Правила хорошего сервиса в интервью с Евгением Сальковым

Хватит ли финансирования для модернизации Армянской АЭС, где обучают эксплуатационный персонал для станций, которые «Росатом» строит за рубежом, и почему лучший способ сплотить команду — поход в горы, рассказал «СР» гендиректор «Русатом Сервиса» Евгений Сальков.

Этапы обновления

— Как продвигается работа по модернизации и продлению срока эксплуатации блока № 2 Армянской АЭС?

— Мы обосновали возможность эксплуатации более 5 тыс. единиц оборудования, отправили около 150 железнодорожных вагонов тяжеловесного и крупногабаритного оборудования. «Гидропресс», главный конструктор реакторных установок ВВЭР, обосновал возможность эксплуатации ВВЭР‑440 до 2026 года. В 2018-м началась массовая модернизация. В частности, мы смонтировали в машинном зале новую турбину, генератор и сепараторы-пароперегреватели, токопроводы и блочный трансформатор на турбогенераторе № 3. Испытания показали, что он может работать даже на более высокой мощности, чем планировалось, — 238 МВт.

Площадкой занимаемся мы, армянские специалисты и коллеги из «Атомэнергоремонта» и «Атомтехэнерго». В 2018-м в период пиковой активности там находилось порядка 400 российских специалистов, в этом году будет уже 600 — фронт работ растет.

— А в этом году что делаете?

— Началась модернизация турбогенератора № 4 — оборудование доставили в феврале. С 15 апреля ведутся строительно-монтажные и пусконаладочные работы в машзале. Особенность проекта в том, что станция продолжает эксплуатироваться, и в реакторном отделении, машзале мы можем что-то делать только во время планово-предупредительных ремонтов.

В 2019-м мы должны модернизировать спринклерную систему, отремонтировать оборудование реакторной установки, поставить новую блочную съемную теплоизоляцию первого контура.

В модернизации нуждаются и градирни, они в плачевном состоянии и летом не справляются с охлаждением технической воды. Необходимо будет также заменить еще одну турбину, трансформатор, конденсатор.

Мы готовимся к восстановительному отжигу корпуса реактора и модернизации системы аварийного охлаждения активной зоны, запланированным на 2021 год. Процесс довольно долгий, в этом году нужно выполнить комплекс расчетов и материаловедческих работ. Еще одна задача — доставить установку для отжига на Армянскую АЭС.

— Расскажите подробнее о доставке грузов на Армянскую АЭС.

— Логистика сложносоставная: авто-, ж/д и авиатранспорт. В начале проекта мы обследовали пути Южно-Кавказской железной дороги, идущие к станции. Они находились в таком состоянии, что возить оборудование, особенно тяжеловесное, крупногабаритное, по ним было попросту невозможно. С помощью «Росатома» РЖД восстановили пути и мосты.

На Военно-Грузинской дороге зимой из-за погодных условий движение может быть перекрыто. Поэтому мы заранее просчитываем и сроки изготовления оборудования, и сроки поставок.

Диалог Минфинов

— Когда все работы будут завершены?

— По межправительственному соглашению, подписанному в 2014 году, мы должны сдать объект не позднее декабря 2019-го. Но по ходу появились дополнительные задачи, и Минфин Армении обратился к Минфину России с просьбой продлить кредитование по 2021 год. «Росатом» инициативу поддержал, поскольку мы трезво оцениваем объем работ. В ближайшее время финансисты обеих стран примут решение. Как бы то ни было, в этом году Армения получит блок, который выдает на 10-15 % больше электроэнергии. По завершении проекта это будет станция, соответствующая самым строгим требованиям безопасности.

— Россия выдала кредит на 270 млн долларов и грант — 30 млн. Этой суммы достаточно для реализации всех планов?

— Мы заключили контракты примерно на 204 млн долларов. Необходимости в дополнительных кредитах нет. Кстати, эти 300 млн — не единственный источник финансирования. Есть помощь от европейских и американских партнеров.

— Еще, я слышала, Армения рассматривает возможность строительства АЭС с малыми модульными реакторами…

— Вопрос о сооружении АСММ поднимался на встрече премьер-министра Армении Никола Пашиняна и главы «Росатома» Алексея Лихачева. Стороны договорились о создании рабочей группы, которая проанализирует возможность сооружения станции. На мой взгляд, новые мощности стране необходимы. С учетом того, что в Армении нет собственных природных ресурсов — нефти и газа, это вопрос энергобезопасности. Доля атома в энергобалансе — 25,6 %.

Мультинациональная компания

— Какую долю занимает проект для Армянской АЭС в портфеле контрактов «Русатом Сервиса»?

— Года три-четыре назад он был доминирующим. Сейчас у нас заказов более чем на 2 млрд долларов, так что оставшиеся 96 млн от проекта Армянской АЭС — совсем небольшая доля.

Мы участвуем почти во всех зарубежных проектах «Росатома»: в странах, где уже работают наши энергоблоки, а также в Египте, Турции, Финляндии, Бангладеш, на Ближнем Востоке. Отвечаем за комплексный ввод АЭС в эксплуатацию — это и пусконаладка, и техническая поддержка, и обучение персонала. В частности, уже около года обучаем бангладешцев: теорию им дали в Обнинске, сейчас — стажировка на Нововоронежской АЭС. Наш партнер — Техническая академия «Росатома». В этом году стартует обучение турецких специалистов. Идут переговоры по обучению эксплуатационного персонала АЭС на Ближнем Востоке. В 2020-м думаем договориться с Венгрией и Финляндией — будем готовить для них инструкторов.

Заключены долгосрочные контракты на техническое обслуживание и ремонт, оснащение учебно-тренировочного центра, пусконаладочные работы на всех четырех блоках турецкой АЭС «Аккую». Ведутся переговоры с Египтом и Бангладеш.

В 2018 году мы завершили большой проект в Болгарии — обосновали продление срока эксплуатации «Козлодуя‑6». Участвовали в ремонте блоков № 1, 2 и 3 Тяньваньской АЭС в Китае, блока № 1 АЭС «Куданкулам» в Индии и т. д.

— С какими сложностями сталкиваетесь за рубежом?

— Бывает сложно сразу найти детали для оборудования. Так, в ходе ремонта на «Тяньване‑3» китайские коллеги поняли, что электромагнит главного циркуляционного насосного агрегата нужно срочно заменить. Стандартный срок изготовления превышает 12 месяцев. И в канун Нового года мы решали с производителем вопрос о мобилизации персонала и ускорении изготовления электромагнита, чтобы не сорвать срок планово-предупредительного ремонта. Все удалось. Еще один пример — чтобы быстро отремонтировать сварные соединения на Армянской АЭС, мы привезли сварщиков из Полярных Зорь. На Кольской АЭС стоит аналогичный блок, поэтому только там есть сварщики с нужным опытом.

Есть тонкий момент, касающийся всех станций. Монтажники передают оборудование наладчикам, наладчики после пуска — эксплуатантам. А эксплуатанты по формальному признаку не принимают — хотят получить оборудование или систему в идеальном виде, с полным соблюдением всех требований, отраженных в документации, что часто в силу разных причин невозможно. Речь, конечно, о мелочах, которые не влияют на работу объекта. Вот мы и хотим объединить пусконаладку и техническую поддержку эксплуатации, чтобы устранить конфликт. Создаем проектную команду, которая выступит «зонтиком» над этими задачами — обеспечением технической поддержки на этапах пусконаладки и ввода в эксплуатацию.

— Сейчас все предприятия «Росатома» диверсифицируют бизнес. У вас есть новые направления?

— Да. Это развитие ядерной инфраструктуры в странах-новичках, где сооружаются АЭС большой мощности и центры ядерной науки и технологий. Есть два проекта — в Боливии и Замбии, мы уже провели оценку условий для создания ядерной инфраструктуры. Далее мы займемся развитием инфраструктуры, обучением специалистов для будущего регулятора, органов исполнительной власти, эксплуатирующих организаций. В рамках проекта ЦЯНТа в Боливии мы провели недельное обучение по транспортированию радиоактивных материалов, курс по ядерной безопасности исследовательских реакторов.

В феврале я ездил на переговоры с Цзянсуской корпорацией ядерной энергетики (JNPC) в Китай. Мы подписали меморандум о сотрудничестве — речь идет о совместной работе на рынках третьих стран. А в апреле подписали соглашение о создании совместного предприятия и соглашение о намерениях с венгерской энергокомпанией MVM.

Если говорить о глобальных задачах, планируем стать мультинациональной компанией, к 2025 году открыть в странах, где мы работаем, филиалы, чтобы досконально понимать потребности и ожидания заказчиков. Будем нанимать и местных специалистов, в первых рядах — сегодняшние студенты-иностранцы, которые учатся в российских вузах и с которыми мы поддерживаем связь.

Горная зависимость

— Как вы оказались в «Росатоме»? Вы ведь не атомщик по профессии.

— Я окончил судебно-прокурорский факультет Уральской государственной юридической академии и долгое время работал по специальности. Потом начал заниматься не только правом, но и вопросами стратегии, корпоративного развития. До «Росатома» я работал в группе «Энергопром», под управлением которой находились заводы по производству графитированных электродов, катодных блоков, углеродного волокна (сейчас эти активы в контуре «Росатома». — ​«СР»). Поступило предложение перейти в «Русатом Сервис», чтобы заниматься поддержкой эксплуатации АЭС за рубежом. И с 17 сентября 2014 года я возглавляю эту организацию.

— Не жалеете, что перешли?

— Сомнения были, но они, к счастью, не подтвердились. Мне очень нравится наш коллектив, работа, проекты. Мы не хотим останавливаться на достигнутом. И поэтому растет выручка, увеличивается портфель заказов, мы получаем прибыль и запускаем новые продукты. В прошлом году утвердили инвестиционную программу Технической академии «Росатома»: до 4 млрд рублей вложим в развитие образовательных услуг, чтобы они стали лучшими в мире.

— Расскажите про ваше хобби — горные походы.

— Действительно, в последние годы полюбил горы. Был на Казбеке — 5033 м, был на Эльбрусе, на самой высокой точке Европы, — 5642 м. Ходим в походы с коллегами. Это такое командообразующее мероприятие с осознанным риском и строгим контролем безопасности. Походы объединяют: вместе пройти каньон, взобраться на вершину. Когда появляется возможность, я в отпуске небольшие восхождения делаю с семьей. Детям нравится, да и супруга любит умеренный уровень экстремальности.

На Эверест, наверное, не пойду, потому что там слишком опасно. Всегда отправляюсь в поход с профессиональными гидами, которые контролируют ситуацию.

— Какую самую крутую гору вы покорили?

— Сложно сказать. Недавно я второй раз пытался подняться на Арагац в Армении. Гора не самая высокая — 4090 м, но пока не пустила. Первый раз была неподходящая погода. Мы продвигались медленно, когда оставалось метров двести до вершины, повернули назад, потому что было бы сложно возвращаться в темноте. Последний раз, в мае, не смогли по технической причине: хотели до определенной точки доехать на снегоходе, но он сломался. Поднялись на ближайшую знаковую вершину — 3200 м — и пошли обратно.

— Зачем вам это нужно — в горы ходить?

— Когда на горе находишься, думаешь: «Ну зачем мне это все, в следующий раз не пойду». Совсем другие ощущения, когда ты спустился, там как раз чувствуешь эйфорию, адреналин, удовольствие от того, что было сложно, но ты это сделал, добился своего.