Интервью с Александром Спириным, капитаном новой «Арктики»

Головной универсальный атомный ледокол «Арктика» проекта 22220 строится на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге. Уже решено, кто станет капитаном,— Александр Спирин, один из самых опытных в «Атомфлоте». «СР» пообщалась с капитаном и узнала, как проходит его рабочий день и зачем ему лед из Арктики.

— Как вы стали моряком?

— Стать моряком я решил еще в детстве. Приехал из своей род­ной деревни в Пермской обла­сти в Ленинград — поступать в Высшее инженерное морское училище. Окончил в 1982 году, получил направление в ледо­кольную атомную группу Мур­манского морского пароходства четвертым помощником капи­тана. В Мурманске оформил­ся в отделе кадров. Случайно встретил капитана «Арктики» Василия Александровича Голо­хвастова. Он меня спрашивает: «Ты форму сшил?» Нет, отвечаю. Вот, говорит, когда сошьешь, то­гда и приходи. Я сразу в ателье. Форму шили два дня. А я, ра­достный, гулял по Мурманску. Забрал форму, прихожу, отдаю направление. А там написа­но, что надо было прибыть дву­мя днями раньше! И тут же по­лучаю два прогула. Так началась моя карьера.

— К новичкам на флоте относятся по-особенному?

— Относятся доброжелательно, но настороженно. Я быстро стал своим в коллективе. В те годы на «Арктике» для общения су­ществовал «Рыбий клуб». Регу­лярно собирались в каюте №13 у второго старпома, делились новостями, отмечали праздни­ки. Но допускали туда не всех — надо было заслужить: поймать или купить рыбу и приготовить из нее что-нибудь вкусное. Чле­ны клуба дегустировали и при­нимали решение. Уже в первом рейсе я вошел в клуб. Продвигался по служебной лестнице я быстро. Через че­тыре года, в октябре 1986 года, сдал экзамен на второго старше­го помощника капитана.

— Вы поставили себе такую цель или все просто удачно сложилось?

— Плох солдат, который не мечтает стать генералом. Дойти до самой вершины слож­но: нужно пройти все ступе­ни, освоить специфику каждой должности, проявить себя в су­довождении и административ­ной работе. До 1993 года я ра­ботал на «Арктике», потом она стала на длительный ремонт. Меня пригласили первым стар­шим помощником капитана на «Советский Союз». Работал семь лет, стал дублером капитана. Еще в конце 1980-х мне пред­лагали пойти на «Вайгач», ко­торый строился в Финляндии. Но я отказался. «Вайгач» ходит в устьях рек, он не такой мощ­ный и большой, как атомохо­ды, к которым я привык. Слиш­ком спокойной и предсказуемой показалась мне работа на реке. Никакого творчества.

— А в вашей работе есть творчество?

— От нас требуют одного: без­опасно и на высокой скоро­сти провести транспортное судно. Инструкций, определяю­щих последовательность дей­ствий, не существует. Я выби­раю маршрут исходя из ледовой обстановки и погодных условий, которые постоянно меняются. Каждый раз что-то новое. В этом творчество.

В марте 2000 года меня на­значили капитаном «России». От первого рейса в роли капита­на зависела моя карьера. К сча­стью, все прошло хорошо. Осе­нью того же года я перешел, уже как капитан, на «Советский Союз». А в феврале 2006 года вернулся на «Россию», где и ра­ботал до вывода атомохода из эксплуатации в 2013 году.

— Какой рейс вам особенно запомнился?

— В 2007 году я обеспечивал ледовую проводку судна «Академик Федоров». Тогда впервые на Северном полюсе люди достигли дна на двух глубоководных обитаемых аппаратах «Мир». Оба аппарата спустились на глубину более 4 км, на грунт был установлен флаг России из титанового сплава. Были взяты пробы грунта и воды. В честь успешной экспедиции вблизи Северного полюса устроили небольшой пикник с купанием.

— Вода же ледяная?

— Нормальная. Целых +5 °С.

— Вы получили орден «За морские заслуги»…

— За участие в экспедиции «Шельф‑2011», определившей границы арктического шельфа. «Академик Федоров» тянул за собой кабель с устройствами, которые фиксировали информацию о подводном грунте.

Эта работа для экипажа была сложной. Нужно было обеспечить такой канал, чтобы судно шло с постоянной скоростью, не более четырех — шести узлов. Если бы оно двигалось медленнее или остановилось, кабель мог бы погрузиться на глубину более 120 м и выйти из строя. При этом ледокол должен идти по заранее определенному маршруту без отклонений, не обращая внимания на ледовую обстановку. Такая работа проводилась впервые. Это же, кстати, пытались сделать канадцы, но безуспешно. Они потеряли кабель.

— Какой у вас рабочий день?

— 24-часовой.

— Когда же спать?

— А капитан не спит. Он иногда отдыхает, лежа в кровати. (Смеется.) Обычно у меня подъем в 7:00. Стараюсь до завтрака подняться на ходовой мостик, узнать, что было сделано за ночь, а потом в кают-компании с начальниками служб обсудить рабочие вопросы и планы на день. Дальше по обстановке.

Днем обязательно обхожу ледокол, посещаю ЦПУ, читаю вахтенные журналы, заглядываю на камбуз. Именно там находится самый главный котел, после реакторного, конечно. (Смеется.) В течение дня работаю с документами, общаюсь с экипажем, контролирую смену вахты каждые четыре часа, обрабатываю ледовую информацию. Если есть возможность, иду в спортзал играть в волейбол. Отбой около часа ночи.

— Тяжело безвылазно находиться на ледоколе?

— Скучно не бывает. Работы много. А в свободное время можно погулять по открытым палубам или подняться на мостик. Арктика каждый раз новая. А какие там осенью закаты!

И нет ни одной похожей на другую льдинки. Из последней экспедиции привез домой кусочек пакового льда. Теперь могу добавлять лед с Северного полюса в виски. (Смеется.)

— В свободное время экипаж может покидать ледокол?

— Экипаж может сойти с ледокола в случае ожидания транспортного судна и только на припайный лед. Там можно гулять, играть в футбол, кататься на лыжах. Главное — обеспечить безопасность и назначить дежурного, наблюдающего за обстановкой. К ледоколу в припае может подойти белый медведь. В таком случае люди должны вернуться на борт.

— Кормить медведя можно?

— Я стараюсь этого не делать — по статусу не положено. Но кто-либо из экипажа нет-нет да и угостит косолапого чем-нибудь вкусненьким. Хотя это не поощряется.

— Как вы готовитесь к работе на новом ледоколе?

— Весной 2015 года я работал капитаном на «Вайгаче» — специально, чтобы своими глазами увидеть условия эксплуатации ледокола на речном участке. Ведь «Арктика» предназначена для арктических вод и устий рек. В 2016 году я продлил рабочий диплом капитана, пройдя обучение на курсах и обновив сертификаты.

Уже сейчас понятно, что эта работа станет более ритмичной. По предварительным планам, каждые 36 часов из арктического порта Сабетта должен выходить груженый газовоз, которому нужно помогать пройти сложные ледовые участки из устья Оби до чистой воды.

— Подбираете экипаж?

— Пока нет, потому что официально я еще не назначен. Но мысли, кого пригласить на ледокол, уже есть.

— «Рыбий клуб» будет?

— Не знаю. Если у судоводителей будет время и желание общаться, то да. И очень важно, чтобы туда не забыли пригласить капитана. (Улыбается.)