Сахаре погубили процветавшее Среднее царство, а слоны, на которых Ганнибал ходил на Рим, исчезли из природы. Потепление в IX–XII веках помогло колонизовать Исландию и Ирландию, викинги и новгородцы проникли в широты, о которых раньше и не помышляли. В Европе произошел экономический взрыв, начался расцвет городов и городской культуры, проложивший путь для Возрождения. Средняя Азия переживала лучшие времена — ​настоящий расцвет, который не удалось вернуть даже в эпоху СССР, несмотря на колоссальную поддержку.

Изменения климата видны любому обывателю. 1990-е годы стали самым жарким десятилетием XX века. За 100 лет температура в Северном полушарии выросла больше, чем за предыдущую тысячу лет. В Москве за 100 лет стало на 1,5 °C теплее, если не исключать «городской» эффект — ​даже на 3 °C. Холодные зимы ушли, мороз стал редкостью, весна приходит раньше. Отопительный сезон объективно сокращается — ​вовсе не из-за чиновничьих происков. В этом году, по общему мнению, зимы в Москве не было вовсе. Была ли зима в прошлом году — ​сомнительно.

Антропогенный фактор отрицать бессмысленно, но он намного уступает воздействию природы. Колебания двуокиси углерода в атмосфере доказаны методами палеоклиматологии. Состав атмосферы менялся, когда никаких механизмов у человека в помине не было. Климат определяется сочетанием многих факторов — ​атмосферной и океанической циркуляции, космического излучения, магнитных полей, солнечной активности и колебаний орбиты Земли, вулканической деятельности. К примеру, самым важным фактором в 1990-е годы стала вулканическая активность — ​извержение вулкана Пинатубо на Филиппинах и колебания океанических течений. Расчеты показывают: в масштабах тысячелетия техногенный фактор оказывает минимальное, стремящееся к нулю воздействие на климат.

Большинство климатологов вне зависимости от нашествия злокозненных вирусов предрекает планете потепление к концу ХХI столетия на 2–5 °C. Что это обещает России? С одной стороны, произойдет подтопление трубопроводов в зоне вечной мерзлоты. Хотя кто знает, сколько еще времени нефть будет оставаться нашей кормилицей. Зато сельское хозяйство, которое от скудости породило Трофима Лысенко, расцветет несказанно. Карелия засеет свои округи кукурузой и посрамит финских соседей с их мясомолочными рекордами. В Подмосковье вместо елок зашелестят апельсины. Деду Морозу придется сменить валенки на вьетнамки… Что будет с коронавирусом, предсказать сложнее.